Зависшие над побоищем дроны для дикарей были невидимы. Сканеры и камеры дронов покрывали место сражения и его окрестности, создавая объемную картинку и передавая звуки. Ив и Альк отчетливо слышали вопли и грубую непонятную речь дикарей, чьи голоса были так похожи на голоса самих аивлян.

— Это какое-то безумие, — тихо, будто ни к кому не обращаясь, произнесла Ив, войдя в центр проекции. Ее ноги до колен облепила голограмма хвойного леса.

Засевшие на опушке люди стреляли в своих собратьев на станции из примитивных, но эффективных в деле убийства приспособлений. Те бежали к лесу. Одни падали убитые, не добежав до деревьев, других смерть настигала возле вагонов, едва те показывались из-за своих укрытий. Ив видела кровь, полупрозрачную, но все же красную, как и кровь аивлян. Дикари метались в панике. По ним стреляли лучники, засевшие на деревьях и на крышах зданий. Спустя минуту по группе дикарей, вновь попытавшейся прорваться к лесу, открыли огонь из автоматического оружия. Семеро были тотчас убиты, началась паника. Обезумевшие от страха люди уже не прятались, они пытались вырваться, из последних сил, не обращая внимания на летевшие в них пули. Нападавшие же продолжали их убивать, слажено, со знанием дела, словно то была охота.

Побледнев, Ив отошла к полуразрушенному зданию, что стояло в стороне от места сражения. Альк подошел к ней и обнял за плечи, ощутив легкую дрожь в теле женщины. Ив плакала.

— Эйн, прошу, выключи это, — обратился он к кораблю.

Пока Ив стояла посреди бойни, Альк отошел к краю голограммы и, заглянув в одно из зданий с большой дырой в крыше, решил, что Ив лучше не видеть того, что он там увидел. Он почувствовал тошноту, но не подал виду.

Внутри были люди, в большинстве женщины и дети. В центре помещения, прямо под дырой, был очаг с еще тлевшими углями, а вокруг очага валялись обглоданные кости, принадлежность которых не вызвала у Алька сомнений, — рядом с очагом, на обломке бетонной плиты лежало то, что еще недавно было человеком…

Проекция исчезла.

— Перестань, — Альк прижал Ив к себе чуть крепче и погладил по спине. — Не плачь, любовь моя, — Альк не отпускал ее, пока плечи женщины не перестали вздрагивать.

— Они там все сумасшедшие, — тихо сказала Ив, немного успокоившись.

— Они — то, что они есть. Их мир сделал их такими… — ответил Альк.

— Да?! — с раздражением всхлипнула женщина. — А кто же сделал их мир таким?!

— Не они, Ив… Они — потомки тех, на ком лежит вина за произошедшее с их миром…

— Альк прав, Ив, — сказала корабль. — Эти несчастные вынуждены платить за ошибки своих предков.

Они расположились на небольшой лужайке, в одном из отсеков корабля, имевшего форму приплюснутого эллипсоида, внутрь которого их доставила двухместная кабинка-болид транспортной системы. Посреди отсека было небольшое озеро с пресной водой, над берегами которого раскинули свои ветви с крупными треугольными листьями серо-зеленые деревья. Светло-желтый купол эллипсоида излучал свет и тепло, где-то неподалеку в ветвях деревьев щебетали птицы.

Дрон доставил заказ: грибы, овощи и синтезированное мясо. Все было нарезано и разложено в раковины моллюсков из Жемчужного моря Аиви.

— Ты уверена, что хочешь спускаться туда, Ив?

— Да, милый, — Ив провела рукой по короткому ежику его пепельных волос. — Я думаю, что у Эйнрит были причины задействовать именно нас, и хочу скорее выяснить каковы они.

— Но… Ив, то, что ты можешь там увидеть…

— Ты про пир каннибалов?

— Ты все-таки заметила…

— Конечно. Подробностей не рассмотрела… ты вовремя попросил ее отключить голограмму… но там итак все понятно… Бедные, бедные люди…

— Да…

— Думаю, Эйн намеренно показала мне это, чтобы я приготовилась.

— И, что… ты готова, Ив? Готова увидеть то, во что иногда превращаются миры?

