— Вы из Лионида, — сказала она.

— Хорошее зрение, — отозвался он.

— Не настолько хорошее, чтобы увидеть цвет ваших глаз.

— А мне, думаю, известен цвет ваших, — засмеялся он.

Здравый смысл приказывал ей убить его.

— Кто бы говорил о дальних путешествиях, — заметила она. — Что лионидец делает в замке короля Мергона?

— Я объясню, зачем я здесь, если вы тоже объясните.

— Я не собираюсь ничего объяснять, и вам придется меня пропустить.

— Придется?

— Если не пропустите по своей воле, я смогу заставить.

— Думаете, вам удастся?

Она рванулась вправо, он легко увернулся. Она совершила более быстрое движений. Он снова с легкостью ушел. Он был ловок. Но недостаточно ловок для Катсы.

— Я знаю точно, — ответила она.

— Вот как? — весело сказал он. — Но все же придется повозиться.

Зачем он играл с ней? Почему не поднял тревогу? Может быть, он сам преступник, наделенный Даром преступник? И если да, то кем это его делает — союзником или врагом? Разве лионидец станет мешать освобождению соотечественника? Нет, если только он не предатель. И если он вообще знает, кто томится в темницах Мергона, ведь Мергон держал это в глубокой тайне.

Совет приказал бы ей убить его. Совет заявил бы, что она подвергнет их опасности, если оставит в живых человека, который ее узнал. Но он был не похож ни на кого из бандитов, встречавшихся на ее пути. Он не казался ни жестоким, ни глупым, ни опасным.

Нет смысла, спасая одного лионидца, убивать другого.

Это глупо, и, наверное, придется еще пожалеть об этом, но убивать она не станет.

— Я вам верю, — внезапно сказал незнакомец. Отступив с дороги, он жестом разрешил ей пройти. Катсе подумалось, что он очень странный и импульсивный, но она видела — он ослабил оборону, и нельзя было упускать возможность. В одно мгновение она вскинула ногу и ударила его в лоб. Широко раскрыв глаза от удивления, он упал на землю.

— Может, и не обязательно было это делать, — она осторожно уложила тяжелое безвольное тело. — Но я не знаю, кто вы такой. Оставить вас в живых и так уже было слишком рискованно, — она вынула из рукава пилюли и положила одну незнакомцу в рот, потом повернула его лицо к свету. Он оказался моложе, чем она думала — не старше девятнадцати или двадцати. Со лба к уху бежала тонкая струйка крови. Ворот рубашки был расстегнут, и свет факелов плясал на обнаженной ключице.

Очень странный персонаж. Может быть, Раффин знает, кто это.

Она встряхнулась. Ее ждут.

Бегом.

Они скакали во весь опор. Старика пришлось привязать к лошади — он был слишком слаб, чтобы держаться в седле. Остановились лишь однажды, чтобы получше укутать его в одеяла.

Катсе не терпелось двигаться дальше.

— Он не в курсе, что сейчас лето?

— Он насквозь промерз, миледи, — ответил Олл. — Он болен, его трясет. Какой будет прок, если мы убьем его, спасая?

Они думали остановиться и разжечь огонь, но не было времени. Нужно было добраться до Рандиона до рассвета, иначе их обнаружат.

«Быть может, нужно было его убить, — думала она, пока они мчались сквозь темную стену леса. — Наверное, нужно было его убить. Он ведь меня узнал».

Но он не казался опасным, не казался подозрительным. Только любопытным. И доверился ей.

Хотя он ведь не знал о всех тех усыпленных охранниках, что она оставляла на пути за собой. И проснувшись с раной на лбу, он быстро перестанет ей доверять.

Если незнакомец сообщит об этой встрече королю Мергону, а тот — королю Ранде, то жизнь леди Катсы может очень осложниться. Ранде ничего не говорили об узнике из Лионида и том более о том, что Катса подрабатывала спасателем.

Катса прогнала панику. Проку в этих размышлениях нет, дело уже сделано. Теперь нужно доставить несчастного старика в теплое и безопасное место — на север, к Раффину. Она пригнулась в седле и пришпорила коня.

