Я грустно улыбаюсь. Представляю, каков он сейчас. Соня продолжает:

- Он ничего не говорит, но очень скучает по тебе. Я знаю. Я же его мать, и хотя он мне этого и не рассказывает и не позволяет себя утешить, я это знаю.

Мы разговаривает пятнадцать минут. Перед тем, как повесить трубку, я прошу ее, чтобы она не говорила Эрику, что я звонила. Не хочу, чтобы он подумал, что я настраиваю его семью против него.

Десять дней я провела в Хересе, чувствуя заботу, любовь и тепло своего отца. Пора возвращаться в Мадрид. И папа едет со мной. Он хочет навестить мою сестру и убедиться, что у нас обеих все в порядке. Первым делом по приезде мы направляемся к моей племяннице. Малышка, завидев меня, сразу же бежит обниматься и осыпает меня поцелуями, но быстро спрашивает о дяде Эрике.

После еды, собравшись с мыслями, я решаю поговорить с Лус наедине. Не знаю, как на нее может повлиять сначала развод матери, а потом и наше расставание с Эриком. Когда мы остаемся одни, она спрашивает меня про китайчонка. Я отчитываю ее за то, что она не называет Флина по имени, хотя в душе нахожу ее слова забавными. Это потрясающая девочка. Когда я ей рассказываю, что мы с Эриком больше не вместе, она возмущается и злится. Она любит своего дядю Эрика. Я глажу ее и стараюсь убедить, что Эрик все равно будет ее любить, и в конце концов она со мной соглашается. Но внезапно она смотрит мне прямо в глаза и спрашивает:

- Тетя, почему мои родители больше не любят друг друга?

Вот так вопрос! Что ей ответить?

Но, расчесывая ее прекрасные темные волосы, я отвечаю:

- Твои родители будут любить друг друга всю жизнь. Просто они поняли, что они более счастливы, когда живут отдельно.

- А если они любят друг друга, то почему всегда ссорятся?

Я ласково целую ее в макушку.

- Лус, несмотря на то, что люди ссорятся, они все равно любят друг друга. Я и сама, когда провожу много времени с твоей мамой, обязательно с ней ссорюсь, верно?

Девочка кивает, и я добавляю:

- Ты же никогда не сомневаешься, что, несмотря на наши ссоры, я ее очень сильно люблю. Ракель - моя сестра, и одна из самых важных людей в моей жизни. Просто у нас, у взрослых, часто не совпадают мнения по разным вопросам, и поэтому мы ссоримся. По этой причине твои родители и развелись.

- Поэтому ты не с дядей Эриком? Потому что у вас разные мнения?

- Можно сказать и так.

Лус впивается в меня своими глазищами и снова спрашивает:

- Но ты все еще его любишь?

Я вздыхаю. Ох уж эта Лус со своими вопросами! Но я не могу не ответить и поэтому говорю:

- Конечно да. Невозможно сегодня любить, а завтра разлюбить. У взрослых так не получается.

- А он тоже все еще тебя любит?

Я долго-долго размышляю, и, обдумав свой ответ, говорю:

- Да. Уверена, что да.

Дверь открывается, и появляется моя сестра. Она прекрасна в платье для беременных, за ней идет папа. Тяжело ему приходится с нами двумя…

- Вы готовы идти в парк?

- Да, - хлопаем в ладоши мы с Лус.

Папа берет фотоаппарат.

- Подождите, я хочу вас сфотографировать. Вы у меня такие красивые.

Нажимая на спуск затвора, он шепчет:

- Да, мне есть чем гордиться! У меня есть три самые красивые в мире женщины!

Однажды утром, поборов в себе сомнения и нерешительность, я звоню в «Мюллер» и разговариваю с Херардо. Мужчина рад меня слышать и говорит, что ждал этого звонка. Я спрашиваю его о Мигеле, и тот мне отвечает, что он в командировке и вернется в понедельник. Потом мы говорим о работе, и он интересуется, когда я вновь приступлю к своим обязанностям. Сегодня среда. Я решаю начать с понедельника. Херардо соглашается. Повесив трубку, я чувствую, как у меня учащенно забилось сердце. Я возвращаюсь туда, где все началось.

В пятницу я иду к Начо в тату-салон. Едва завидев меня в дверях, он раскрывает свои объятия, и я бегу ему навстречу. Этим вечером мы отправляемся что-нибудь выпить и расстаемся уже за полночь.

