Что до описанной в этой книге красной бури, то я в детстве дважды видел ее своими глазами в Каире: из пустыни ветер приносил оранжевое облако, небо становилось интенсивно-красного цвета; когда же хамсинуходил, улицы, деревья и люди казались выкрашенными все в тот же красный цвет.
Знаменитый переход через Красное море, воды которого разомкнулись по требованию Моисея, объясняется вполне реальными фактами, забытыми или умышленно замалчиваемыми вплоть до XIX века. Во времена Рамсеса II на востоке Дельты существовал огромный водоем — «Большое Черное озеро», включающее современное озеро Мензалех, в которое впадал один из рукавов Нила. Этот водоем — не что иное, как остаток более крупного озера, появившегося в эпоху палеолита и со временем высохшего то ли вследствие активной ирригации прилежащих земель, то ли вследствие климатических изменений, то ли из-за изменений течения Нила. Это озеро, позднее упоминаемое в документах под названием «Тростниковое море», сообщалось с Красным морем, которое мы знаем. Впоследствии оно разделилось на несколько озер, сегодня называемых Солеными озерами. В период отлива его можно было перейти в двух местах: один брод располагался в районе современного Суэца, второй — южнее, в месте соединения с Красным морем, где на дне имелся желоб. Оба брода упоминаются в «Description de l’Egypte» [50], составленном учеными во время египетского похода Бонапарта; в эпоху исламизации Египта паломники часто пользовались этими бродами на пути в Мекку. Бродом в районе Суэца путешественники пользовались охотнее, а вот тот, что располагался южнее, считался опасным. Поскольку в том месте был желоб, уровень моря даже во время отлива мог существенно меняться, особенно в ненастье. Бонапарт чуть не утонул там в 1799 году, а в 1854 Фердинанд де Лессепс [51]стал свидетелем шторма, во время которого волны достигали высоты от 130 до 180 сантиметров. Если не знать, когда наступает прилив, в «Тростниковом море» можно было запросто утонуть, что, возможно, и случилось с отрядом египтян, пустившимся в погоню за бежавшими евреями. Указанная в Книге Исхода цифра — шестьсот колесниц — является абсурдной, равно как и утверждение, что в волнах погиб и сам фараон; история Египта свидетельствует, что ни один фараон не утонул.
Стела в Кубане(древнее название местности — Баки). Текст этой стелы свидетельствует о том, что после восшествия на трон Рамсес II опасался, что легитимность его власти может быть подвергнута сомнению. Свидетельствующий о жажде самовосхваления и мегаломании, высокопарный до невозможности, этот текст очень показателен. В нем монарх упорно именует себя единственным существующим наследником трона — «сын Ра», верховного божества, он, «еще будучи в яйце», способствовал решению всех проблем страны. Текст отображает необъяснимое желание оправдаться, и слова «когда я стал старшим сыном» небезосновательно интригуют историков: значит, существовал кто-то, кто был старше Рамсеса? Это наводит на мысль, что имелся соперник и он на момент воцарения Рамсеса, которому в то время было двадцать или двадцать один год, все еще был жив. Кто это мог быть, если не таинственный персонаж с барельефа в Карнаке? Известно, что стела в Кубане была установлена, когда монарху было двадцать три или двадцать четыре года; она предназначалась для жителей Верхнего Египта. Единственная вероятная причина, заставившая Рамсеса настаивать в тексте на своем праве на престол, — это то, что соперник проживал в указанном регионе и являлся руководителем оппозиционного движения.
Эта стела, ставшая непрямым и все-таки самым ценным источником информации о долгом периоде правления Рамсеса II, позволяет сделать заключение, что Верхний Египет вызывал у этого правителя гнев: «Мощный бык против презренного Куша, убивающий непокорных до самой Страны Черных» — поразительные слова! — это единственный зафиксированный историками случай, когда монарх поносит целую область своей страны, в данном случае Куш, да еще в таких выражениях!
