— Проваливайте ко всем чертям! Не хочу я с вами сражаться, и точка! Кто такой Акел? — прокричал Кайлар.

Дарзо, повысив голос, чтобы ученик расслышал каждое слово сквозь шум вентиляторов и ветра, прочел:

Блинт замолчал.

— Мне не удалось сделать ничего подобного, — тихо прибавил он.

— О чем вы? Что это за слова? Это предсказание?

— Они не обо мне, а Джорсин не был хранителем света. Пророчество о тебе, Кайлар. Ты — дух возмездия, ночной ангел. И расплата, которой я заслуживаю.

«Возмездие порождается любовью к правде и стремлением восстановить справедливость. А расплата — проклятие. У ночных ангелов по три лица: Возмездие, Милосердие и Справедливость».

— Мне не за что вам мстить, — сказал Кайлар. — Я обязан вам жизнью.

Лицо Дарзо помрачнело.

— Жизнью, пропитанной кровью. Я служил проклятому ка'кари почти семьсот лет, Кайлар. Я служил мертвому королю и людям, которые не стоили его мизинца. Я жил в тенях и привык к ним. Я посвятил всего себя мечте о надежде, которую не понимал с самого начала. Что происходит, если срываешь с человека многочисленные маски и вообще не находишь под ними лица? Я подвел ка'кари единожды. Один-единственный раз за семьсот лет службы, и он покинул меня. Я не старел, Кайлар, не старел ни надень, на протяжении семи веков. А потом вдруг встретился с Гвинверой и с Вондой. Я любил ее, Кайлар.

— Знаю, — тихо ответил Кайлар. — Ужасно, что Вонда умерла.

Дарзо покачал головой.

— Нет. Вонду я не любил. Я всего лишь хотел показать Гвинвере, каково это — знать, что твой любимый человек делит постель с другими. Я спал и с первой, и со второй, но Гвинвере платил, а Вонду сделал шлюхой. Вот почему я мечтал раздобыть серебряный ка'кари. Я хотел отдать его Гвинвере, чтобы она не умерла, подобно всем остальным, кого я любил. Шар короля Дейвина оказался подделкой, и я оставил его для Гэрота Урсуула. Спасти Вонду можно было единственным путем — отдать ему свой ка'кари. Мне следовало выбрать между ее жизнью и своим бессмертием, своими магическими силами. Я не любил ее, поэтому решил, что цена слишком высока. И позволил ей умереть.

В тот день ка'кари перестал мне служить. Я начал стареть. О ка'кари мне напоминала лишь черная краска на моем мече и издевательское слово «СПРАВЕДЛИВОСТЬ». Справедливость восторжествовала, и я стал шаг за шагом приближаться к смерти. Ты был моей единственной надеждой, Кайлар. Я с самого начала знал, что ты создан для ка'кари и можешь привлечь его к себе. Ходили слухи, что где-то в нашем королевстве есть еще один шар. Черный ка'кари меня отверг, однако я верил, что серебряный примет и тогда начнется моя новая жизнь. Надежда была мала, однако попытаться стоило. Но ты привлек лишь мой ка'кари. Ты начал вбирать его силы еще в тот день, когда я избил тебя за спасение той девчонки. Я почти лишился рассудка. Ты отнимал у меня единственное, ради чего я жил. У меня не оставалось ничего: ни славы, ни чести, ни былого мастерства. Мои друзья давно умерли, женщина, которую я любил, ненавидела меня… Ты забирал мою последнюю надежду — Он отвернулся и забросил в рот зубок чеснока. — Я хотел прикончить тебя. И не мог. К первому убийству ты был не готов. Даже извращенца Крыса тебе было жаль. Убрать его за то, что он еще не сделал, ты бы так и не отважился.

— Что? — По коже Кайлара побежали мурашки.

— На улице ты бы погиб. Мне следовало тебя спасти. Я сделал бы это, даже если бы знал, чем все закончится.

— О чем это вы? — спросил Кайлар.

«Нет, пожалуйста! — мысленно взмолился он. — Я ничего не желаю знать».

— Крыс не трогал Куклу, — сказал Дарзо. — Ее изуродовал я.

Туман заполнял тоннель уже наполовину. Большой вентилятор вращался медленно, а маленький, напротив, с умопомрачительной скоростью, шаловливо разбивая лунное сияние и бросая его пятнами на сгущавшийся пар.

