Над Приморским кружил устойчивый антициклон, и солнце палило немилосердно. Проплавав около двух часов в маске в подводных “цехах” комбината, Светлана Рунова не заметила, как сожгла спину. Пришлось занять у заводских водолазов тельняшку. Она хоть и стесняла с непривычки движения, зато согревала в холодных слоях, вклинившихся узкими полосами.

Все нужные ей пробы диатомовых и планктона Светлана взяла, но Юра предложил осмотреть мидиевые садки, и она, преодолевая озноб, снова полезла в море. Отказать “водяному человеку” было никак невозможно, да и самолюбие не позволяло. Юра чутко страховал её снизу, каждый раз поднимаясь навстречу, когда она чётким заученным движением шла в глубину. Забрав очередную пробу, он провожал ныряльщицу дружелюбным взмахом руки и зорко следил, пока не исчезало за трепещущим зеркалом золотистое пламя волос. Плавала Светлана Андреевна виртуозно, и Юра прощал ей пренебрежительное отношение к аквалангу.

В воде обросшие гроздями мидий канаты напоминали обугленные столбы. Светлане казалось, что она скользит вдоль запутанных ходов сгоревшего лабиринта, где остались одни искореженные колонны, ещё поддерживающие эфемерную, отмеченную точками поплавков кровлю, откуда струился неверный раздробленный свет. Призраки завладели затопленным пепелищем. Где-то в тёмных углах клубились, подобрав осыпанные бляшками щупальца, спруты, растворяясь в мутном сиянии, всплывали пульсирующие купола медуз. Даже суетливые жадные рыбки, сновавшие вдоль ракушечных друз, казались похожими на рогатых химер.

Светлана попробовала было поиграть с крохотным чудовищем, да жаль — не хватило дыхания.

Конечно, с аквалангом было бы куда сподручнее, но утром сжатый в баллонах воздух чуть не довёл её до дурноты. Явственно примешивался запашок палёной резины. Светлана понимала, что ощущение скорее всего было субъективным, вызванным общим недомоганием, но от акваланга пришлось отказаться.

— Дерёт кожу, — капризно поёжившись, объяснила она.

Опасения марикультурщиков были вполне оправданны. Плантацию неистово осаждали морские звёзды. В кристальной воде, чуть курящейся солнечным туманом, они горели ядовитыми насыщенными цветами, которые безуспешно искал Гоген в часы безумия.

Дышащие приоткрытые щели раковин приманили всю королевскую рать. Колючие солнечники, декадентски утончённые малиново-красные лизастроземы note 3 — никто не остался глух к сладкому запаху трепещущей в створках плоти. Вездесущие патирии ухитрились пролезть даже сквозь ячеи сетей.

Сине-кобальтовые с алой, как чума, мозаикой узора и оранжевыми венцами глаз на концах лучей, они неторопливо ощупывали моллюсков, выискивая слабину. Их строгая безупречная геометрия бросала вызов роденовскому хаосу природы. Любую звезду можно цеплять на муаровую ленту или вешать на шею. Орден с сиамскими рубинами на синей эмали. Загадочная кабалистика океана.

На вид они казались неясными, как атлас. Но впечатление было обманчиво. Светлана не раз держала в руках этот живой наждак, которым сподручней всего драить медяшку на корабле. Истинное лицо звезды всегда обращено к грунту, ядовито-оранжевое, беспокойное, хищное. Сверху звезда кажется неподвижной, снизу беспрерывно шевелится рядами оранжево-розовых присосков. Они сходятся в математическом центре фигуры, у ротового отверстия, где скрывается желудок, которому нипочём режущие кромки устриц и мидий, их капканоподобные створки, что еле удаётся разжать ножом.

Дыша через трубку у самой поверхности, Светлана долго наблюдала за тем, как сиреневый хищник разделывался с гигантской мидией. Звезда обнимала моллюска всеми своими лучами. Сотни присосков натужно пытались разжать сомкнутые створки. Мидия сначала не поддавалась усилиям облегающего её разноцветного мешка. Но звезда терпеливо продолжала осаду и добилась в конце концов своего. Когда смыкающий створки мускул ослабел, ей удалось просунуть внутрь раковины луч и молниеносно забросить туда свой желудок. И началось “переваривание вовне”. Закончив трапезу, звезда втянула желудок обратно. Не случайно тяжеленные грозди белели мёртвым жемчугом пустых створок. Плантация заметно пострадала от непрошеных гостей. Оградить её могла лишь сплошная мелкоячеистая сеть.

