Он снова потянулся к звонку. Нет, эта рука нужна для метания.

– «…бешенства личиной…» – Она бросилась к нему, извергая проклятия на каком-то незнакомом языке и подняв клинок. – «…глазам придайте разъяренный блеск…» – Он метнул графин с водой – она отбила его в сторону, и графин разбился. Где же все? – «…Пускай, как пушки, смотрят из глазниц…» – Он продолжил обстрел пепельницей и попал. – «…Как выщербленный бурями утес…» – Он свешивался с кровати. Боль сотрясала все тело раскатами землетрясения.

Она чуть отступила – зловещая черная фигура. Он продолжал выкликать свой монолог так громко, как только мог.

– «Сцепите зубы и раздуйте ноздри…» – Он уже держал наготове книжку Волынки. Ну почему, почему никто не идет! – «…В вас кровь отцов, испытанных в бою…» – Она подалась вперед, и он швырнул Конан Доила. Ему показалось, что он попал, но она только рассмеялась и снова заговорила своим утробным голосом:

– Ну, что дальше, Двард?

Она была права: запас снарядов иссяк. Почему его никто не слышит? Он в жизни не кричал так громко.

– «Пример подайте вы простолюдинам; учите их сражаться!» – Она бросилась, стремительная, как змея. Он отклонился еще сильнее вправо и, намотав на левую руку подушку, парировал удар. Но при этом чуть не свалился с кровати. Боль в ноге заставила его заорать. Больше всего он боялся потерять сознание. Вихрем взметнулись перья. Он пошарил правой рукой и наткнулся на пустое судно. – «Ведь нет средь вас столь низких…» – Он изо всех сил ударил ее по руке, жалея, что судно пустое – могло бы быть и потяжелее. Она вскрикнула и выронила нож. Он попытался схватить ее за платье, надеясь, что в ближней борьбе одолеет ее, но она выскользнула. Ох, черт, снова нога!

Он совсем охрип от крика.

– «Стоите, вижу, вы, как своры гончих…» – Она нагнулась, чтобы подобрать нож. Он швырнул судно ей в голову и промахнулся. Она снова бросилась на него, и на этот раз он решил, что все кончено. – «…на травлю рвущиеся. Поднят зверь!»

– Изыди! – послышался голос из угла.

Женщина с воплем обернулась.

Эдвард не заметил, как он вошел, но это, несомненно, был тот самый мистер Олдкастл, который приснился ему вчера. В пальто с каракулевым воротником и допотопной бобровой шапке он не производил впечатления опасного противника. И все же, угрожающе нацелив трость на безумную женщину, он казался до удивления спокойным.

– Вон, шлюха! Убирайся пол лизать у ног своих господ презренных, дабы они твой жалкий труп псам гончим не швырнули на потеху!

Женщина без единого слова выскользнула в дверь. Ее шаги стихли почти мгновенно.

Кризис миновал.

– Эй! – прохрипел Эдвард. – Задержите ее!

– О нет, мой юный друг, нам смысла нет ее препровождать под стражу. – Мистер Олдкастл снял шапку и с отсутствующим видом потер ее рукавом. – Ведь тварь сия известна мастерством своим от всяческих оков свободно избавляться. Поверь: уж проще во сто крат на шлюпку василиска посадить, чем эту шлюху заточить в темницу.

– Вы хотите сказать, – произнес Эдвард, откидываясь на кровати, – что она может проходить сквозь запертые двери? – Он взмок, его трясло. Сердце колотилось так, словно он на своих двоих одолел дистанцию Большого Национального Кубка – с барьерами, ямами и всем прочим, – но он был жив. Он чуть не плакал от боли, но был жив.

– Воистину ты прав. Когда бы не ее зловещий дар, ужель зашла б она столь далеко? – Маленький человечек хихикнул. – Признаюсь, в декламации весьма ты преуспел! Быть может, плавности ей чуть недостает, но этот недостаток избытком чувства возмещается с лихвой. Сам Кин великий вряд ли б смог сих строк волнительней изречь.

Он шагнул к кровати и внимательно посмотрел на Эдварда. От него исходил странный запах нафталина.

– Скажи, ту боль, что ногу так тебе терзает, ты в силах далее терпеть?

– Э-э… бывает и хуже. – Эдвард перевел дыхание. – С учетом обстоятельств, на удивление неплохо. – Конечно, состояние его трудно было назвать приятным. Хоть он еще и не нуждался в пуле, чтобы ее закусить, зубам приходилось несладко.

