Азот еще некоторое время сидел и чего-то ждал. Потом встал и поплелся назад…

Теперь прыщей не было. Он отрастил бороду, чтобы спрятать оставшиеся на щеках рябины. Телосложение оставалось прежним, хоть и исчезла полнота, а неровно отрезанное ухо и глаза — боги! почему Кайлар сразу не обратил внимания на эти убийственные мертвые глаза? — было не спутать ни с чьими другими.

— Крыс… — на выдохе произнес Кайлар.

Его потуги изобрести план лопнули как мыльный пузырь. Сердце будто остановилось. Он снова почувствовал себя ребенком, ожидающим своей порции побоев и от страха способным только похныкать.

— Ты думал, я мертв? Забавно, мне то же самое рассказывали про тебя. — Рот говорил тихо и покачивал головой. — Неф сжег мне половину второго уха за то, что ты со мной вытворил. Ты отнял у меня три года, Азот. Три года я мучился, прежде чем снова возглавил цех. Мне казалось, им никогда не будет конца, я в это время почти не жил. Я бросил все силы на то, чтобы развязать на ноге проклятый узел, лишился едва ли не всей крови, после чего Неф наконец вытащил меня из вонючей воды. Оказывается, он наблюдал всю сцену, даже не знал, стоит ли меня спасать. Ему пришлось убить одного из моих дружков — помнишь Рота? — и погрузить его в ту самую дыру, чтобы вы с мастером ничего не заподозрили. А я переселился на другую окраину Крольчатника и начал сначала во вшивом цехе. Из-за тебя я чуть не навлек на себя гнев отца. — Весь трясясь от ярости, он снова обнажил искалеченное ухо. — Это мое наказание было последним. А ты внезапно «умер». В твою смерть я никогда не верил, Азот, знал, что ты жив и еще попортишь мне кровь. Клянусь, будь у меня сейчас больше времени, я истязал бы тебя год за годом. Ты познал бы предел человеческого страдания, даже то, что людям почти не дано испытывать. Я лечил бы тебя и снова уродовал. — Он прикрыл глаза и заговорил еще тише: — К сожалению, у меня такой возможности нет. Если я оставлю тебя в живых, отец, не исключено, что-нибудь затеет. Придумает, как можно использовать твой ка'кари. Но я заплатил за шар и намерен сию минуту забрать его силы. — Он мрачно улыбнулся. — Не желаешь что-нибудь сказать перед смертью?

Кайлар стоял потерянный и, вместо того чтобы искать выход, пребывал во власти ужаса и страха. Чему его учил Дарзо? Признай, что боишься, и забудь об этом. На чем Кайлар остановился? На Пожирателе? На магии?

— Черт, — рассеянно пробормотал он.

Рот изогнул бровь.

— Гм. Скучновато, зато четко.

Он схватил меч и занес над головой, собираясь обезглавить врага. Кайлар всем существом взмолился о помощи.

Где-то на пределе слышимости прогремел странный грохот, но Кайлару показалось, что звук прозвучал внутри него. От прилива магии перед глазами все сделалось сине-белым. Колдовство заполнило собой пространство вокруг и стало перемещаться по воздуху настоящей живой стеной со скоростью выпущенной из лука стрелы.

Замок содрогнулся, все попадали на пол. На лице каждого отражалось ошеломление. Рот, все еще с мечом в руке, растянулся на ступенях и разинул пасть.

Тут Кайлар почувствовал, что одна из удерживавших его оков странно щелкает, и наклонил голову. Внезапно явившаяся магия, которая выглядела как бело-синий косой ливень и свободно проходила сквозь стены и людей, сосредоточилась вокруг колдовских пут и била по ним. Они теперь были черные, как вир; соприкасаясь с чернотой, бело-синяя магия шипела и плевалась.

Мгновение спустя она с ревом накинулась на колдунов, которые создали оковы и не позволяли им исчезнуть. Колдуны разразились криками, залу осветили три живых голубых факела, и путы Кайлара исчезли. Он не сводил глаз с самого себя. Силы ка'кари покрывали его, точно черная кожа; голубая магия, поливая его, танцевала, как лужицы под грибным дождем, потом растворялась, и мощь ка'кари усиливалась.

Пожиратель поглощал даже магию.

Ударная магическая волна внезапно исчезла.

Секунду-другую в зале царила мертвая тишина. Ее нарушил Рот, завопивший двум колдунам, которые не использовали вир и остались в живых:

— Схватить его!

