Но Рен сорвал мои планы. Он превратился в человека и подхватил меня на руки. Я немного побрыкалась, пытаясь вырваться, но он прекратил мои протесты многозначительным взглядом, в котором ясно читалось: даже-не-трать-попусту-время-на-пререкания. Я вздохнула и закрыла рот. Рен наклонился, подхватил с земли мой рюкзак, немного покачал его в пальцах и спросил:

— Что дальше?

— Не знаю. Это все, что мне рассказал мистер Кадам.

Рен поудобнее перехватил меня, вернулся к дверному проему и, пристально оглядев статую, пробормотал:

— Что-то я не вижу никаких изменений.

Он крепко держал меня на руках, не сводя глаз со статуи, и я, придется признаться начистоту, совершенно забыла о том, что и зачем мы делаем. Меня больше не беспокоили царапины на руке, еще совсем недавно пульсировавшие болью. Я просто наслаждалась тем, что мужчина держит меня в объятиях, прижимая к своей мускулистой груди. Какая девушка не хочет, чтобы ее подхватил на руки такой роскошный принц? Я медленно подняла глаза к красивому лицу Рена. Мне вдруг пришло на ум, что если меня когда-нибудь попросят изваять из камня статую божества, я выберу в натурщики Рена. Этот звероватый человеколев Нарасимха не стоил и мизинца моего Рена!

Вскоре он почувствовал мой взгляд и сказал:

— Эй, Келлс? Мы здесь для того, чтобы снять проклятие, не забыла?

Я только глупо заулыбалась в ответ. Рен вопросительно вздернул бровь.

— О чем ты сейчас думаешь?

— Да так, о пустяках.

— Хочу напомнить, что ты находишься в исключительно выгодном положении для щекотания, и спасения не будет. Признавайся!

«Ах, какая у него ослепительная улыбка, она сверкает даже в тумане», — завороженно подумала я и нервно захихикала.

— Если ты попробуешь меня щекотать, то я буду брыкаться изо всех сил, и все кончится очень плохо — ты меня бросишь, и мы загубим все дело.

Рен ворчливо хмыкнул, наклонился к моему уху и прошептал:

— Это очень соблазнительный вызов, раджкумари[30]. Возможно, чуть позже я все-таки рискну его принять. И кстати, запомни на будущее: я никогда тебя не брошу, Келси.

От того, как он произнес мое имя, у меня руки покрылись гусиной кожей. Опустив глаза, чтобы быстро растереть их, я заметила, что фонарь погас. Я зажгла его снова, но статуя осталась такой же, какой была. Тогда я окончательно сдалась и сказала:

— Ничего не происходит. Наверное, нужно подождать до рассвета.

Рен гортанно рассмеялся, ткнулся носом мне в ухо и тихо шепнул:

— Лично мне кажется, что кое-что все-таки происходит, но это что-то определенно нам двери не откроет.

Он стал осыпать неторопливыми нежными поцелуями мою шею вниз от уха. Я слабо вздохнула и запрокинула голову, чтобы ему было удобнее. С последним поцелуем он застонал и нехотя поднял голову.

Чтобы скрыть свое разочарование тем, что все закончилось, я спросила:

— Кто такая раджкумари?

Рен негромко засмеялся, бережно поставил меня на землю и ответил:

— Это означает — принцесса. Давай найдем уютное местечко, где мы сможем вздремнуть пару часов. А потом я сбегаю к мистеру Кадаму и расскажу ему, что мы хотим повременить до рассвета и повторить попытку.

Он взял меня за руку и отвел к укромной полянке, поросшей травой и скрытой от глаз. Как только я устроилась, Рен убежал. Свернув одеяло, я положила его под голову и попробовала уснуть. Беспокойно проворочавшись до возвращения Рена, я с радостью прижалась к его тигриной спине и моментально провалилась в сон.

Проснувшись на следующее утро, я поняла, что движусь куда-то, лежа на руках у Рена. Он снова нес меня к двери. Я сонно пробормотала:

— Не надо меня нести. Я сама могу идти.

Он улыбнулся.

— Ты устала, у меня не хватило духу разбудить тебя. И потом, мы уже пришли.

Было еще темно, но на востоке горизонт уже начал светлеть. Статуя оставалась той же, какой была — с горящими алым светом змеиными глазами и туманом, струящимся из пасти. Мы ненадолго остановились у входа. И тут я почувствовала, как что-то зашевелилось. Это была Фаниндра! Внезапно ожив, она увеличилась до своих нормальных размеров и медленно заструилась с моей руки.

Рен опустил меня пониже, чтобы Фаниндра могла сползти на землю. Извиваясь всем телом, она стремительно очутилась возле статуи и поползла по ней наверх, к змеиным головам.

Стоя на ступенях, мы смотрели, как она по очереди обвивает каждую змеиную голову. Стоило ей отползти, как голова оживала и начинала раскачиваться туда-сюда. На наших глазах кольца змеиного тела, на которых восседала статуя, стали медленно покрываться живой чешуей.

Фаниндра спустилась вниз и поползла ко мне и Рену. Свернув тело в кольца, она застыла и уменьшилась, вновь превратившись в золотой браслет. Рен поставил меня на землю, подошел к змее и подобрал ее. Он осторожно надел браслет мне на руку, улыбнулся, но тут же помрачнел, коснувшись длинных царапин на моей руке. Нежно поцеловав вспухшие рубцы, он снова превратился в тигра.

Мы подошли к статуе, где шипело и извивалось ожившее тело семиглавой змеи. Вот змеиные кольца всколыхнулись и стали все выше и выше подниматься в воздух, пока под ними не открылось зияющее черное отверстие. Змеиное тело приподнялось настолько, что мы с Реном могли без труда войти в лаз.

Заглянув в отверстие, я увидела ступени, которые уходили вниз, теряясь в темноте. Внезапно разинутый рот статуи перестал изрыгать туман, а напротив, начал втягивать его в себя. Густое марево подплыло к нам, заструилось по телу статуи к пасти, а потом упало в зиявшую у наших ног яму. Я сглотнула и посветила фонарем вниз. Осторожно перешагнув через змеиные кольца, мы с Реном начали спускаться в густой туман, клубившийся в мутной темноте.

Мы нашли вход в Кишкиндху.

Мы осторожно спускались по каменным ступеням, полностью положившись на чахлый свет моего маленького фонарика. Когда мы добрались до последней ступени, глаза Фаниндры снова зажглись, озарив туннель призрачным, голубовато-зеленым светом.

Я сделала Рену знак остановиться и вслух перечитала пророчество Дурги.