– Воистину заняться исцеленьем стоит нам без отлагательств. Постой, вздохни, расслабься на минуту. Я только ненадолго отлучусь.

С этими словами мистер Олдкастл положил шапку и трость на кровать и поспешил к двери. Темный силуэт мелькнул в светлом прямоугольнике двери, и он исчез.

– Ангелы и прислужники добра хранят меня! – пробормотал Эдвард, ибо эта ночь, похоже, принадлежала Шекспиру. – Что, во имя Неба, здесь происходит? – Его пульс постепенно возвращался в норму. Понятно, что это не сон. Перья, вода и осколки стекла на линолеуме… и пятна крови – значит, он все же попал в нее.

И в довершение всего на кровати лежали старомодная шапка и трость. Стало быть, мистер Джонатан Олдкастл действительно был здесь и намеревался вернуться. Может, он сейчас перепрыгнул в Друидз-Клоуз, несуществующий город, куда тем не менее доставляют почту? Спокойно, дружок! Только истерики тебе сейчас не хватало.

Самое странное – почему вокруг царит такая тишина? Поднятый ими грохот должен был бы разбудить всю больницу. Эдвард подумал, а не позвонить ли ему, но решил подождать возвращения своего загадочного хранителя.

Тот не заставил себя ждать. Он вернулся со светлым узлом на плече и парой огромных костылей. Старик слегка согнулся под грузом, так что казалось, будто он спешит. На самом же деле мистер Олдкастл двигался довольно медленно.

– Твои пожитки ждут тебя снаружи, мастер Экзетер. – Он испустил тихий кудахчущий смешок, к которому Эдвард начал уже привыкать. – И да подождет сей перелом внутри! Обуй же сей башмак немедля. – Он протянул Эдварду знакомый левый ботинок и бросил ему на грудь халат.

– Минуточку, сэр! Я же не могу двигаться с этой ногой!

– Воистину ты уподобишься той куропатке, что, раненной прикинувшись, врага отводит от гнезда. Но поспеши, отважный мой, ибо чудища похуже этой шлюхи учуять след твой могут очень скоро, и против них уже ни мне и ни тебе не устоять. – Мистер Олдкастл продолжал возиться с тросиками, удерживавшими ногу Эдварда на весу.

– Но если я сбегу, это будет равносильно признанию вины.

– Останься – и продемонстрируешь, что смертей.

Ответить Эдварду не дала острая боль, пронзившая его, когда нога опустилась на кровать. Он только молча глядел на старика до тех пор, пока не смог вздохнуть и утереть пот с глаз.

Плутовское лицо сморщилось.

– Ах, юный друг мой, ужель не знаешь ты, что уж пробудились войны драконы и что сигнальные огни оборотились погребальными кострами, и в пламени их поколение сгорит. И ужас скоро будет править миром.

– Да, но при чем здесь…

– О мастер Эдвард, те же злые силы, что бедствия сии на мир призвали, в довольстве от проделанной работы могут взгляд свой на тебя оборотить. Ведь до сих пор влекли к себе их помасштабнее задачи. Ты был для них помехою, но малой, зато имел большую ценность для сил иных – ты с ними познакомишься, и скоро. Нам повезло, что в хлопотах своих они лишь эту шлюху подрядили тебя убить – и трижды неудачно. Теперь же, к делу подойдя серьезней, они страшнее хищников пошлют, и я боюсь, что утреннего света не увидишь, коль ты со мной не убежишь сейчас.

Иными словами: стисни зубы и давай!

Как бы абсурдно это ни звучало, его замысловатая речь убедила Эдварда. С этой логикой трудно было спорить – и потом, кто, как не он, только что спас Эдварду жизнь. Юноша задрал левую ногу и начал натягивать ботинок.

Следующие несколько минут оказались воистину прогулкой по раскаленным углям. Эдвард решил относиться к этому, как к испытанию мужества. Он сел и накинул на плечи халат. С помощью мистера Олдкастла он опустил правую ногу на пол и встал, опираясь на левую. Потом, перенеся вес на костыли, шагнул по усыпанному перьями полу к двери. Держать правую ногу на весу было мучительно, но касаться ею земли – еще хуже.

Ясное дело, это обречено на провал. Сиделки увидят его и отведут обратно. Они позвонят в полицию. Но у него не было сил спорить, и он, обливаясь потом, молча одолевал шаг за шагом по полутемному коридору, грохоча костылями, а мистер Олдкастл страховал его, идя рядом. Маленький человечек, похоже, сильно нервничал, не в силах ускорить их продвижение.