Он поднял со ступени оброненный меч и швырнул в Кайлара.

Удивительно, но колдуны повиновались. Руки и ноги Кайлара тотчас снова оказались в кандалах, он обратился к ка'кари, и магические силы тут же побежали сквозь путы, сжирая их.

Кайлар, призывая на помощь все силы таланта,вырвался из оков, не успели они полностью исчезнуть. Меч Рота пролетел несколькими дюймами левее его горла. Встряхнувшись, Кайлар достал нож и метнул его почти наугад.

Один из халидорцев со стоном повалился на пол. Кайлар рванул к ступеням, перепрыгнул через первый пролет и приземлился спиной на площадке. От удара у него на миг перехватило дыхание, однако он уже доставал меч. Справа и слева будто из-под земли возникли горцы. Кайлар дважды ударил мечом, перерезая сапоги и ноги всех подряд. Трое воинов тотчас упали, остальные еще держались. Кайлар перекувырнулся и вскочил, готовый к бою.

Солон попытался сползти со статуи. Король Логан Вердрэкан был одним из первых правителей Сенарии, возможно вообще выдумкой. Чем он отличился, Солон не помнил, но знал, что неспроста Регнус Джайр назвал сына в его честь. Статуя была необыкновенная: огромная, с занесенным над головой мечом. Солон выбрал ее не потому, что видел в этом некий глубокий смысл, а потому, что желал показаться всем майстерам, которые были в саду. Все, кто пользовался виром и находился в радиусе пятисот шагов, за считаные секунды, пока Солон держал Кьюрох, погибли.

Теперь Кьюрох лежал внизу, на камнях. Фир подскочил и стал оборачивать его покрывалом. Он что-то кричал Солону, но тот не мог понять слов. Ему до сих пор казалось, будто его обжигает пламя. Жилы подрагивали, пальцы не чувствовали даже каменный меч Вердрэкана. Солон сидел на плечах мраморного короля, одной рукой держался за его меч, а во второй еще несколько мгновений назад сжимал Кьюрох. Содрогнувшись, он невольно ослабил хватку и полетел вниз. Фир не то чтобы поймал его, но не дал ему разбиться.

— Я не могу идти, — сказал Солон. Его мозг горел, лицо жгло, перед глазами все расплывалось. — Как замечательно, Фир. И это лишь малая толика того, на что он способен…

Фир схватил друга, взвалил себе на плечи, точно ребенка, и что-то сказал. Солон не расслышал слов. Фир повторил вопрос.

— А! Я убил почти пятьдесят штук. Осталось еще около десяти, — ответил Солон. — Один сейчас стоит на восточном мосту. — Он старался вспомнить, что ему втайне от Фира сказал Дориан. Нечто очень важное.

«Не дай Фиру умереть. Его жизнь ценнее меча».

— Сейчас я опущу тебя на землю, — предупредил Фир. — Не волнуйся: это ненадолго.

У восточных ворот собрались халидорские солдаты, выряженные в броскую сине-зеленую форму. Солон и не заметил, как Фир вынес его из сада. Поняв, что друг собирается предпринять, Солон засмеялся. Фир взял Кьюрох, чтобы воспользоваться им как обычным оружием.

Наблюдать за Фиром, орудующим мечом, было истинным наслаждением, если не сказать — подарком. Фир поражал необыкновенной быстротой и ловкостью, а бил с невероятной мощью; каждое его движение отличалось почти танцорской четкостью и фацией. Он уничтожил халидорцев в считаные минуты. По сути, это даже не называлось схваткой. Самым везучим удалось перед смертью лишь взмахнуть оружием и промазать или увидеть, как противник отбивает их удар.

Фир выругался. Солон проследил за его взглядом и увидел куда более многочисленную пеструю толпу. Друг-великан опять перекинул его через плечо и побежал. Перед глазами Солона замелькали темные доски моста.

— Держись покрепче, — сказал Фир.

Солон вытянул руки и схватился за пояс Фира. Тот резко свернул к краю, и его плечи покачнулись. Ноги Солона торчали впереди Фира, а голова билась о его широкую великанскую спину. Видеть Солон мог лишь ударявшийся о Фирову ногу Кьюрох. Фир резко повернулся — но так, что Солон не слетел с его плеча, — и Кьюрох, отскакивая от его ноги, снова целиком показался Соло-ну. Фир прибавил скорости. Солон увидел оставшиеся позади три тела. Фир убил противников на бегу, с другом на плече. Невероятно!