Я держу свои мысли при себе, и мы покидаем эту комнату, чтобы войти в другую. Она почти пуста, в ней стоит только беговая дорожка и коробки, много коробок.

- Это твоя комната. Для твоих вещей, - быстро говорит Эрик.

- Моя?

Эрик кивает и продолжает:

- Тут будет твое личное пространство, уверен, тебе здесь понравится.

Я собираюсь было возразить, когда он добавляет:

- Как ты могла уже заметить, у Флина есть своя территория, у меня - своя. Справедливо, чтобы и у тебя было свое место в доме, где бы ты могла заниматься, чем захочется.

У меня нет слов. Я так поражена, что предпочитаю заткнуться, чтобы не сказать ничего, о чем потом буду жалеть. Эрик подходит ко мне ближе, целует в лоб и шепчет:

- Пойдем, посмотрим дальше.

Ошеломленная всем этим размахом и роскошью, я поднимаюсь по потрясающей раздваивающейся лестнице, ведущей из холла на второй этаж. Эрик сообщает, что на этом этаже расположено семь спален, каждая с отдельной ванной комнатой.

Спальня Эрика впечатляет. Она просто огромна! Комната декорирована в голубых тонах, а посередине установлена гигантская кровать. Вся эта обстановка заставляет мое сердце пуститься вскачь, напряжение у меня в груди нарастает. Ванная комната с джакузи и душем с гидромассажем – это чудо. Все выглядит роскошно.

Вернувшись в спальню, я обращаю внимание на лампу, которая стоит на одной из прикроватных тумбочек, и улыбаюсь. Это та самая лампа, которую мы купили в «Эль Растро»,[12] и на которой я оставила след своих губ. Она ни капельки не сочетается с остальным интерьером! Она слишком легкомысленна. Даже не глядя на Эрика, я знаю, что он наблюдает за мной, и это тревожит мне душу. Я украдкой смотрю в другой угол комнаты и вижу там свои вещи. Мое сердце стучит сильнее, но я, как могу, стараюсь это скрыть.

Мы выходим из комнаты Эрика и заходим в спальню Флина. По комнате аккуратно расставлены модели самолетов и автомобилей. Этот ребенок так любит порядок? Это снова меня удивляет. Его комната красивая, но обезличенная. Никогда не скажешь, что здесь живет ребенок.

Когда мы выходим, Эрик показывает мне остальные пять спален. Все они большие и красивые, но какие-то безжизненные. Видно, что никто ими не пользуется. После осмотра комнат, он снова берет меня за руку и тянет вниз по лестнице. Мы заходим на шикарную кухню, сделанную из дерева и стали, с островом посредине. Он открывает огромный двухстворчатый холодильник и достает охлажденную кока-колу для меня и пиво для себя.

- Надеюсь, тебе понравился дом.

- Он великолепен, Эрик.

Он улыбается и отпивает глоток.

- Он такой большой как… Ух! – говорю я, оглядываясь вокруг и хватаясь одной рукой за лоб. – Ну у тебя и домина! Если бы это увидел мой отец, он бы умер от восторга. Да мой дом меньше, чем любая из ванных комнат на этом этаже.

Эрик улыбается, а я спрашиваю:

- Почему же ты никогда мне о нем не рассказывал?

Он, бросая взгляд на все, что нас окружает, пожимает плечами:

- Не знаю. Ты никогда не спрашивала о моем доме.

Я улыбаюсь. Наверное, я дура, но я не могу перестать улыбаться. Эрик мне нравится. Его дом мне нравится. Быть с ним здесь мне нравится. Все, абсолютно все, что он мне показал, мне нравится! И прежде чем мне удается отойти, я чувствую его руки у себя на талии. Он поднимает меня, сажает на столешницу, сам встает у меня между ног и сладким-сладким голосом произносит очень близко к моим губам:

- Мое наказание уже закончилось?

Этот вопрос и его неожиданная близость настолько застают меня врасплох, что я не знаю, что ответить. С одной стороны, я должна упорно стоять на своем, чтобы он, наконец, понял, кто я такая, и чтобы заплатил за все, через что мне пришлось пройти, но с другой стороны, он мне настолько необходим, что я способна простить его за все на всю его жизнь вперед, и потребовать, чтобы он трахнул меня здесь и сейчас.

Мы смотрим друг на друга целую вечность.

Нам становится жарко.

Мы целуемся взглядами.