“Ни опрыскать какой-нибудь ядовитой дрянью, ни пугала поставить”, — подумала Светлана Андреевна.

Она дала знак подниматься, напоследок нырнула, растирая покрывшиеся пупырышками ноги, и, выбросив из трубки фонтанчик, поплыла к лодке. Всё, что могла, она сделала. После анализов в лаборатории ей, быть может, и удастся наметить наиболее обильные питанием зоны для будущих ферм. Что же касается защиты от хищников, то это не её компетенция.

Вечером в местном Доме культуры состоялся вечер встречи с работниками рыбозавода. Светлану Андреевну, Неймарка и Серёжу Астахова секретарь райкома посадил за стол президиума, а сам устроился в полупустом зале, где, кроме марикультурщиков, явившихся в полном составе, и непременных пенсионеров, сидело несколько молодых работниц. Присутствовало, конечно, и всё местное руководство.

Открытие прошло с надлежащей торжественностью. Гостям, словно кинозвёздам перед премьерой, вручили цветы. Охарактеризовав с традиционно преувеличенной похвалой каждого из научных сотрудников, Наливайко захлопал в ладоши, подав пример остальным, и предупредительно помог установить стенд с заранее подготовленными наглядными пособиями. Это сразу задало деловое, можно даже сказать академичное, направление, и Светлана скоро освоилась с обстановкой.

По праву старшего вечер открыл Неймарк.

— Мы собрались здесь, дорогие друзья, — начал Александр Матвеевич задушевно-будничным тоном опытного лектора, — для того, чтобы обменяться мнениями насчёт нашего с вами будущего и будущего наших детей… Как полагаете, прокормит океан человечество в двадцать первом веке или же нет? — задал он вопрос после краткой паузы, оглядывая поверх очков тёмный, по сравнению со сценой, зал.

Публика, однако, безмолвствовала.

— Я вас спрашиваю, — ободряюще кивнул профессор, обращаясь непосредственно к Юре, сидевшему в первом ряду. — И вас тоже, — улыбнулся хорошенькой работнице с грудным младенцем на коленях. — И это, товарищи, не праздный вопрос. Поэтому подумайте хорошенько, прежде чем ответить… Итак, каков будет ваш приговор. — Дав аудитории необходимое время, он требовательно устремил на “водяного человека” указующий перст.

— Прокормит, — нерешительно высказался Юра.

— Конечно прокормит! — вразнобой ответили сидевшие рядом с ним юноши и девушки из бригады.

— А вот и нет! — запальчиво выкрикнул крепко сбитый парень с затейливой татуировкой на обеих руках.

— И почему вы так считаете? — мгновенно среагировал Неймарк.

— Уловы падают.

— Вы совершенно правы, товарищ! Но ведь и вы правы, дорогие мои коллеги — марикультурщики! Все сейчас зависит от нас, от выбранной нами стратегии, от того, насколько разумно мы поведём себя… Вот какая вырисовывается примерно картина. Уловы падают. Это правда. Но всё дело в том, что почти все дары моря человек берёт в традиционных районах континентального шельфа. Открытый океан всё ещё остаётся целиной.

— И хорошо, что остаётся, — подал реплику Юра.

— Это ещё почему? — удивился Неймарк.

— Хоть что-нибудь на нашу долю останется. А так, откроешь учебник — скукота. Всё давным-давно изучено.

Послышался смех.

— Резкое увеличение добычи, — продолжал Неймарк, — едва поспеет за ростом народонаселения. По оценке демографов, к двухтысячному году население Земли превысит шесть миллиардов, а это означает, что средние уловы на душу населения останутся на современном уровне. Сейчас океан даёт нам до пятнадцати процентов общего количества белков и три-четыре процента жиров, что в пересчёте на калорийность составляет только один ничтожный процент к общим пищевым ресурсам, потребляемым населением мира. Прогноз получается весьма пессимистический. Он полностью опровергает бездумных оптимистов, которые, не зная истинного положения, твердят одно: океан прокормит.