На фоне имеющих вскоре произойти событий, его, Макса, роль не так уж и велика. Всего-то — запустить программный код… Ему не придется идти в бой против специально натасканных псов, призванных охранять многовековую деспотию олигархии — против вооруженных до зубов солдат с промытыми пропагандой мозгами, против корпоративных полиций, против спецподразделений Бюро, против телохранителей крупных боссов. Все, что он должен будет сделать, это — запустить обновление…

Макс снова вспомнил слова Ивори, которые та сказала ему тогда, в каменном домике на побережье:

— Понимание ничего не значит без действия. А чтобы действовать, нужна воля, решимость… Воля, — говорила она, — вот чего лишена большая часть тех, кто имеет достаточно ума для понимания происходящего. Большая часть обладателей нейроинтерфейсов лишены воли! «Паутина» в их головах, независимо от того, какой корпорацией она произведена, имеет одно общее свойство: она способна подавлять волю… Киберполиция постоянно отслеживает трафик нейросетей. Поисковые запросы, контакты, личные сообщения… все, что угодно! Если обладатель «паутины» не имеет специальных навыков программирования, как вы, Макс, или недостаточно сообразителен, чтобы обратиться к такому как вы, то он открыт перед киберполицией… Вам это известно. Вам также известно и то, какие последствия ждут того, кого сочтут неблагонадежным… — (Макс молча кивнул; он знал, что имела в виду Ивори.) — Но, помимо прочих неприятностей, есть еще кое-что… — сказала она. — Вам ведь приходилось пользоваться программами-релаксаторами, Макс?

— Да, — подтвердил Макс.

— Релаксаторы задействуют лишь малую часть того потенциала, который имеет любая нейросеть, нелегальные нарко-программы — чуть больше… Но тот, кого киберполиция или Бюро захотят вывести из игры… — Ивори невесело усмехнулась, — легко может быть превращен в овощ… в живую куклу, пускающую слюни и испражняющуюся под себя… Нам с Алексом таких уже приходилось видеть… Но это — крайняя мера, применяемая пока к единицам… об этой функции нейроники и знают единицы…

Макс вспомнил, как не по себе ему стало от услышанного. Ивори это заметила и поспешила его успокоить:

— Вы можете не волноваться… Та ваша программа… антибаннер… Клэр над ней поработала… — (Макс повернулся к сидевшей рядом с ним Клэр: на лице девушки играла довольная улыбка.) — Превращение в овощ вам не грозит! — Ивори тоже улыбнулась. — Массовое применение этой функции нейросетей — это козырь в рукаве Правительства. Они покажут его только в случае массовых беспорядков, только в случае угрозы изменения конституционного строя… Пока же у них другие задачи…

Ивори рассказала Максу о «группе риска» — особой базе данных, в которую попадали те, кого аналитические программы киберполиции однажды признали неблагонадежными. Оппозиционно настроенные, нелояльные к системе общественной дифференциации (по уровням), те, кто слишком часто заговаривал о социальной справедливости.

К попавшим в «группу риска» функции подавления воли уже применялись. Вначале эпизодически, на малой мощности; потом интенсивность воздействия увеличивалась. Но не настолько чтобы превратить «неблагонадежного» гражданина в олигофрена; такие просто постепенно успокаивались, опускали руки, становились апатичными, перегорали. Вокруг были массы конформистов, имевших в прошлом немалый протестный потенциал — тех, кто не успели связаться с Подпольем (или тех, кого Подполье, по каким-то причинам, не приняло в свои ряды), тех, с чьим интерфейсом не успели поработать программисты-подпольщики.

Об этом Макс не знал.

Ему было известно многое: он знал о постоянной слежке; знал о том, почему не стоило попадать в руки полиции; умел скрываться от внимания властей (и у него это очень хорошо получалось: при водившихся за ним «грехах» Макс был неплохо устроен), но он понятия не имел о том, о чем узнал в тот вечер.

