— Я же вам говорил! — Георгий уже обращался к друзьям.

Видимо, давно заприметили. Спорили, пока мы приближались: я или не я! Видно, черкеска с папахой ввели в смущение.

Георгий вскочил. Побежал мне навстречу. Судя по его широкой улыбке и уже распахнутым объятиям, ничего он не знал.

«Уже — неплохо! — решил я. — Стрельба и поножовщина пока откладываются!»

Начались бурные обнимашки. Сначала с Георгием, потом с его закадычными друзьями. Обнимаясь с ними, вспоминал имена. Слава Богу, вспомнил, не перепутал: Давид, Гоча, Гия! Потом раздалась пулемётная очередь вопросов, полагающихся в таком случае. Ответил. Сам спросил о том же их. Ответили. Тут Георгий обратил внимание на Бахадура. Посуровел.

— А этот пёс султана с тобой?

— Да. Но он мой верный друг. И ничего дурного вам не сделал, — нужно было быстрее закрыть эту неприятную тему.

Грузины переглянулись.

— Раз — друг… — потянул Георгий. — Хорошо!

Друзья согласились с таким решением.

— Ты был у братьев? — наконец, спросил Георгий. — Удалось?

— Да.

— Вах! Э! Что мы за бараны! Тут такая новость, а мы стоим, ерунду обсуждаем! Пойдём, пойдём! Сядем, выпьем! Все расскажешь. Как они? Как Тамара? Замуж выдали?

— Когда уезжал, были живы и здоровы. Да, Тамара замужем.

— Вах! — тут все завопили. — Кто? Что?

Я остановился. Был серьезен. Все остановились тоже.

— Давид, Гоча, Гия. Я прошу простить меня. Но мне нужно поговорить с Георгием с глазу на глаз. Ради Бога, извините!

— Что-то случилось? — заволновался Георгий.

— Я расскажу, а уж ты решишь, — я ответил уклончиво.

— Простите, друзья! — Георгий обратился к троице.

— Без проблем! Всё понимаем! Мы подождём! А вы идите туда! Там есть свободный столик.

Мы направились вглубь кофейни. Стол был идеально расположен: у стены, в углу. Рядом — никого. Сели. Заказали кофе и наргиле.

— Что случилось? — Георгий уже чуть подрагивал.

Я выдохнул.

Для начала рассказал все о своем статусе. Что русский офицер (Георгий тут поморщился), какие у меня награды, статус, какие доходы. Георгий внимательно выслушал. Задумался.

— Не скажу, что я очень рад тому, что ты русский офицер. Хотя, с годами… Ладно. Очень рад, что у тебя такие награды и такие доходы. Только я не пойму: зачем мне это все знать⁈

— Ты спрашивал про Тамару. Замужем ли она? И за кем?

— Да. Ты сказал, что замужем. Только не сказал, за кем.

— Георгий, — я вздохнул, коснулся под столом ноги Бахадура, — Тамара — моя жена! Ты — мой шурин. Я очень прошу тебя, прежде чем что-либо сказать или сделать, позволь мне рассказать, как все было и как так получилось. Потом — решай!

Мы с Бахадуром замерли в ожидании. Георгий, что понятно, ошалел. Сейчас напоминал меня получасовой давности в кабинете Фонтона после вопроса об Александре Сергеевиче.

Наконец, Георгий чуток пришёл в себя. И вдруг… Бросился через стол, обнял.

— Коста, ты что творишь⁈ Ты с такой счастливой новостью и с таким лицом? Брат, ты ­– сумасшедший? Неужели ты думал, что я убью тебя? Прогоню? Эй, люди!

В кофейне все оглянулись.

— Георгий, прошу тебя! Выслушай сначала!

— Что, что случилось? — кофейня требовала ответа.

— Ничего! Просто другу рад! — вывернулся Георгий.

— Э! — завсегдатаи вернулись к своим делам.

— Что? Что такого ты мне хочешь рассказать? — Георгий перешел на шепот.

Я начал свой рассказ.

Говорил без утайки. День за днем. Внимательно следил за реакцией Георгия. Честно признался, что, безусловно, меня можно винить в том, что я воспользовался гостеприимством братьев и за их спиной сговорился с Тамарой.

— Я не оправдываюсь, Георгий. И в то же время, как мне тебе объяснить, что для нас с Тамарой это было как удар молнии? Как только я её увидел, я понял, что пропал. Что влюбился. Что люблю. Что буду любить её всю жизнь. Что мне нет жизни без неё. И с Тамарой произошло то же самое.

Георгий неожиданно расплылся в улыбке.

— Ты объяснил. И я не удивлен. Я всегда знал, что у моей сестры — Божий дар. В ней горит такой огонь, что мужчины не могут устоять. Продолжай.

