— Роже, вы не забываете принимать лекарство?

— Да, да. Господь мой пастырь, он направляет меня.

— Безусловно. Но все-таки лекарство вы принимали?

— Да, да. Господь мой пастырь, он направляет меня.

Дело в том, что Роже полагал, будто Господь непрерывно беседует с ним, он, как это называют, «слышал голоса». И отвечал им вслух. А почему бы и нет, скажете вы. Но проблема в том, что когда Роже не принимал лекарство, он разговаривал сам с собой на улице — причем очень громко, если выпил, — и злые люди смеялись над ним. А поскольку он был физически крепким, это иногда плохо заканчивалось, и Роже надолго возвращался в психиатрическую лечебницу.

У него имелось еще много других проблем: он никогда не знал своих папы и мамы, в школе учился не так чтобы хорошо, а с тех пор, как начал разговаривать с Господом Богом, его больше не хотели брать на работу. Поэтому Гектор вместе с дамой из социальной службы заполнял кучу бумаг, чтобы Роже мог сохранить свою малюсенькую квартирку в квартале, где вы уж точно не захотели бы жить.

Кабинет Гектора сильно отличался от больницы: люди, посещавшие его, хорошо учились в школе, их воспитывали папа с мамой, и у них была работа. Если они ее вдруг теряли, то вскоре находили новую. Обычно они носили элегантную одежду и умели рассказывать свои истории без грамматических ошибок, а многие дамы отличались красивой внешностью (иногда это осложняло работу Гектора).

Тем не менее некоторые из них страдали настоящими болезнями или переживали подлинные несчастья, однако Гектору удавалось их лечить с помощью психотерапии и таблеток. И все же среди них попадалось много таких, у кого настоящих болезней не было, по крайней мере тех, что Гектор в бытность свою студентом научился лечить. На их долю не выпало и настоящих несчастий, вроде, скажем, жестоких родителей или потери кого-нибудь из близких и любимых. И все-таки они не были счастливы.

Например, Гектор довольно часто встречался с Аделиной, вполне привлекательной молодой особой.

— Как дела? — спрашивал Гектор.

— Надеетесь, что однажды я вам отвечу «прекрасно»?

— Почему вы так думаете?

— А разве вам еще не надоели мои истории?

Тут Аделина не так уж ошибалась, несмотря на то что Гектору она на самом деле очень нравилась. На работе у Аделины все шло прекрасно, она была, как говорится, образцовым торговым работником, то есть умела продавать вещи гораздо дороже, чем они стоили на самом деле, и, естественно, ее хозяева были очень довольны и часто выплачивали ей большие премии.

Однако она все время жаловалась, особенно на мужчин. Поскольку она была хороша собой, какой-нибудь мужчина в ее жизни всегда присутствовал. Но ни с кем у нее как-то не складывалось: один был нежным, но ее не возбуждал, другому, который возбуждал, как раз не хватало нежности, а третий и нежности не проявлял, и не возбуждал, и тогда она недоумевала, на что он ей сдался. В конце концов она нашла способ делать возбуждающих мужчин нежными: оказалось, для этого достаточно их бросить. Однако брошенный мужчина сразу же, естественно, переставал ее возбуждать. К тому же это все были довольно высокопоставленные господа, потому что, не будучи высокопоставленным, не стоило и пытаться завязать какие-то отношения с Аделиной.

Так вот, задавая ей вопросы, Гектор старался подтолкнуть Аделину к пониманию того, что вершина счастья — не обязательно максимальное возбуждение с высокопоставленным и в то же время очень нежным мужчиной (представляете, как легко найти человека высокопоставленного и одновременно очень нежного?!). Однако Гектору это пока не удавалось — слишком уж требовательной была Аделина.

И таких Аделин среди пациенток Гектора набиралось изрядно.

К нему приходили и мужчины, рассуждавшие примерно так же, как Аделина: им нужна самая сексуальная женщина, которая была бы не только очень нежна с ними, но еще и успешна в жизни. И с работой так же: клиенты Гектора хотели иметь престижную работу, но чтобы она обязательно оставляла им достаточно свободы — для «самореализации», как утверждали некоторые из них. Однако когда они добивались успеха на службе, то задавались вопросом, не лучше ли было бы им на каком-то другом месте.

