Под пророчеством стояло несколько строк, написанных уже знакомым мне каллиграфическим почерком мистера Кадама. Их я тоже прочитала вслух:

— Знать бы еще, что это за опасности такие, — пробурчала я. — Надеюсь, тернистые угрозы — это какие-нибудь колючие растения.

Мы пошли вперед, и по пути я без умолку перебирала разных животных, у которых есть шипы и прочие колючки.

— Так, давай-ка подумаем. Вот, скажем, стегозавр. Или стегозаур? Нет, кажется, стегозаурус. Ладно, неважно, как они там называются, главное, это какая-то разновидность динозавров. Потом есть еще разные драконы и дикобразы, про рогатых жаб тоже не будем забывать. Честно говоря, если бы мне позволили выбрать колючее животное, жаба-рогатка была бы первым номером в моем списке. Хотя… Что если эти рогатые жабы величиной с дом и с огромной пастью? Тогда они кого хочешь проглотят… Может, лучше заранее вытащить гаду из рюкзака?

Я остановилась и вынула оружие. Конечно, путешествие по темному подземелью было достаточно неприятно и без необходимости таскать в руке булаву, но мне сразу стало спокойнее.

Вскоре туннель превратился в каменную дорогу, и чем дальше мы шли, тем светлее становилось. Взгляд Фаниндры потускнел, фантастический зеленый свет погас. Вскоре глаза моей змеи вновь превратились в два блестящих изумруда. Вокруг творилось что-то странное. Понятно, что за последнее время мои представления о странном заметно расширились, однако происходящее было необычным даже для меня.

Я не понимала, откуда исходит свет. Казалось, он струится прямо перед нами. Мы буквально шли на свет в конце туннеля. Это было очень похоже на один из моих ночных кошмаров, где было не светло, но при этом не темно. Незримое зло пробиралось в мое подсознание, неведомая страшная сила преследовала меня, грозя сорвать мои планы и заставить страдать тех, кого я любила.

Клубящийся туман, видимо, полз за нами следом. Пока мы шли, он слегка колыхался впереди, скрывая дорогу. Стоило нам остановиться, как он сгущался и принимался кружить вокруг нас, как мутные облака на орбите. Холодное серое марево ледяными пальцами ощупывало нашу кожу, как будто выискивая слабое место.

И сам коридор стал выглядеть по-другому. Вместо камней я чувствовала под подошвами влажную землю и слышала шорох короткой щетинистой травы. Стены сначала покрылись мхом, затем поросли травой, а в конце концов скрылись за небольшими растениями, похожими на папоротники. Я еще успела подумать про себя, как они ухитряются выживать в этой влажной полутемной среде.

С каждым шагом стены все дальше расходились в стороны и вскоре совсем исчезли из виду. Потолок сменился низким серым небом. В нем не чувствовалось высоты, но и конца тоже не было видно. Это было немного похоже на сферический купол кинотеатра «Аймаке», только нерукотворный. У меня было ощущение, будто мы высадились на чужую планету.

Вскоре наша тропа резко пошла вниз, и мне пришлось сосредоточить внимание на том, куда ставить ноги. Мы вошли в лес, полный незнакомых растений и деревьев. Они раскачивались на своих корнях, словно под ветром, однако в воздухе не чувствовалось ни дуновения. Деревья росли так близко друг к другу, а трава была настолько густа, что я с трудом различала тропу, которая, впрочем, скоро совсем исчезла.

Рен пошел впереди, прокладывая путь своим телом. Длинные ветви деревьев склонялись до земли, как у плакучих ив. Их пушистые молодые побеги щекотали мне кожу, когда я проходила мимо. Я подняла руку, чтобы почесать шею, и ладонь у меня стала мокрой.

«Наверное, я вспотела. Странно, но я совсем этого не чувствую. Может быть, на меня вода накапала с веток? — подумала я. Тут я заметила, что рука у меня будто чем-то измазана. В зеленоватом свете пятно казалось бурым. — Что это? Древесный сок? Смола? Нет! Это кровь!»

