— Нали. Седьмого, — сказала и застыла.

«Тик — так, — откликнулись часы. И снова: — Тик — так».

— Я прогнал седьмого, Полина. Еще в хельзе.

— О…

Сердце забилось быстрее, в грудь закрался предательский холодок опасения. Нельзя прятаться от правды, но мне снова захотелось. Она — правда — могла оказаться страшной, неправильной и фатальной.

— Еще что‑то хочешь спросить?

Хочу ли я спросить? Шутишь? Конечно, не хочу! Я вообще не хочу, чтобы это происходило с нами. Желаю, чтобы не было проклятия, жуткого прошлого, сомнений. Чтобы тебе не нужна была моя кровь, а я могла спокойно дышать без тебя.

Я покачала головой.

— Нет.

Влад улыбнулся, поцеловал меня в лоб и встал. Вот все и закончилось. Так быстро — я не успела даже осознать, принять, пропустить через себя. Что теперь будет с нами? Со мной?

— И что теперь? — осторожно спросила я.

Влад посмотрел в глаза, покачал головой. Слегка растрепавшаяся прическа удивительно ему шла, и мне захотелось прильнуть, прижаться и ни о чем не думать. Заснуть с ним, как раньше — в ореоле покоя и защищенности. Наверное, проклятие сильнее, если ему потакаешь.

— Ты все равно меня не слушаешь. — Он пожал плечами. — Слова не держишь. Восстанавливаться‑то как планируешь?

— Я не буду пить ясновидцев! — нахмурилась я.

— Я так и думал.

Он оделся и вышел из комнаты, а я откинулась на подушки, вдохнула остывающий воздух с рассеивающимся ванильным шлейфом и закрыла глаза.

Что‑то я совершенно запуталась… И что теперь? Сделаем вид, что ничего не было?

Сначала мне, и правда, казалось, что ничего. Словно это было очередным видением, дымкой, туманом. Что я еще сплю у Вики и вот — вот проснусь. Нужно будет идти домой, объясняться с Владом, а его настоящая реакция на вчерашнее не будет такой положительной.

Пробуждения не произошло. Произошло столкновение с Глебом в коридоре. Он сомнительно взглянул на меня — как бы свысока и немного осуждающе.

— Что? — резко спросила я, поправляя волосы. Нужно было хотя бы в зеркало посмотреть. Хотя то, что я вышла из комнаты Влада спустя полчаса после того, как он сам ее покинул, очень красноречиво описывало ситуацию. Да у меня, наверное, на лбу написано все, и спрашивать не надо.

— Думал, он тебя прибьет, — мрачно ответил Глеб.

— Ну, он меня не прибил.

— Да, я понял это по стонам из‑за двери. Сначала хотел вмешаться, думал, он там тебя пытает…

— Знаешь, что, Измайлов, ты гад! — выдохнула я. — Я разве спрашиваю тебя, с кем ты спишь?

Глеб воровато оглянулся, взял меня за руку и поволок в свою комнату. Невероятное сходство, а еще отпираются! У них даже повадки одинаковые.

— Знаешь, что я слышал сегодня утром? — порывисто спросил он, прикрыв за мной дверь. — Вермунд у финальной точки, впустил восьмого и на пределе. А ты — просто финишная лента, Полина. Все это — изощренная игра, как ты не поймешь?

Я обижено нахмурилась, потупилась.

— Не верю.

— Ну, и дура!

— Хватит уже! — окончательно обиделась я. — Это моя жизнь, и мои решения.

Глеб выдохнул и отвернулся. Хотел что‑то еще сказать, но передумал. Кивнул.

— Так что с тем охотником? Какого черта ты там устроила вчера?

Я пожала плечами, забралась на кровать и поджала ноги. Дотронулась до блестящего глянца гитарной деки. Интересно, деревяшка, а звуки издает волшебные. Мне всегда было невероятно уютно сидеть в глубоком кресле Глеба и слушать, как он наигрывает свои замысловатые мелодии.

— Сама не знаю, что произошло. Нужно спросить у Филиппа, были ли у мамы такие таланты.

Глеб покачал головой.

— Точно не было. — Замялся, отвел взгляд. — Я читал о пророчицах атли…

— Тогда даже не знаю… Адреналиновый выброс? Я ж на грани смерти была, охотник хотел порвать мою жилу.

— Возможно. — Он присел рядом. — Или твой кен имеет тайные свойства.

— Знаешь, я не чувствую себя плохо. Ну, я имею в виду, после вчерашнего. То есть ночью казалось, я истощена, а утром ощущала себя довольно бодро. Странно.

