Рен тоскливо заворчал.

Я кивнула.

— Кишан? Это ваше настоящее имя?

— Мое полное имя Сохан Кишан Раджарам, но если хочешь, можешь называть меня просто Кишан. — Он снова улыбнулся мне сверкающей белозубой улыбкой, которая казалась еще ослепительнее по контрасту с его смуглой кожей. Затем он галантно подал мне руку. — Если не возражаешь, давай присядем и потолкуем обо всем.

В нем было неподдельное обаяние. Я и опомниться не успела, как поняла, что он мне нравится и я полностью ему доверяю. В этом Кишан был похож на своего брата. Как и Рен, он обладал даром располагать к себе людей. Впрочем, возможно, это был не природный дар, а государственная выучка. А может быть, такими братьев воспитала мать. Как бы там ни было, это подкупало. Я улыбнулась Кишану.

— С удовольствием.

Он взял меня под руку и повел к костру. Рен снова зарычал, а Кишан откровенно ухмыльнулся. Я заметила, что он поморщился, садясь, и предложила ему таблетку аспирина.

— Может быть, отвезти вас обоих к врачу? Я все-таки боюсь, что тебе нужно наложить швы, а Рену…

— Огромное спасибо, но нет. Не стоит беспокоиться из-за наших пустяковых царапин.

— Я бы не назвала ваши раны пустяковыми, Кишан.

— Проклятие позволяет нам обоим быстро исцеляться. Скоро ты сама в этом убедишься. На нас все заживет, как на собаках. Но, разумеется, мне было очень приятно довериться целительным рукам столь очаровательной юной дамы.

Рен встал перед нами и уставился на меня взглядом тигра, которого вот-вот разобьет апоплексический удар.

— Рен, веди себя прилично, — предупредила я.

Кишан улыбнулся еще шире и подождал, пока я устроюсь поудобнее. Затем он подсел ко мне и закинул руку на ствол за моей спиной. Тогда Рен подошел ближе, грубо отпихнул брата своей косматой головой и втиснулся между нами. Здесь он тяжело опустился на землю и положил голову мне на колени.

Кишан помрачнел, но я не обратила на это внимания и начала рассказ обо всем, что мы пережили с Реном. Я описала ему, как познакомилась с Реном в цирке и как он хитростью заманил меня в Индию. Я рассказала про Пхета, про странствия в пещерах Канхери, про то, как мы нашли пророчество и теперь направляемся в Хампи.

Увлекшись, я говорила и говорила, рассеянно поглаживая голову Рена. Он закрыл глаза, замурлыкал, а потом уснул. Я рассказывала не меньше часа, не замечая ни приподнятой брови Кишана, ни задумчивого взгляда, который он время от времени бросал на нас с Реном. Я даже не заметила, когда он снова превратился в тигра.

Поджарый черный тигр пристально смотрел на меня, его желтые глаза светились хищным вниманием до самого конца моего рассказа о приключениях в пещерах Канхери.

Была уже поздняя ночь. Джунгли, всегда такие шумные, теперь притихли, тишину нарушало только потрескивание сучьев в костре. Я задумчиво поглаживала мягкие уши Рена. Глаза его были закрыты, и он негромко урчал, вернее, храпел, если говорить откровенно.

Снова превратившись в человека, Кишан долго внимательно смотрел на меня, а потом сказал:

— Все это очень… любопытно. Искренне надеюсь, что ты выйдешь невредимой из этих передряг. Впрочем, ты поступила бы гораздо умнее, если бы вернулась домой и предоставила нас с братом нашей судьбе. Насколько я понял, это только начало долгого пути, полного опасностей.

— До сих пор Рен защищал меня, чего же мне бояться теперь, когда обо мне будут заботиться сразу два тигра?

Кишан помедлил с ответом.

— Даже с двумя тиграми все может кончиться большой бедой, Келси. Кроме того, я… не собираюсь идти с тобой.

— Что? Как это? Кишан, но мы же знаем, как снять проклятие! Нет, Кишан, я что-то не понимаю! Почему ты не хочешь помочь нам… помочь себе?

Кишан переменил позу и объяснил:

— По двум причинам. В-первых, я не желаю обременять свою совесть новыми смертями. Я и так причинил слишком много боли людям, с меня довольно. А во-вторых… буду откровенен, я не верю в успех. Я думаю, что вы и мистер Кадам обольщаетесь ложными надеждами.