И, как это обычно со мною происходит, я начинаю колебаться. Простить его или не простить?

Эрик сыт по горло ожиданием ответа, он берет инициативу в свои руки и касается губами моих губ. Я чувствую, как они пылают, когда он говорит:

- Поцелуй меня…

Я не двигаюсь.

Я не целую его.

Я настолько оцепенела от желания, что едва могу дышать.

- Поцелуй меня, детка, - настаивает он.

Видя, что я ничего не делаю, Эрик кладет руки мне на затылок и делает то, что сводит меня с ума: сначала он проводит языком по моей верхней губе, затем по нижней, и, наконец, слегка кусает ее. Его дыхание учащается. Я тяжело дышу, и он меня целует. Он больше не ждет. Его пальцы вонзаются в мою плоть, и он притягивает меня к себе, пока я, наконец не чувствую на своей вагине его сладкую, искушающую, роскошную эрекцию.

О боже! Очень плохо, что на мне сейчас джинсы, если бы не они, Эрик уже бы сорвал с меня трусики, или, вернее сказать, я бы их сама сорвала. Неосознанно я закрываю глаза и откидываю назад голову. Он, заметив, как я наслаждаюсь этим, как изменилось мое дыхание, сначала кусает меня за подбородок, а затем, скользя своим влажным языком по моему горлу, шепчет:

- Пойдем в спальню, дорогая. Мне нужно раздеть тебя и овладеть тобой, потому что я не делал этого уже много дней. Я хочу развести для себя твои ноги и, попробовав тебя на вкус, погружаться в тебя раз за разом, чтобы твои стоны утешили мою глубокую тоску по тебе.

Слыша это, я чувствую сильное томление в груди. «Глубокая тоска»!

Мгновенно я чувствую себя опьяненной им и как всегда хочу большего. Но нет, я не должна. Я решительно борюсь со свои желанием и возбуждением, и, собрав все оставшиеся у меня силы, я отрываюсь от него, отступаю и отскакиваю в сторону, заранее зная, что произойдет дальше.

- Нет, ты еще не прощен.

- Джуд, я хочу тебя.

- Нет, ты не должен.

- Джуд, любимая, - возражает он.

- Скажи мне, где моя комната.

Не успев закончить фразу, я чувствую его разочарование, когда он отрывается от меня. Его лицо так же напряжено, как бугор в его штанах. Он закрывает глаза и прислоняется к столешнице. У него белеют костяшки пальцев, и, не глядя на меня, Эрик, наконец, шипит:

- Хорошо, продолжаем играть в твои игры. Иди за мной.

На это раз не подав мне руки, он идет к лестнице, а я следую за ним. Я смотрю на его широкую спину, сильные ноги и задницу. Эрик – змей-искуситель. Он сам и есть соблазн во плоти. Ух! Я прекрасно понимаю, от чего только что отказалась.

Поднявшись на второй этаж, он решительно направляется к своей спальне, открывает дверь, берет мой багаж и снова выходит в коридор.

- В какой комнате ты хочешь спать?

- В… в любой свободной, - удается ответить мне.

Яростно и твердо Эрик идет до конца коридора и открывает одну из дверей, ту, которая дальше всего расположена от его комнаты. Мы оба заходим, он оставляет мои вещи рядом с кроватью, закрывает дверь и уходит, даже не посмотрев на меня и не поцеловав на ночь.

Несколько секунд я сижу и, как дура, смотрю на дверь, тяжело дыша от возбуждения и напряжения, которым проникнут этот момент. Что я только что натворила? Наверное, я теряю разум. Не в силах что-либо еще сказать или сделать, я раздеваюсь, надеваю пижаму и ложусь в роскошную постель. Я не хочу ни о чем думать, поэтому включаю свой айпод и тихо подпеваю:

- Convénceme de ser feliz, convénceme. [13]

Наконец, я гашу свет. Мне лучше поспать.

Но мое подсознание меня предает.

Я сплю, и мне снится, что покрывая меня влажными и чувственными поцелуями, Эрик разводит мне ноги, чтобы другой мужчина вошел в меня. Я поднимаю бедра, чтобы он проник в меня глубже, и этот мужчина, лица которого я не вижу, ускоряет свои атаки, входя и выходя из меня до тех пор, пока я больше не могу сдержаться и кончаю. Я тяжело дышу и умоляю о большем. Незнакомец выходит из меня, и Эрик, мой Айсмен, жаждущий, сексуальный и пленительный занимает его место.