Одним словом, все эти хорошо одетые люди жаловались, что им не нравится жизнь, которой они живут, сомневались, что правильно выбрали профессию или человека, с кем состоят (или почти состоят) в браке… Им казалось, будто они упускают что-то важное, а время уходит, и им не удается быть тем, чем хотелось бы.

Они не чувствовали себя счастливыми, и это было очень серьезно. Некоторые из них иногда даже подумывали о самоубийстве, и Гектору приходилось много заниматься ими.

Однажды он спросил себя: а не притягиваю ли я подобных людей? Может, в моей манере речи есть нечто такое, что им особенно нравится? Или в том, как я смотрю на них, подкручивая усики? Или даже в моих индийских статуэтках? И вот они передают друг другу мой адрес, и в моем кабинете их становится все больше и больше. Как бы невзначай он опросил своих собратьев, проработавших в психиатрии дольше, чем он. Возможно, они занимаются только пациентами, страдающими настоящими болезнями? Коллеги смотрели на Гектора так, будто он задает идиотский вопрос. Ну конечно же нет, они занимаются отнюдь не только людьми с настоящими заболеваниями! К ним тоже приходит множество клиентов, недовольных своей жизнью и ощущающих себя несчастными. И, слушая их, Гектор понял, что коллеги справляются ничуть не лучше, чем он.

А не странно ли, что в кварталах, где у людей гораздо больше возможностей, чем везде, работает больше психиатров, чем во всех остальных районах города, вместе взятых, причем каждый месяц открываются новые кабинеты! Если посмотреть на психиатрическую карту мира (не ищите, найти ее очень трудно), то можно увидеть, что в странах, подобных Гекторовой, число психиатров гораздо выше, чем в других, где, однако, живет значительно больше людей.

Все это было очень интересно, но никак не помогало Гектору разобраться со своими сомнениями. Ему казалось, что он не в состоянии помочь всем этим несчастным. И несмотря на то, что им очень нравилось приходить к нему снова и снова, ситуация начинала серьезно тяготить его. Он заметил, что куда больше устает после визитов людей, недовольных своей жизнью, чем после встреч с пациентами вроде Роже. А поскольку количество таких пациентов, несчастных без настоящего несчастья, неуклонно увеличивалось, Гектор уставал все сильнее и даже сам становился немножко несчастным. Он начал задаваться вопросами, правильно ли выбрал профессию, доволен ли своей жизнью и не упускает ли прямо сейчас что-то действительно важное. И тут он очень испугался, заподозрив, что эти несчастливцы заразны. Он уже стал подумывать, не пора ли принимать лекарства (он знал, что некоторые его коллеги сидят на таблетках), но по трезвом размышлении понял, что это не выход.

Однажды мадам Ирина заметила:

— Доктор, я вижу, вы очень устали.

— Плохо, что это бросается в глаза!

— Вам явно пора в отпуск.

Гектор счел это хорошей идеей: а что, если и впрямь отдохнуть?

Но поскольку человек он был серьезный, то задумал организовать отпуск правильно, то есть так, чтобы за время поездки поднять свой профессиональный уровень, — можно сказать, задал себе задание на каникулы, как в школе.

Итак, решено: он совершит кругосветное путешествие и всюду будет стараться понять, что делает людей счастливыми или несчастными. И тогда, пообещал он себе, если существует секрет счастья, то он его в конце концов раскроет.

Гектор объявил своим пациентам, что отправляется в отпуск.

Услышав эту новость, некоторые из них — как правило, те, кто страдал самыми серьезными болезнями, — говорили: «Вы правы, доктор, пора вам отдохнуть. При вашей-то работе!» А других намерение Гектора уехать в отпуск возмутило. Они сердились: «Значит, теперь я не смогу приходить к вам!» Это в основном были те несчастные, которых Гектор сделать счастливыми не мог и от которых очень уставал.