— Ложными надеждами? Я не понимаю, объясни.

Кишан пожал плечами.

— Видишь ли, Келси, я уже привык к тигриной жизни. Поверь, она совсем не плоха. И я привык считать ее своей настоящей жизнью. — Он замолчал, погрузившись в свои мысли.

— Кишан, тебе не кажется, что это ты обольщаешься ложной надеждой? Ты ведь наказываешь себя, оставаясь тигром, разве я не права?

Молодой принц заметно напрягся. Он метнул на меня недобрый взгляд своих золотых глаз, а лицо его вдруг стало холодным и безжалостным. Но я видела боль и растерянность в его глазах. Моя резкость глубоко ранила его. Своими неосторожными словами я словно сорвала повязку, бережно наложенную на раны прошлого.

Я накрыла ладонью его руку и тихо спросила:

— Кишан, неужели ты не хочешь будущего для себя и своей семьи? Я знаю, что такое терять любимого человека. Это одиночество. Ты чувствуешь себя сломленным, разбитым, тебе кажется, что ты больше никогда не будешь целым. Ты чувствуешь, будто умершие унесли с собой часть тебя. Но ты не одинок. На свете есть люди, которым ты можешь помочь и которые готовы помогать тебе. Люди, ради которых стоит продолжать жить. Мистер Кадам, твой брат… и я. А может быть, ты встретишь кого-то, кого сможешь полюбить. Пожалуйста, поедем с нами в Хампи!

Кишан отвернулся и тихо пробормотал:

— Я уже очень давно перестал мечтать о том, чему никогда не бывать.

Я крепче сжала его руку.

— Кишан, прошу тебя, передумай!

Он пожал мне руку в ответ и улыбнулся.

— Прости, Келси. — Он встал и с наслаждением потянулся. — Но раз уж вы с Реном все-таки решили отправиться в долгий путь, ему придется как следует поохотиться.

— Поохотиться? — скривилась я. Честно говоря, я не заметила, чтобы Рен очень много ел.

— Возможно, он ест достаточно для человека, но не для зверя! Келси, большую часть времени Рен проводит в теле тигра, ему потребуются силы, чтобы защищать тебя в путешествии, а значит, он должен хорошенько подкрепиться. Насытиться по-тигриному — жирным кабаном или буйволом.

Я шумно сглотнула.

— Ты уверен?

— Да. Разве ты не видишь, какой он худой для тигра? Ему нужно нагулять вес. Запастись белками.

Я погладила Рена по спине. Так и есть, все ребра наружу!

— Ладно, я позабочусь о том, чтобы он поохотился перед уходом.

— Отлично. — Кишан кивнул и ухмыльнулся мне. На прощание он сжал мои пальцы и не сразу отпустил их. Он долго молчал, а потом сказал: — Спасибо за весьма интересную беседу, Келси.

С этими словами он обернулся черным тигром и умчался в джунгли.

Рен все еще спал, положив голову мне на колени, поэтому я еще немножко посидела у костра. Поглаживая черные полосы на его спине, я осмотрела царапины. Там, где еще час назад зияли рваные раны, теперь лоснилась гладкая шкура. Длинная царапина, пересекавшая морду и глаз тигра, тоже исчезла. Даже шрама не осталось.

Когда ноги у меня совсем затекли от тяжести тигриной головы, я осторожно высвободилась и подошла к костру, чтобы подбросить дров. Рен, не просыпаясь, перевернулся на бок.

«Эта драка совсем истощила его. Кишан прав. Ему необходимо поохотиться. Он должен набраться сил».

Рен продолжал спать, пока я собирала хворост для костра и ужинала. Переодевшись ко сну, я взяла из палатки одеяло, завернулась в него и легла рядом с Реном. В грудной клетке у него зарокотало, и он, не просыпаясь, перекатился поближе ко мне. Положив на него голову, как на подушку, я смотрела на звезды, пока не уснула.

Я проснулась поздно утром, замотанная в одеяло, как в кокон. Первым делом я поискала глазами Рена, но его нигде не было видно. Костер ярко горел, как будто в него только что подбросили свежие сучья. Я перекатилась на живот, пытаясь выпутаться из одеяла, и громко охнула от боли, дрожью прокатившейся по спине.

Заведя руку назад, я попробовала растереть затекшие мышцы, и застонала.