— Ты всегда говоришь, что у меня мозгов нет, но сейчас… Верить Владу? Серьезно? После того, как он…

— Он показал мне! — почти выкрикнул Глеб, и у меня по коже поползли противные мурашки. Затылок обдало жаром и возникло ощущение неотвратимости. Беды. — У него есть способность. Такое нельзя придумать, сочинить. И знаешь… — Друг отвел взгляд. — Я уже сам начинаю верить в ваше чертово проклятие.

— Что он показал? — хрипло спросила я, не узнавая собственный голос.

Он повернулся ко мне. Бледный, осунувшийся, напуганный мальчик. Последний раз я видела его таким у очага, когда с зажатым в руке ножом он пришел выручать меня. Один на один со свихнувшимся убийцей, с которым мы вынуждены жить в одном доме.

Или нет?

Сейчас в глазах Глеба не было решимости. Ни капли.

Он взял меня за руку и выдохнул:

— Мы все умрем.

Обида расцвела ярко — красным, страх расплылся серым и мутным. Плохое сочетание, жуткое.

Я стояла в коридоре, куда меня довольно грубо выставили.

— Нужно подумать, — буркнул друг и захлопнул дверь перед моим носом.

Невероятно! У меня даже слов не нашлось, чтобы возразить. И снова земля ушла из‑под ног и оказалась зыбучими песками. Ничего не изменилось: информации — ноль, одни сплошные тайны, размытые угрозы, от которых немеют конечности. Влад вернулся, уйти я не могу, а Глеб совершенно перестал быть похожим на моего Глеба.

И что теперь делать?

Вниз я спустилась не сразу. Несколько минут решалась, еще минуту сомневалась, а потом выдохнула и нырнула в привычную для атли атмосферу. Для меня все было иначе. Словно впервые я пришла в этот дом и впервые поняла, кто его хозяин. И снова оказалась на распутье…

Но нет, теперь все было по — другому. Я была другой. И уже не готова была вестись на рассказы полунамеками. Даже из уст Глеба.

Внизу было тихо и пусто. Только Лара стояла у окна, обнимая себя за плечи, и казалась безмерно несчастной. Красивая и загадочная, как всегда.

Обернувшись на шорох моих шагов, она резко выдохнула. Не знаю, кого она ждала увидеть, что творилось у нее внутри, какие мысли блуждали в черноволосой голове. По лицу было видно, что они отнюдь не радужные.

— Где Рита? — поинтересовалась я, ожидая услышать холодный и лаконичный ответ. После рождения Киры защитница возненавидела меня окончательно. Словно я хотела этого, словно планировала. Словно легко было знать, что я навсегда связана с человеком, который чуть не убил меня.

Что ж, еще один повод убраться отсюда подальше. В племени атли у всех друг с другом натянутые отношения, единства не получилось, ну и ладно.

— На улице. Гуляет с ребенком, — ответила Лара, и ее голос дрогнул. Она посмотрела как‑то по — особому тоскливо и спросила: — Как думаешь, зачем это было ему нужно?

Я пожала плечами, стараясь сохранить невозмутимый вид.

— Ты его лучше знаешь, вот и спроси.

— Иногда только кажется, что знаешь кого‑то, — произнесла защитница и отвернулась.

Я вздохнула и вышла на улицу. Небо заволокло низкими тучами, воздух пропитался влагой и прохладой. Пахло осенью — жгли листья, с соседнего двора потянуло шашлычным ароматом, где‑то шумели и веселились дети. Вокруг меня бурлила жизнь, так почему казалось, что смерть ближе, чем когда‑либо? Но сдаваться течению больше не хотелось, и я решительно шагнула вперед.

Риту и Влада нашла на заднем дворе, в беседке. Он уже переоделся, умылся и совершенно не походил на человека, у которого только что была потасовка. Сестра покачивала коляску, положив голову ему на плечо, и выглядела абсолютно счастливой. В груди кольнуло обидой, как тогда в хельзе, после разговора с Уной, но я запихнула собственный эгоизм поглубже. Не до него сейчас — у меня есть обиды посерьезнее и вопросы поинтереснее.

Влад заметил меня первым. Встретился со мной взглядом и замолчал. Рита подняла голову, а потом сжалась, словно я застала ее за чем‑то постыдным и аморальным. Могла ли я ее осуждать? Мы всегда оправдываем тех, кого любим. Осуждать очень хотелось. Надоело быть добренькой и всех прощать. Внутри ныла, нарывая, давняя рана, а снаружи приходилось сохранять невозмутимое лицо. Надоело!