В воскресенье вечером мне не спится. На следующий день я возвращаюсь в «Мюллер». Когда звонит будильник, я встаю. Принимаю душ, сажусь в машину и направляюсь в офис. Когда я оставляю машину на парковке, мое сердце начинает сильно стучать, а уж после того, как я, пройдя по коридорам, я захожу в свой кабинет, оно было готово выскочить из груди. Я нервничаю. Очень нервничаю.

Некоторые знакомые, завидев меня, немедленно подбегают, чтобы поздороваться. Все они, кажется, рады нашей новой встрече, и я им благодарна за такое отношение. Когда я остаюсь одна, на меня тут же нахлынули тысячи воспоминаний. Я сажусь за свой стол, но мои глаза невольно поворачиваются направо, в сторону кабинета Эрика, моего сумасшедшего и сексуального сеньора Циммермана. Я нарочно направляюсь туда, открываю дверь и оглядываюсь вокруг. Там осталось все так же, как в тот день, когда я ушла. Я провожу рукой по столу, к которому он прикасался, а, зайдя в архив, мне так и хочется разрыдаться. Сколько волшебных, прекрасных и обольстительных моментов я провела здесь вместе с ним.

Услышав шум в кабинете, я предполагаю, что прибыл мой начальник, осторожно выхожу из архива через старый кабинет Эрика и возвращаюсь за свой стол. Поправив жакет своего синего костюма, я вскидываю подбородок и решаю представиться. Постучав в дверь, я захожу и с огромными от удивления глазами шепчу:

- Мигель?!

Не заботясь о том, кто нас может увидеть, я подхожу и обнимаю его. Такого сюрприза я не ожидала. Мой старинный друг, красавчик Мигель, теперь мой начальник! Закончив с нашими искренними объятиями, Мигель глядит на меня и шутит:

- И не мечтай, красавица. Я не завожу романы с секретаршами.

Я прыскаю от смеха, сажусь на стул, а он усаживается рядом.

- С каких пор ты стал начальником? – потрясенно спрашиваю я.

Мигель, который остался все таким же красивым, как и прежде, отвечает:

- Вот уже пару месяцев.

- Серьезно?

- Да, красавица. После того как они вышвырнули начальницу, а вслед за ней через два дня и ее тупую сестрицу, они позвали меня, потому что я оказался единственным, кто знал, как работает этот департамент. А когда я увидел, что крепко держу их за яйца, то потребовал эту должность, и, как видишь, сеньор Циммерман согласился.

Я удивлена. Эрик никогда мне об этом не рассказывал. Но, радуясь за товарища, тихо говорю:

- Боже, Мигель, ты не представляешь, как я рада. Я так счастлива за тебя.

Мой друг глядит на меня и, проведя рукой по лицу, шепчет:

- Не могу сказать о себе того же. Мне известно, что ты уехала в Мюнхен с Циммерманом.

Я потрясена. Об этом никто не должен знать, и он поясняет:

- Успокойся. Я как-то встретил твою сестру, и она мне обо всем рассказала. Больше никто ничего не знает. Но что произошло? Что ты опять тут делаешь?

Понимая, что должна дать ему какое-то объяснение, я сообщаю:

- Мы расстались.

- Мне жаль, красавица, - с сочувствием говорит он.

Я пожимаю плечами.

- У нас не получилось. Мы с сеньором Циммерманом слишком разные.

Мигель смотрит на меня и, не дав мне продолжить, заявляет:

- Вы разные. Я это вижу. Но ты же знаешь, что противоположности притягиваются.

Я прыскаю от смеха. То же самое сказал и мой отец.

Десять минут спустя мы сидим в кафетерии. Мигель предупредил о моем возвращении моих сумасшедших друзей, Рауля и Пако, и мы вчетвером, как в старые добрые времена, непринужденно болтаем и рассказываем друг другу, как жили все это время.

Мы довольно долго сидим в кафетерии и обмениваемся новостями. Когда я уже нахожусь в кабинете у Мигеля и он вручает мне какие-то документы, раздаются удары в дверь. Мы с Мигелем переглядываемся, а курьер в красной кепке спрашивает:

- Сеньориту Джудит Флорес, пожалуйста.

Я киваю, и тут же замираю, когда посыльный мне вручает огромный прекрасный букет цветов. Я улыбаюсь, гляжу на Мигеля, но тот, подняв руки вверх, заявляет: