— И все же я подвел его. — Я провожу руками по лицу и вздыхаю.

По ее лицу пробегает боль.

— Мы все его подвели.

Она права.

Она подвела. Я подвел. Мисси подвела. Система подвела.

Почему нет лучшего способа защитить наших детей?

— Я хочу поблагодарить вас, — продолжает она. Ее слова — как удар по лицу.

— За что?

— За то, что дали моему сыну любовь на то время, пока он был здесь. У него был кто-то, кто ставил его на первое место, кто кормил его и давал ему теплый и уютный дом. — По ее щекам текут свежие слезы. — Я бы хотела встретиться с ним до того, как он отправится на небеса.

Моя шея напрягается, а взгляд становится водянистым.

— Мне жаль, что у вас не было такой возможности.

Гнев пробивается сквозь боль.

— И эта женщина, я ненавижу ее. Как бы мне ни хотелось злиться на тебя, я не могу, потому что я вижу твое сердце и знаю, что оно было с Энди каждый день, когда он был у тебя. Оно и сейчас там. Я хочу поблагодарить тебя за то, что ты пыталась спасти моего сына, когда другим, в том числе и мне, было на него наплевать.

Я киваю, подавляя рыдания, и раскрываю объятия.

Она не колеблясь обнимает меня.

Я получил три письма от Мисси с момента моего визита, и каждое из них было выброшено в мусорную корзину нераспечатанным. Внимание СМИ угасло после того, как никто не захотел давать интервью, даже за огромные деньги, которые они выкидывали за эксклюзивные материалы.

Они выдвинули против Мисси новые обвинения после ее признания мне в тюрьме, но она снова признала свою вину, и дело так и не дошло до суда. Вчера вечером Люк прислал мне отчет, в котором говорилось, что у Мисси диагностировали биполярное расстройство, и она наконец-то обратилась за лечением. Кто знает, как долго она страдала от этого? Но, учитывая, что ее родители должны следить за чистотой репутации, я уверен, что это длится годами. С ее новым диагнозом, она хочет получить апелляцию теперь, когда она в правильном состоянии духа.

В этом и заключается самое дерьмовое свойство психических заболеваний.

Люди боятся просить о помощи.

Они стыдятся, боятся стать объектом шуток и чувствуют себя слабыми. Не пройдет и дня, чтоб я простил Мисси, но состояние ее психического сознания вызывает во мне понимание.

Я в последний раз прощаюсь с могильным камнем Энди, когда солнце начинает садиться за ним.

— Что-то так хорошо пахнет, — пропел Гейдж, войдя в мансарду. Он начинает танцевать у плиты. — А моя девочка готовит гамбо!

Нашим первоначальным планом было купить дом, но мы отложили поиски дома в обмен на проживание в лофте. Амосу нравится, когда мы рядом, и нам тоже нравится его компания. Гейджу потребовалось время, чтобы полностью простить отца за то, о чем он просил меня много лет назад, но они работают над укреплением своих отношений.

Жизнь становится спокойнее, когда нет секретов.

Прошла неделя после нападения Ронни, прежде чем мы смогли войти в лофт без желания блевануть, но в конце концов мы отбросили эту мысль. Ронни сидит в тюрьме, и все больше женщин заявляют, что он нападал на них.

По словам Гейджа, этот ублюдок проведет в тюрьме большую часть своей жизни за нападения и явную наркоторговлю, которую он устроил… в моем старом многоквартирном доме.

Я вскакиваю с дивана и щелчком пальцев останавливаю Гейджа, чтобы он не съел пол кастрюли. Мы всё-таки сломали и наконец-то купили новый диван… после того, как разбили наш заветный, хранящий память диван во время ночи пьяного секса. Но я все еще скучаю по этой уродливой штуке.

Я отдергиваю его руку, когда дотягиваюсь до него.

— Не смей трогать это! Это на ужин сегодня.

Гейдж хмурится и роняет ложку.

— Кто-нибудь говорил тебе, что с тобой не весело, Дайсон?

Я шлепаю его по животу.

— Ты не говорил этого прошлой ночью, и я сомневаюсь, что ты скажешь это, когда мы вернемся с ужина с моей семьей.