Пора расставить новые приоритеты и относиться ко всему проще. И циничнее. Таков мой мир.

— Марго, подожди меня в доме, хорошо? — Влад ласково прогладил ее по голове, и Рита прильнула щекой к его ладони. Идиллия прям. И что я здесь делаю? К сожалению, уйти я пока не могла, и это бесило больше всего.

Что нашло на Глеба? Приворожили его, что ли? Мог ли Первозданный его заколдовать или загипнотизировать? Разумная мысль и очень подходит под поведение друга. Он бы ни за что просто так не выставил меня из комнаты. Пусть не сказал бы всего, но прогонять бы не стал. А сейчас он стал похож на… Влада.

Но зачем это Владу? Вряд ли только ради того, чтобы я осталась в доме. Кира все равно атли, неважно, где она будет жить. Во внезапно пробудившиеся отцовские чувства верилось с трудом, но других причин я не видела.

Рита осторожно вырулила коляской, шмыгнула мимо меня и скрылась за поворотом. Воздух тут же сгустился, стал липким и осел на горле противным комком. Влад смотрел прямо на меня, не отрываясь, и оттого было жутко. Нет, страха я не ощущала — это какое‑то другое чувство. Противное ощущение безысходности.

— Присядешь?

— Не горю желанием, — резко ответила я. — Что ты наговорил Глебу?

Влад вздохнул и отвел взгляд. Меня обдало холодом, словно откуда‑то потянуло сквозняком. Я получше закуталась в шерстяную кофту. Странно, ведь сентябрь в этом году особенно теплый, по — летнему. Но в тот момент я странно озябла изнутри.

— Глеб не может говорить с тобой об этом, — уклончиво ответил Влад и встал.

— Но ты можешь.

— Поверь, лучше тебе не знать…

— Это мне решать! — почти выкрикнула я, и он дернулся. Резко поднял голову и окатил ледяным взглядом, тут же рождая плохие ассоциации.

Нет, я не отступлю! Рано или поздно у каждого человека наступает момент, когда он перестает бояться. От дикого ужаса срывает крышу, адреналин впрыскивается в кровь, и ты уже не контролируешь себя.

— К сожалению, ты здесь ничего не решаешь, Полина, — бесстрастно сказал Влад и направился к выходу из беседки. Снова игнорирует. Ну, уж нет! Не в этот раз.

— Ненавижу тебя! — выдохнула я, сжимая кулаки.

— Переживу.

— Я не верю в кару богов. Боги обманывали хищных веками, обещая суперсилу за девять нали, — не унималась я. — И что в итоге? Я готова рискнуть и нарушить клятву глубинным кеном. Лучше это, чем жить с тобой в одном доме!

Я тяжело дышала, глядя ему прямо в глаза. Черт, я действительно сказала это! И действительно готова уйти. Уже почти на выходе, полусвободна. Я смогу. Если понадобится, спрячу дочь там, где он никогда не найдет. И сама сбегу. Лишь бы не чувствовать этой пустоты, обиды. Лишь бы не видеть его лицо, не вспоминать…

Влад опустил глаза, глубоко вздохнул и вернулся. Близко подходить не стал, словно боялся спугнуть. Но даже так было неуютно, словно он внедрялся в мои мысли, мог прочесть все страхи и сомнения.

— Что ты знаешь о себе, Полина? — тихо — слишком тихо — спросил он. От невинного, на первый взгляд вопроса, бросило в дрожь.

— В каком смысле? — осторожно спросила я.

Он сбивает меня с толку. Снова. Тайны, заговоры, недомолвки, страшные планы — в этом весь Влад. И я буду дурой, если снова поведусь.

Но Влад смотрел прямо и резко. Где‑то в глубине сознания мелькнула мысль, что мне не понравится то, что я сейчас услышу. Отступать было поздно — он заговорил:

— Тебе не нужно питаться, ты быстро восстанавливаешься, даже полностью истощенная поправляешься и встаешь без помощи ясновидцев. — Влад сделал паузу, обходя меня сзади. По спине пробежали мурашки — от копчика до затылка, дыхание замерло на выдохе. — Из твоих ладоней льется смертельный, сжигающий кен… Ни у кого из атли, включая твою мать, не было таких способностей. И не будет.