Он должен будет сделать это — запустить программный код. И он это сделает!

В уже начавшейся революции он не станет вождем, не поведет за собой отряды вооруженных бойцов захватывать казармы частных армий, отделения корпоративных полиций, вокзалы вакуумных поездов, головные офисы корпораций… Ничего такого Макс не станет делать. Он лишь запустит обновление произведенных и поддерживаемых его компанией продуктов, и пятьсот миллионов нейросетей не сработают, когда МКП решится применить их скрытые возможности для подавления восстания. Одновременно с Максом такие обновления запустят и другие, такие же, как он управляющие отделами разработки и поддержки нейросетевого программного обеспечения в других компаниях и корпорациях, — их роли в отдельности также не столь велики. Запустить программный код…

Макс улыбнулся своим мыслям.

«Пиздец вам, буржуи!»

Советник Элиот стоял, сложив руки на груди перед голограммой удаляющейся Земли. До контакта с кораблем цивилизации Аиви оставалось немногим более получаса.

Это был первый официальный визит землян на корабль Аиви, и он, Элиот, был избран и назначен Советом Планеты возглавлять делегацию. В состав делегации вошли направленные от множества организаций представители: ученые и общественные деятели, представители региональных Советов, сотрудники Службы Охраны Мира и Безопасности… Полчаса оставалось до момента, который войдет в историю земной цивилизации. Полчаса.

Элиот не желал отправляться на прибывший с далекой родины корабль. Его вынудили. Он, конечно же, знал, что его избрание в делегацию не обошлось без участия оставшихся на Земле Алька, давно привыкшего зваться Александром и Ивори, которую друзья и теперь звали просто Ив. Он не сердился на них: они надеются на то, что он, оказавшись на корабле, увидев аватара корабля, может быть даже кого-то из старых друзей, окунувшись в знакомую атмосферу, переменит свое решение…

Он не переменит. Он давно все решил. Очень скоро он уйдет насовсем — перестанет быть. Он не согласится на архивацию, нет. Он желает истинной смерти. Он устал. Он запутался. Он уже давно не чувствует себя аивлянином… Он прожил многие жизни. Эвааль, Аиб-Ваал, Элиот… — он то, что он есть — человек мира, человек Галактики, человек Вселенной. Уставший, запутавшийся человек. Он сделал все, что мог. И на этот раз у него вышло намного лучше. У него?.. Нет! У них! Эти двое… он смотрит на них и вспоминает себя… и ее… Ему есть что вспомнить. Он будет вспоминать ее, будет держать ее образ перед глазами, когда вернется на Землю и… возьмет пару дней выходных (у него уже лет сто не было выходных!). Он отправится по местам, которые ему запомнились, которые стали дороги. Он посмотрит на Землю в последний раз, а потом он перестанет быть. Дальше они смогут без него… Так что, этот полет будет последним в его многовековой работе. Работе ли? — Земля давно стала для него домом.

2182 года прошло с тех пор как Эвааль, Альк и Ивилита ступили на эту израненную, разоренную страшной войной планету. О том, кто они, на самом деле знали единицы. Им пришлось столкнуться с чужим, одичалым, жестоким миром, в котором против них плелись интриги и заговоры, в котором им желали смерти; с миром, в котором им не раз приходилось переступать через собственные принципы.

Ему приходилось убивать. Своими руками…

Он был президентом, министром, советником, генералом, промышленником… был олигархом, писателем, философом, ученым, входил в состав тайных организаций и корпоративных правительств… Но каждую минуту своей жизни на Земле он был революционером. Он сделал все, что планировал сделать и даже больше. Он научил Алька и Ив всему, что знал сам, и теперь они — лучшие из контакторов. Его утешала мысль о том, что, когда о них заговорят в других мирах, на кораблях и в симуляциях, возможно, будут вспоминать и его, как их учителя.

Конечно, его будут вспоминать и земляне… и не так, как на Агаре…