— Лесаков, ты где шляешься? Больница на ушах стоит. Пациент пропал, -знакомый рык разрушил все мои планы сначала договориться с лечащим врачам по поводу побега. А затем хорошенько выспаться чтобы привести мысли в порядок.

Черт! Нужно срочно придмать новую легенду, где я был и что делал, если бы е Игорек, старая о том что моей девушке срочно понадобилась помощь, вполне прокатила бы. Но этот юркий хорек испортил не только настроение, но и тщательном продуманную версию.

— Сидор Кузьмич доброго дня, — оттягивая неизбежный втык, поздоровался я.

— Кому как, медсёстрам не очень, — рявкнул мичман. — Я смотрю ты уже здоров как бык, раз шляешься, где попало с кем непопадя!

Не понял? Это он про Игорька что ли? Васильков недовольно засопел, но проглотил фразу Кузьмича, сделав вид, что к нему это не относится.

— С попадание как раз все в порядке, Сидор Кузьмич, — вытянулся я в струнку, изображая вид лихой и придурковатый. — Как раз попал… — я покосился на Игоря.

— Ты мне пошути, пошути! — взъярился начальник. — Завтра чтоб на работе был как штык!

— Так доктор не отпустит, — пожаловался я. — Я и вчера просил, он отказал. Вот пришлось в самоволку уйти. Очень нужно было, правда! — и честным взглядом прямо в глаза Кузьмичу.

— Просил он, — фыркнул мичман. — Допросишься, вылетишь у меня с вышки, посмотрю я, как ты обратно проситься будешь.

Вот черт, знает куда бить, без спасательной вышки мне жизнь неинтересна. Спасателем родился, спасателем помру, и неважно, в каком году какого столетия. Без моря, корабля и МЧС я свою судьбу не представляю! Если обратно не вернут в мой год, значит, в Союзе начну заново. Все равно еще молодым буду, когда службу спасения начнут организовывать по всей стране, объединяя в одну структуру. Кстати, а это мысль!

Мысль додумать я не успел, потому как Сидор Кузьмич, заметив, что я отвлекаюсь, снова включил старого морского черта и буркнул недовольно:

— Так, ты, Лесаков, шагом марш в отделение. Да смотри у меня, чтоб перед медсестрами извинился, и никаких жалоб не было. Девчонок обижать не сметь! Нужный контингент. Им от доктора с утра едва не прилетело. Хорошо, Василиса додумалась на меня свалить, мол, срочно вырвал несчастного травмированного мальчика по острой необходимости злобный старый мичман. По какой — не доложил, но к обеду вернуть обещал. Оно, конечно, нарушение все равно, но Геннадий Тихонович меня знает, потому договорились.

— Спасибо, есть извиниться и не обижать! — рявкнул я во всю мощь своих легких. — Разрешите идти?

— Хрен тебе, а не идти. Где был? — и лицо мое сразу в фокус чтобы. Значит, ни одной мысли и эмоции не пропустить.

Но не на того напал, Сидр Кузьмич, был бы я Лешка Лесаков, спалился бы к чертям морским бродячим. А я калач тертый, сам пацанву дожимаю уже сколько лет, когда врут на голубом глазу.

— В Лиманский гонял, герой, — встрял Игорек со своим комментарием, радуясь возможности выслужиться.

Так бы и приложил от души вот об этот заборчик, чтобы в памяти отложилось надолго, а лучше навсегда: стучать нехорошо, кончишь плохо. Но до съемок знаменитого на все времена фильма еще целый год.

— В Лиманский? — в голосе Сидора Кузьмича прозвучало неподдельное изумление. — К кому?

— К тетке. Очень просила, через девушку мою передала. А как узнала, что в больницу попал извелась вся, — честно глядя на Кузьмича, озвучил я новую версию своего побега. — Вот пирожки везу и конспекты. Она у меня пединститут кончала, решила знаниями поделиться. Забрал, чтобы не обижать тетку.

— Не знал, что у тебя родня есть, — задумчиво поглядывая то на меня, то на мою поклажу, протянул мичман. — Думал, ты сирота

— Да я тоже так думал. Оказалось не совсем. Объявилась вот дальняя родственница, теперь хоть одна живая душа на всем свете обо мне думать будет, — добавил я в голос родственных чувств.

— Ну-ну, — хмыкнул Кузьмич. — Почему не предупредил никого?