Я продолжил. Признался, что на тот момент по всем понятиям был невозможной кандидатурой. Рассказал о нашем с Тамарой сговоре. О всех мытарствах, пока я до неё добрался в черкесском ауле.

— Погоди, погоди! — Георгий прервал меня. — И ты после этого…?

Он боялся продолжить. Боялся назвать сестру «испорченной».

— Георгий. Я понимаю, как для тебя это выглядит невозможным. И Тамара поначалу… Мне было все равно. Мне, извини, плевать, на все эти устои. Я и Тамаре тогда сказал, и тебе сейчас скажу, что она не стала бы моей женой только в одном случае: если бы я погиб.

— Ты точно сумасшедший! ­– усмехнулся Георгий.

— Наоборот! Я был бы сумасшедшим, если бы из-за такой мелочи упустил такую девушку. А потом, не волнуйся. Тамару никто не тронул. Последнему, кто пытался над ней надругаться, она воткнула нож в горло. И, кстати, если бы не Бахадур, который её защищал, я бы сейчас здесь не сидел.

Георгий посмотрел на Бахадура, склонил голову. Бахадур улыбнулся в ответ.

— Он все время теперь рядом с ней. Боготворит её. Никого не подпускает. В этом смысле ты, действительно, мог бы назвать его псом. Псом Тамары. Но Тамара за это, поверь мне, тут же тебя бы избила. Потому что она очень любит Бахадура. И во всем ему доверяется.

— Так вы оба — её рабы? — рассмеялся Георгий.

— Да, да… — улыбнулся я.

— Сестра! — Георгий был горд. — Тогда, тем более, не понимаю! Что не так, Коста, зять мой⁈ Скажи уже, наконец.

Ну, я, как финал, изложил момент встречи с братьями в их доме в Вани. Пока рассказывал, страхи мои постепенно исчезали, когда я видел реакцию Георгия. Он еле сдерживался от матерных слов в адрес братьев. Да и целостность мебели вокруг была уже под вопросом. Было видно, как он хотел грохнуть кулаком по столу, потом схватить стул и разбить его в щепки.

Закончил эту часть истории. Георгий успокоил себя несколькими глубокими вздохами. Хватило, чтобы его последующая речь была хоть в каких-то рамках приличия.

— Ну, братья…

Дальше Георгий начал поносить Ваню и Малхаза, обещал устроить им последний день Помпеи…

Я остановил его.

— Прошу тебя. Не нужно так сурово.

— Почему?

— Тамаре очень важно, чтобы в семье установился мир. Её очень мучает нынешнее положение. А я не хочу, чтобы моя жена думала об этом и печалилась. Я хочу, чтобы она была счастлива.

— Не волнуйся. Убивать их не буду, — улыбнулся Георгий. — Поговорить, как надо, поговорю. Письмо напишу. Это тебя и Тамару не касается, какие слова и доводы приведу. А сестре передай, чтобы не печалилась. Приползут, прощения попросят. Обещаю.

— Спасибо!

— Продолжай!

Следующую часть Георгий уже слушал с не сходящей с лица улыбкой. Часто смеялся. Хлопал в ладоши, восторгаясь сестрой. Закатывал глаза от удивления, когда узнавал про её проделки с платьями, с изучением языков. Цокал языком, когда я рассказывал про её мысли о будущем.

— Когда я тебе рассказывал про свой статус, доходы… Не только для того, чтобы ты был спокоен за выбор сестры и за её будущее. У Тамары на руках сейчас большая сумма денег. Я уехал сюда по делам службы. Она сейчас раздумывает над тем, как нам дальше жить. Где пустить корни? В Крыму, рядом с моей семьей? Или купить дом в Тифлисе? Не думаю, что она будет серьезно раздумывать о Москве, Петербурге. Хотя…

Тут Георгий рассмеялся.

— Да, да… С Тамарой зарекаться ни от чего нельзя, — подтвердил он мои сомнения.

— Так вот. Чтобы она приняла решение, о котором потом никогда не жалела, ей необходима полная ясность в отношениях со своей семьёй! Вот, наверное, и всё, что я хотел тебе рассказать. Что скажешь?

— Я все понял, зять. Постараюсь решить проблему так быстро, насколько это возможно, — уверил он меня. — Передай Тамаре, что я горжусь ею, люблю. И выбор её одобряю! И что даже если эта деревенщина не одумается, заартачится, пусть она не принимает близко к сердцу. Значит, только я буду её семьей с нашей стороны. Я тоже не хочу, чтобы она мучилась, — Потом улыбнулся. — Знаешь, то, что ты рассказал про мою сестру, даже меня удивляет. Подумать только! Воспитанница наместника Кавказа! Я еще скажу! Я до сегодняшнего дня не встречал человека, так влюбленного в свою жену. Я скажу, что моё сердце переполняет гордость и радость за мою сестру. Я скажу, что я счастлив, что у меня такой зять! Иди ко мне!