Значит, имелась связь между таинственным соперником и волнениями на юге. Возможно, однажды будет обнаружен документ, который прольет свет на эту историю… А пока, читая полные бахвальства, вызывающие речи Рамсеса, мы приходим к выводу, что этому монарху приходилось иметь дело с мощной оппозицией.
Тот факт, что в тексте стелы необоснованно много внимания уделяется устройству колодцев в районе Кубана и высокопарному описанию обстоятельств, сопутствовавших принятию этого решения, сам по себе вызывает подозрение; упоминание о дорогах, на которых караванщики умирали от жажды, спорит со здравым смыслом — документы свидетельствуют о том, что египтяне были достаточно предусмотрительны, чтобы не пользоваться путями, лишенными источников пресной воды. Рассказ, поражающий своей напыщенностью, свидетельствует о другом: Рамсес слишком рьяно приписывает себе все заслуги, чтобы это было правдой.
Изучив текст на стеле в Кубане, можно сделать следующий вывод: авторитет Рамсеса II, если не легитимность его власти, оспаривались в начале его правления. По какой причине? Да потому что его предки были плебеями. Божественность царей была одним из основополагающих принципов цивилизации Древнего Египта, поэтому захват власти Хоремхебом и последующее воцарение Рамсеса I стало возможным только благодаря силе оружия, но так и не получило признания, особенно в глазах жрецов, постоянно томимых жаждой власти. И Хоремхеб, и Рамсес I были плебеями и не имели супруг царской крови, что, как известно, было непременным условием обретения права на корону. Доказательство тому — многочисленные инцесты в истории Древнего Египта. Хоремхебу удалось стать фараоном благодаря его родству с другим влиятельным военачальником, Накхтмином, и тому факту, что страна после заката XVIII династии находилась в упадке; однако то, что он назначил своим преемником Рамсеса I, своего визиря, было уже актом насилия.
Принимая во внимание сказанное выше, можно предположить, что принц крови мог сплотить вокруг себя высшее жречество и не желающих зависеть от царя крупных землевладельцев.
Стремление Рамсеса II доказать свою легитимность становится еще очевиднее при просмотре барельефов храма, построенного им в память о своем отце Сети, где его родословная поднимается выше Рамсеса I, его настоящего предка, к Тутмосидам, с которыми его не связывали никакие кровные узы. Мотивов могло быть множество, но истина лишь одна…
« ПоэмаПентаура».Этот высокопарный до крайности текст имеет лишь косвенную историческую ценность. Факты в нем описаны лишь условно; у историков же достаточно других достойных доверия свидетельств, позволяющих реконструировать битву при Кадеше. Рамсес II никогда не бывал во многих упомянутых в «Поэме»местностях, например, на берегах Черного моря, и, даже если кажется возможным, что воинское соединение Амона, двигавшееся в авангарде, было застигнуто армией хеттов и их союзниками врасплох, невероятно, что Рамсес II смог в одиночку выстоять против коалиции под предводительством Муваталли и сражался один с двумя тысячами пятьюстами колесницами, как о том говорится в тексте: «Я настигал миллионы их, ибо, хотя и бежали они, ноги их не были тверды». Справившись с паникой и, что вполне вероятно, вдохновившись примером монарха, солдаты соединения Амона собираются с силами и вступают в битву, иначе их просто бы перебили хетты и Рамсес разделил бы их участь. Эта задержка стала поводом для бесчисленных обвинений Рамсеса в адрес всей своей армии, однако виноват в случившемся, прежде всего, он сам. В своей жажде быстрой победы он увел соединение Амона слишком далеко от основных сил, и, разбившее лагерь к западу от Кадеша, это соединение стало идеальной мишенью для хеттов. Они отрезали противника от соединения Ра и напали на лагерь Рамсеса. В «Поэме»нет ни слова о неаринах, которые помогли фараону выстоять в первые минуты боя, что позволило соединению Амона перестроиться в боевой порядок, после чего подошло соединение Ра и противник оказался в «тисках».