— Рано проснулся, медсестер не стал тревожить. Решил пройтись до автостанции, расписание посмотреть, а тут как назло автобус первый. Ну я и не удержался, не посмотрел что следующий аж вечером будет. Хорошо, тетка подсказала, и я на проходящем краснодарском приехал, — покаялся я.

— Что за девушка?

— А вот этого Сидор Кузьмич, я Вам сказать не могу. Рановато еще для знакомства, вдруг не срастается, ни к чему это, — не хватало еще Лену сюда втягивать, мало ли что.

Мичман все больше и больше вызывал у меня подозрений. Вот прям в каждой бочке затычка, да и попадается на моем пути слишком часто в последнее время. Как минимум, Дульсинея Тобосская на него работает, как максимум, Сидор Кузьмич вполне подходит на роль крестного отца советской пляжной мафии, или как сейчас называют организаторов подпольного бизнеса, фарцы там всякой?

Черт, Леха, опять ты в теорию заговора скатываешься. Ну, нормальный же мужик, мичман. Вроде. Только чересчур подозрительно себя ведет. С какой такой радости последнее время он постоянно интересуется жизнью чужого студента? Так всегда было или недавно началось, с момента моего попадания в странные ситуёвины? У кого бы разузнать о прошлом Кузьмича?

Про флотскую жизнь любой дурак в курсе, да только никто из нас спасателей не видел его документов. Начальник местного Общества спасения на водах, кто ж у него паспорт будет спрашивать, оформляясь на службу? Раз поставили во главе, значит, все в порядке.

Минуты две мы играли с Сидором Кузьмичем в гляделки, мичман сопел как раскаленный самовар, я продолжал изображать невинности всей своей мордой лица и расслабленным телом. Беспардонный Игорек о моих встречах с Леной точно не в курсе, значит хотя бы сейчас часть моей жизни не станет достоянием общественности в лице недовольного начальства.

«Да чтоб тебя приподняло да шлепнуло об асфальт три раза», — от души пожелал я Василькову, едва тот раскрыл рот.

— Так это Сидор Кузьмич, у нас Леха-то он больше по взрослым дамочкам. Шоб значитца, без проблем и планов на будущее, — выпалил недоумок, масляно блестя глазами. — Вон на днях такую кралю зацепил, мама дорогая! — Игорек хихикнул и закатил глаза якобы от восторга.

Мы с мичманом одновременно глянули на вертлявого, причем с одинаковым выражением лица: брезгливо и немного с презрением. Уж не знаю, чем Васильков не угодил Кузьмичу, но тот явно его недолюбливал, и свое отношение не сильно скрывал.

— Ты что здесь забыл? — нарочито ласково протянул начальник. — Ты где должен быть?

— Так я это… — заюлил Игорек. — Мы случайно встретились… Я же проводить, мало ли, плохо станет, или еще что. Все-таки стукнутый, — извиняюще заулыбался парень.

— Проводил? Бегом марш на службу. Напарник за тебя один полдня отдувается!

Видно было, что Игорек хотел возмутиться и что-то сказать в свое оправдание, да только не рискнул. Уж больно тяжелым взглядом сверлили его мичман, намекающим на широко известную пословицу: молчанье — золото.

В кои-то веки Васильков все правильно сообразил, попрощался и сквозанул напрямки через парк, по всей видимости, в сторону Каменки. Видимо, его спасательная вышка именно там.

— Ты вот что, Алексей, — сверлильный станок обратился в мою сторону. — Иди в палату, не забудь с медсестрами решить вопрос. Потом к лечащему врачу. Спросишь что и как. Если что под мою ответственность на домашнее лечение. Нечего штаны протирать, Евгений и с напарником только на баб и смотрит, а без напарника и вовсе одни курортницы на уме. Пусть проверит твою башку стоеросовую, и в свободное плавание. Не хочешь лечиться, будешь работать. Всё я сказал, — отрезал начальник, хотя я молчал как рыба в ведре.

— Хорошо Сидор Кузьмич, — вздохнул я, всем своим видом демонстрируя: не виноватый я, оно как-то само все вышло.

— То-то мне. Марш в палату и гляди у меня, — корявый палец, желтый от «Примы», возник у меня под носом. — Вышвырну из ОСВОД, будешь потом доказывать что ты не баран.