— Действительно странно… Что на это сказал Вермунд?

— Ничего. Мы особо не разговаривали.

— Я так и понял.

— Глеб!

— Молчу — молчу…

Подозрения Глеба отложились в сознании зудящим фоном. К нему примешивались мысли, зародившиеся в хельзе. Но если Орма я могла презирать и по — черному ненавидеть, то перед Владом в этом плане была полностью беззащитна. Мы же только что занимались любовью на его огромной кровати. Сколько раз мне снились эти сны? Сколько еще приснятся?

С другой стороны, я понимала, что верить ему нельзя. Его забота странным образом переплеталась с ложью, вызывая при этом противоречивые чувства. Я терялась в догадках, путалась и была совершенно сбита с толку.

Надеялась на разговор, даже сочиняла речь, но разговор так и не состоялся. Влад куда‑то уехал и вернулся, когда я уже спала. На следующий день вел себя, как обычно, ничем не выдавая намерений сблизиться, если они у него, конечно же были. За завтраком даже не посмотрел на меня, после о чем‑то долго разговаривал с Филиппом и Ларой, вызывая в душе неконтролируемые приступы обиды.

То был порыв, убеждала я себя. Он испугался, эмоции зашкалили. Мне‑то что? Разве думала я об отношениях, хотела их? Перед тем, как в нас стреляла Юлиана, Влад просил подумать о нас, но после выхода из комы ни разу не напомнил о том обещании.

Его все еще волнуют нали. Восьмой тянет кен неимоверно, и Владу нужно прогнать его. Последняя стенка рухнет, и я окажусь один на один с реальностью, хотя уже и так понимаю: он пойдет до конца. В то, что он убьет меня, я, конечно же, не верила, но другая девочка — пророчица — разве она заслужила? Нужно было спросить вчера, а не поддаваться малодушию, но я смолчала. Боялась ответа? Скорее всего.

А потом Влад строго — настрого приказал атли сидеть в доме и не высовываться. На меня посмотрел особенно пристально, как бы показывая, что второй раз своеволие мне не сойдет с рук. О работе я даже заикнуться постеснялась, подошла к Кириллу и робко озвучила просьбу.

Как же хорошо, что Кирилл Макаров больше не впускал нали! Он на поверку оказался очень мягким и уступчивым, а не тем букой, которого я встретила впервые. Хотя все же клянчить больничный не выход. И что теперь, сидеть в доме до смерти? Ждать, что охотник нападет со спины где‑нибудь в супермаркете. Понимаю, Влад заботится об атли, но должен же быть выход.

— Ты же сама отпустила охотника, — язвительно выдала Рита, когда я возмутилась о жизни в клетке. — Вот и терпи. И вообще, взяла моду защищать ясновидцев и охотников!

— Он не показался мне таким уж страшным, — смущенно ответила я.

— Он чуть не убил меня и твоего ненаглядного Глеба!

С этим не поспоришь. Но я вспомнила наш разговор на лавочке. Андрей не убил меня, хотя мог. К тому же я была слаба и вероятнее всего пошла бы искать ясновидца. Почему он не допускал такой возможности? Или допускал, но спустил мне это с рук? С чего бы? То, что я спасла ему жизнь, не повод смотреть сквозь пальцы на злодеяния. Вряд ли охотник поверил, что я не буду пить кен ясновидцев.

Вообще его действия, как и мои, в ту ночь трудно назвать логичными. Скорее всего, Андрей уже укрепился в решении охотиться на атли. Нет, не может все быть так! Мы же все — люди. И хищные, и ясновидцы, и охотники. Разве можно друг на друга охотиться? Нет, это выше моего понимания.

— Эй, ты слушаешь вообще? — Рита поводила рукой у меня перед лицом. Я, кажется, ушла в себя и пропустила часть разговора.

— А? Что?

— Я спрашиваю, что у тебя с Измайловым?

— Глупый вопрос. Мы друзья.

— Ага, а он об этом знает? А Влад? — Сестра покачала головой. — Нехорошо их стравливать, Полина!

— Стравливать? — удивилась я. И с чего ей эта мысль вообще пришла в голову? — Когда я их стравливала?

Рита вздохнула. Взяла меня за руку, и потянула к дивану. Воровато оглянулась и заговорщически зашептала:

— Я не знаю, о чем вы общаетесь с Измайловым, и какие у вас отношения, но на следующий день после той истории с охотником, когда ты вернулась утром, и вы с Владом… ну, ты поняла. — Она нервно улыбнулась, а я нахмурилась. Что, теперь весь дом знает? И говорят, небось. Как это Лара меня еще не отравила?