Это случилось в землях семи королевств. Семи королевств и семи совершенно непредсказуемых королей. Зачем, во имя всего разумного, кому-то похищать принца Тилиффа, отца лионидского короля? Он старик. У него нет ни власти, ни честолюбия, здоровья — и того нет. Как говорили, он целыми днями сидел у очага или на солнышке, смотрел на море, играл с праправнуками и никому не доставлял хлопот.

У лионидцев не было врагов. Они поставляли золото всем, у кого было, чем заплатить, выращивали фрукты и разводили живность. Отделенные океаном от остальных шести королевств, они жили мирно сами по себе. Их сложно было с кем-то спутать: они отличались темными волосами, экзотическими обычаями и любовью к своему одиночеству. Pop, король Лионида, был самым разумным из семи правителей. Он не заключал союзов, но и войн не затевал и народом своим правил справедливо.

Хотя шпионская сеть Совета выяснила, что отец Рора заточен в темницы Мергона, короля Сандера, это не приблизило их к разгадке тайны. Сам Мергон обычно не затевал ссор между королевствами, но часто вставал на одну из сторон и за хорошие деньги помогал даже неправому. Без сомнения, за заточение лионидца ему заплатили. Вопрос был лишь в том, кто это сделал.

В этом конкретном злодеянии Ранда, дядя Катсы и король Миддландов, замешан точно не был. Совет знал это наверняка, ведь Олл был главным шпионом Ранды и его правой рукой. Благодаря Оллу Совету было известно все, что только можно было знать о Ранде.

По правде говоря, Ранда обычно старался не связываться с другими королевствами. Его земли с востока и запада окружали Истилл и Вестер, а с севера и юга — Нандер и Сандер. В таком положении слишком опасно было вступать в военные союзы.

Источником большинства проблем были короли Вестера, Нандера и Истилла. Они были из одного теста — сорвиголовы, сластолюбцы, завистники, все как один безрассудны, бессердечны и ненадежны. Король Бирн из Вестера и король Драуден из Нандера могли бы объединиться в альянс и разбить войско Истилла на северной границе, но у Вестера и Нандера никогда но получалось долго сотрудничать. Рано или поздно одни обязательно чем-то оскорбляли других и снова становились врагами, и тогда Нандер, заключив союз с Истиллом, напал бы на Вестер.

К своему собственному народу короли относились не лучше, чем друг к другу. Катса вспомнила, как несколько недель назад они с Оллом вытаскивали из хлева, временно ставшего тюрьмой, истиллских земледельцев. Земледельцев, которые не смогли выплатить своему королю Тигпену десятину, потому что войско этого самого Тигпена вытоптало их поля, когда отправилось грабить нандерскую деревню. Платить должен был Тигпен — даже Ранда признал бы это, если бы его собственное войско нанесло такой убыток крестьянам. Тигпен же намеревался повесить несчастных за неуплату десятины. Да, из-за Бирна, Драудена и Тигпена дел у Совета хватало.

Когда-то все было по-другому. Вестер, Нандер, Истилл, Сандер и Миддланды — пять материковых королевств — мирно сосуществовали. Несколько столетий назад все они были одной семьей, и правили в них три брата и две сестры, которым удалось утолить жажду власти, не прибегая к войне. Но все воспоминания о прежнем кровном родстве уже давно стерлись, и теперь жители королевств полностью зависели от натуры того, кто сумел пробиться к трону. Это была лотерея, и нынешнее поколение, увы, вытянуло несчастливый билет.

Седьмое королевство называлось Монси. От остальных земель Монси отделили горы, как Лионид отделял океан. Лек, король Монси, был женат на Ашен, сестре лионидского короля Рора. Лека и Рора связывала нелюбовь к междоусобицам остальных королевств. Однако союза они не заключали, слишком уж далеки друг от друга были Монси и Лионид, слишком независимы, слишком не заинтересованы в делах других королевств.

О том, что творится при монсийском дворе, известно было не так много. Короля Лека очень любили в народе и превозносили за доброту к детям, животным и всем беззащитным созданиям. Королева Монси была женщиной кроткой. Шла молва, что она перестала есть в тот день, когда услышала об исчезновении лнонидского принца. Ведь отец короля Лионида был конечно же и ее отцом.