Он притягивает меня к себе и обхватывает руками.

— Мне нравится, когда ты играешь грязно.

Амос врывается в мансарду без стука.

— Вы двое готовы идти? У меня пари с Хадсоном на игру, а ты знаешь, как я ненавижу терять деньги.

Пока мы спускаемся по ступенькам и садимся в его пикап, Гейдж держит гамбо. Наши ежемесячные семейные ужины расширились. Амос и Гейдж всегда приглашены. Известно, что Кайл также несколько раз появлялся. Он утверждает, что это потому, что моя мама готовит отличную еду, но мы все знаем, что я нравлюсь ему больше, чем он говорит. Я закончила с прозвищем Сатана.

Этот ужин очень важен для нас сегодня.

Я двигаюсь на своем месте, не в силах устроиться поудобнее, так как во мне бурлит волнение.

Гейдж наклоняется, прежде чем завести машину.

— Как долго мы будем ждать, прежде чем сообщить новости? — спрашивает он.

— Если смотреть прямо сейчас, то около десяти секунд, — отвечаю я.

Я собираюсь струсить. Я собираюсь струсить.

У меня перехватывает дыхание, когда я встаю и смотрю на всех, кто сидит за длинным столом на открытом воздухе на заднем дворе дома моих родителей. У нас с Гейджем не было запланировано, когда сообщать новости, но он сказал, что будет ждать, пока я не сделаю первый шаг.

Все взгляды устремлены на меня. Моя мама ставит свой напиток, а мой отец роняет ложку в руку. Я чувствую себя как главный герой фильма, который собирается объявить о событии, меняющем жизнь.

Конечно, я объявляю о судьбоносном событии.

Я опускаю взгляд и смотрю на Гейджа, который все еще сидит на стуле рядом со мной. Я щелкаю его по макушке, и он бросает салфетку на стол, а затем встает и прочищает горло.

На его лице сияет улыбка, которая не сходит с его лица с тех пор, как мы получили новости. Я киваю, давая ему разрешение, желая, чтобы у него был этот момент.

Он вскидывает руки вверх.

— У нас будет ребенок!

Начинаются торжества, и моя семья уже делает ставки на то, кто у нас родится — мальчик или девочка. Все, чего я хочу, — это здорового ребенка и быть самой лучшей матерью, какой я только могу быть. Я не сомневаюсь, что Гейдж будет идеальным отцом. Свет на его лице, когда врач подтвердил, что девятнадцать тестов, которые мы сделали, точно положительные, — это то, что я хотела бы сфотографировать и сохранить навсегда.

Я сдерживалась, чтобы не спросить Гейджа, хочет ли он иметь детей. Это была деликатная тема, к которой я не знала, как подойти. К счастью, он пришел ко мне после того, как кончил в меня. Он помог мне подмыться, а затем спросил, что я думаю о том, чтобы отказаться от противозачаточных и завести семью. Несмотря на то, что он спросил об этом так непринужденно, я знала, что для него эти слова значат очень много. Я без колебаний ответила ему «да», но спросила, уверен ли он. Он кивнул, взял меня за руку, и мы вместе пошли в ванную, чтобы выбросить мои таблетки в мусорное ведро.

Это его второй шанс.

Наш второй шанс.

Когда вечер перешел в рассвет, Амос был рядом с нами, прощаясь со всеми. Он обнимает меня и Гейджа и ухмыляется.

— Вы трое готовы идти домой?

Я усмехаюсь, глядя на экран.

Это наше первое УЗИ. Не думаю, что кому-то из нас удалось поспать хоть минуту прошлой ночью. Мы провели время, перебирая возможные имена ребенка и обсуждая цвета красок для детской, и мы обсуждали, на кого ребенок будет больше похож — на нее или на меня.

Лицо Лорен сияет, когда она сжимает мою руку, ее внимание также сосредоточено на экране.

— Наш первый взгляд на нашего малыша.

— Не могу дождаться встречи с ним или с ней.

Мы затаили дыхание и кивнули, когда техник спросил, хотим ли мы знать пол.

Мы киваем.

Это девочка.

У нас будет принцесса.