Сердце Кайлара билось как сумасшедшее. Он не мог пошевелиться. Почти не дышал. И даже не думал возражать. Блинт лгал. Конечно лгал. Кайлар прекрасно знал замашки Крыса и видел его глаза, видел в них характерное злорадство.

С другой же стороны, порочности Дарзо он все эти годы предпочитал не замечать. Мастер убивал невинных людей, но Кайлар не позволял себе видеть в этом зло.

Теперь и большой вентилятор вращался быстрее. Его шум будто разрезал время на части, отмечал каждую минуту, словно видел в этом великий смысл.

— Нет, — произнес Кайлар, насилу заставив себя двигать скованные правдой губы.

Блинт был способен на это. «Жизнь бессмысленна. Жизнь никчемна. Бездомная девчонка стоит ровно столько, сколько ей платят за торговлю телом».

— Нет! — вскрикнул Кайлар.

— Все кончено, Кайлар.

Дарзо повернулся и исчез, обернувшись тенью. Кайлара охватила опаляющая неуемная ярость.

Из-за шума вентиляторов и горячего ветра он с трудом расслышал шаги. Мокрушник-тень остановился прямо перед ним. Звякнул извлекаемый из ножен меч. Кайлар, доставая Возмездие, резко развернулся и нырнул в сторону. Клинки скрестились, и меч Кайлара вылетел из руки. Сам он, напрягая все органы чувств, отскочил назад, бесшумно приземлился и присел в белом тумане. Злоба одержала верх над его усталостью. Кайлар использовал гнев, чтобы прояснить голову.

Он осмотрелся по сторонам. Спрятаться было негде. Ему на ум пришла мысль затаиться у большого вентилятора, но Дарзо мог спокойно вдавить его во вращающиеся лопасти. Их края были не очень острые, да и двигался вентилятор не слишком быстро, так что раздробить ребра не грозил, зато мог сильно изранить. Об остальном бы «позаботился» Дарзо.

На стенах и потолке темнели ручки-перекладины. Ими пользовались местные работники, когда следовало заменить отдельные составляющие трубы. До ближайшей от Кайлара, расположенной прямо у него над головой, было по меньшей мере десять футов.

Он подпрыгнул, чувствуя мощь таланта.И без труда ухватился за ручку, но тут ощутил приступ боли и чуть не рухнул вниз. Его пальцы были изрезаны, он об этом совсем забыл.

Раскачавшись, он закинул ноги на другую перекладину, чтобы попрочнее укрепиться. Держаться правой рукой было чертовски больно и ненадежно, так что Кайлар решил взять в нее танто. В трубе опять что-то зазвенело. Кайлар взглянул на оружие. Клинок был прямой, восьмидюймовый, с чуть загнутым заостренным кончиком, предназначенным для протыкания плоти сквозь броню. Столь слабой рукой орудовать таким ножом не представлялось возможным.

Кайлар убрал его в ножны и достал вдвое более короткий нож с кривым лезвием. В четырех крошечных дырках на ребре клинка светлели кусочки ткани. Ножны были влажные. Кайлар понятия не имел, смыло ли речной водой яд белой кобры. Впрочем, выбирать не приходилось.

Ветер стих и вдруг совсем исчез. Вентиляторы продолжали крутиться вокруг смазанных маслом осей.

Кайлар замер в ожидании. Пар медленно оседал. Как только Дарзо двинется с места, Кайлар это заметит, хотя самого мокрушника, разумеется, не увидит.

Вентиляторы вращались все медленнее и все меньше шумели. Вскоре все стихло, лишь в ушах Кайлара продолжала пульсировать кровь. Он пребывал в предельном напряжении. Не только потому, что должен был все время быть начеку, но и потому, что ему следовало оставаться на месте и не издавать ни звука.

Если Дарзо поймет, где он, тогда пиши пропало. Ногами Кайлар держался за перекладину и соскочить с нее в мгновение ока не мог. Убить его в таком положении не составляло никакого труда.

Надеяться оставалось лишь на то, что он спрыгнет к Дарзо совершенно неожиданно. Однако искусству сражать неприятеля неожиданностью научил Кайлара именно Дарзо.