— Да. Готова, — твердо сказала Ив. — Я не буду больше плакать, — она, слегка повела головой из стороны в сторону, при этом на ее белых, совсем немного не достававших до темных как молочный шоколад плеч волосах заиграли блики отражаемого света. — Я — контактор, Альк, как и ты. Оплакивание миров-самоубийц — совсем не то, чего ждет от меня Совет.

Ив замолчала.

Они ели молча. Альк подкармливал бегавшую вокруг пичугу: фиолетовая птичка на тонких ножках трясла двойным хвостиком и смешно расставляла крылья, когда очередной кусок летел в ее сторону. Когда на лужайке появился еще один проситель — полудикий псокот, которому Ив бросила остатки мяса, пичуга улетела.

— Знаешь, Альк, — сказала она, когда они закончили с едой, — я на мгновение представила себе, какой ужас царил тогда, в прошлом, на этой планете, какая страшная война… повсюду эти воронки… они на всех континентах… это…

— …то самое, что едва не уничтожило и наш мир пятнадцать тысяч лет назад. Война без победителей.

— Да, Альк, именно! Война без победителей… Безумие, массовое помешательство! Как они могли!

— А как могли агаряне… эти их мракобесы-священники? — Альк пожал плечами. — Они там сожгли четыре города, когда возникла угроза их планетарной теократии. Окажись на Агаре еще один континент со своей империей и маньяком-патриархом, и они пошли бы дальше: обменялись бы всем, что имели, покрыли бы радиоактивным пеплом оба континента.

— То, что случилось с Агаром, случилось по нашей вине, Альк…

— Скорее, по вине одного из нас.

— Эвааль? Его идеи одобрили тогда Совет экспедиции и корабль.

— Ив, он ведь признал себя виновным…

— Да, признал. А что было бы, если бы не признал?

— Он не мог…

— Еще как мог, Альк! — блеснула глазами Ив. — И это закончилось бы самоубийством корабля. Эльлия собиралась эвакуировать население и виртуальные миры и погрузиться в Олирес…

— Ей бы не позволили.

— Ей бы не смогли помешать.

— Ты оправдываешь его?

— Эвааля? Нет. Он допустил грубую ошибку, вследствие которой на планете возникла тирания, просуществовавшая восемьсот лет…

— В агарянском летоисчислении это — два с половиной тысячелетия…

— Даже так! Такое нельзя оправдать. Но я восхищаюсь его самопожертвованием!

— А как насчет его предательства? — возразил Альк.

— Я сомневаюсь, что то было настоящее предательство, Альк… Прости, я думаю, что нам не стоит продолжать этот разговор здесь… на борту Эйнрит. Она нас слышит, Альк.

Они пробыли там еще около двух часов, купаясь в озере и занимаясь любовью на его берегу. Когда наступил «вечер», — купол потускнел, и стало прохладнее, — они отправились к кабинке-болиду, заказав перед уходом еще один кусок мяса для назойливого псокота, продолжавшего ошиваться поблизости.

Ровно в 5:30 Макс открыл глаза. Сознание включилось, реагируя на запланированный двумя часами ранее пробуждающий импульс. Зевнув и потянувшись, Макс встал с кровати и босиком прошлепал в туалет, после — в душ, буркнув на ходу компьютеру, чтобы тот приготовил завтрак и кофе.

— Доброе утро, Макс, — произнес девичий голос.

— Доброе утро, Клэр, — ответил Макс, закрываясь в душевой кабине. Тугие прохладные струи ливнем обрушились на него со всех сторон.

Освежившись и обсохнув под сменившими струи потоками теплого воздуха, Макс вышел из кабины и направился через комнату к комбайну.

— Завтрак готов, — бесполым голосом сообщил комбайн — давно устаревшая модель пищеблока, когда Макс подошел к нему.

В открывшемся окошке появился поднос с тарелкой комбинированной каши, поджаренный хлеб, стакан молока и чашка с ароматным кофе.

Забрав поднос, Макс уселся за небольшим полукруглым, выступающим из прозрачной стены-окна, столиком. За окном уже начинался летний день. Высокие редкие облака над океаном предвещали, что день будет солнечным.

Макс принялся за кашу, запивая ее прохладным молоком.