Я сорвала пушистый лист, чтобы рассмотреть его вблизи. Повертев его во все стороны, я с удивлением обнаружила крошечные иголочки, выстилавшие изнанку листа. Я осторожно поднесла к ним палец, и иголочки тут же набухли и потянулись ко мне. Тогда я поводила пальцем туда-сюда, и иголки заколыхались, следуя за моим пальцем, как за магнитом.

— Рен, стой! Ветки нас царапают! У них с внутренней стороны острые шипы, которые следуют за каждым нашим движением. Это и есть тернистые угрозы!

Стоило Рену остановиться, как пушистые ветки медленно склонились к нему, обвившись вокруг его шеи и хвоста. Рен отпрыгнул в сторону и со злостью сорвал их с дерева.

— Нужно бежать, пока они нами не пообедали! — закричала я.

Рен с еще большей энергией стал прорываться через заросли. Я осторожно шла за ним. Казалось, лесу не будет конца, а деревья и не думали редеть. Минут через пятнадцать я совсем выбилась из сил и замедлила шаг. Нет, я больше не могла бежать.

— Рен, — задыхаясь, прохрипела я, — со мной ты далеко не уйдешь. Я тебя только задерживаю. Беги вперед, ты сможешь вырваться из этого леса.

Он остановился, обернулся и бросился ко мне. Ветки тут же ожили, поползли вниз и начали обвивать своими побегами его тело.

Взревев, Рен увернулся, а потом стал рвать ветки когтями, заставив колючки ненадолго отступить. Я почувствовала, как один из усиков обвивается вокруг моей руки, и поняла, что с меня хватит. Обливаясь слезами, я упала на колени и погладила Рена по щеке.

— Рен, иди. Пожалуйста, оставь меня!

Он превратился в человека и накрыл мою руку своей ладонью.

— Мы должны держаться вместе, не забыла? Я не оставлю тебя, Келси, я никогда тебя не оставлю. — Он грустно улыбнулся.

Я сглотнула и кивнула, глядя, как он бережно стаскивает вьющийся побег с моей руки и прихлопывает еще один, уже нацелившийся мне в шею.

— Идем.

Рен выхватил у меня из руки гаду и стал хлестать по веткам, но они лишь крепко вцепились своими зелеными пальцами в рукоятку, нисколько не напутанные магическим оружием. Тогда Рен подскочил к стволу и со всего маху ударил по нему гадой.

В тот же миг дерево подобралось. Ветки отдернулись от нас, сложились внутрь и обвились вокруг ствола, защищая его. Рен вышел вперед и знаком велел мне подождать возле раненого дерева. Потом сделал несколько шагов вперед и замахнулся гадой.

Так он шел и лупил по стволам деревьев, оставляя в них глубокие раны с сочащимися мясистыми краями. Я следовала на приличном отдалении, чтобы не мешать Рену прорубать нам путь через лес. Видимо, ветки каким-то образом чувствовали намерение Рена, потому что с утроенной свирепостью набросились на него, но мой тигр обладал поистине неиссякаемым запасом сил.

Я морщилась, глядя на порезы и царапины, покрывавшие каждый дюйм его кожи. Вскоре вся спина Рена была иссечена в кровь, от рубашки остались одни окровавленные лохмотья. Казалось, будто его жестоко исполосовали плетью-девитихвосткой.

Наконец, мы вырвались из колючего леса и остановились на поляне. Рен оттащил меня подальше от ветвей и в изнеможении рухнул на землю. Он уронил голову и долго сидел, обливаясь потом и тяжело дыша от напряжения. Я вытащила из рюкзака воду и протянула ему. Рен, не отрываясь, выпил всю бутылку до капли.

Я склонилась над ним, чтобы осмотреть его окровавленную руку. Все его тело было скользким от крови и пота. Вытащив еще одну бутылку воды и старую майку, я стала промывать его раны от грязи, заботливо прижимая прохладную влажную ткань к лицу и иссеченной спине Рена. Постепенно он стал расслабляться, дыхание его выровнялось. Кровавые порезы затягивались у меня на глазах, и когда страх за Рена немного отступил, я вдруг кое-что поняла.