Когда принц решился на великое отречение, ему исполнилось 29 лет. Оставив всех своих близких и отказавшись от роли правителя, Сиддхартха под именем отшельника Гаутамы (пали Готамы) отправился в Раджагаху (санскр. Раджагриха, современный Раджгир). столицу Магадхи, правитель которой Бнмбисара, узнав, что этот аскет благородной внешности — выхолен из царской семьи, предложил ему разделить с ним трон. Однако Готама отказался, предпочтя компанию знаменитого мудреца Арады Каламы (пали Алара Калама или Кала), последователем которого он стал. Быстро овладев практиками медитации, которым учил Калама, но так и не познав истины, он переходит к Удраке Рамапутре (пали Уддака Рамапутта), от которого получает методы достижения еще более высокой ступени медитации. И опять разачарование. Покинув и этого учителя, он присоединяется к группе аскетов, предающихся самой суровой аскезе, однако чувство неудовлетворенности не покидает его. В конце концов он отказывается от дальнейших аскетических экспериментов, чем сильно разочаровывает своих сотоварищей. Они в гневе покидают его. Оставшись один, он находит в Урувеле тихий уголок возле реки. Сидя под баньяном, он принимает из рук деревенской девушки Суджаты немного риса, приготовленного на молоке, и съедает его (это была его последняя трапеза перед Просветлением). Проведя весь день в саловой роще, вечером он устраивается у подножия пипала (Ficus religiosa, который стали называть «Деревом бодхи»). Одержав победу над искусителем Марой (в фильме Бертолуччи «Маленький Будда» Мара предстает альтер эго самого Готамы, его внутренним демоном), он входит в состояние глубокого сосредоточения и в первой половине ночи постигает все свои предшествующие рождения, а во второй обретает «божественное око» — способность видеть участь всех живых существ. Вслед за разрушением всех омрачений и аффектов Готама переживает бодхи — «просветление», или «пробуждение», и становится Буддой — «Просветленным». Это событие произошло в ночь полнолуния месяца весак (мая) в месте, которое сейчас называется Бодх Гайя. Будде было 35 лет. Несколько недель (пять или восемь по разным версиям) он проводит в раздумии о разных аспектах открытой им Дхармы. Потом происходит эпизод с Брахмой Сахампати (см.: Тема 1). После этого начинается его проповедническая деятельность Будды, которая длится 45 лет и подробно освещается в палийских суттах.

«Дхамма-чакка-ппаватана-сутта» («Сутта о повороте колеса Дхармы») рассказывает, как Будда находит своих бывших собратьев по аскезе и говорит им, что стал «архатом», «полностью пробужденным», достиг «бессмертной» (нирваны). Те же относятся к его заявлению с недоверием: «Но почтенный Готама, даже следуя этому образу жизни [т.е. строгой аскезе — В.Л.], этой практике, этому самоограничению, ты не реализовал высшее знание, высшее состояние. Как же мог ты реализовать его теперь, после отказа от дальнейших поисков и возвращения к жизни в достатке?».

Будда отрицает, что отказался от поисков и живет в достатке. Три раза повторяет он свою просьбу выслушать его и три раза получает отказ. Наконец, он в отчаянии восклицает: «Признайте, что я никогда не говорил ничего подобного!». Зная его честность и искренность, аскеты понимают, что это так и что он действительно достиг опыта, о котором говорит. Об этом изменении в их отношении к Будде свидетельствует их обращение: «Да, Благословенный, не говорил». Они уже больше не называют его «Почтенный Готама». Именно перед ними (а дело происходило в Исипаттане, современный Сарнатх, там сейчас стоит ступа) он и произносит свою первую проповедь о четырех благородных истинах, которую называют «Поворотом колеса Дхармы». После проповеди все пять аскетов становятся его первыми учениками, бхиккху (буквально «нищим», «просящими милостыню») — так называли буддийских отшельников. Этим было положено начало буддийской сангхе («общине»). Через несколько дней Будда произносит проповедь о неатмане («Анатта-лаккхана-сутта), в результате которой все пять аскетов достигают архатства. С ними Будда проводит несколько месяцев в Варанаси (Бенаресе) — там к сангхе присоединяется некий Яса, юноша из состоятельной семьи, а его родственники, их друзья и знакомые становятся первыми мирскими последователями Будды, принявшими формулу «прибежища»: «Прибегаю к Будде, Дхарме и Сангхе». Когда число членов сангхи достигло 60, Будда передает своим первым последователям право проповедовать Дхарму. С этого момента начинается триумфальное шествие буддизма по Индии.

Что нового в отношении к Будде проявляется в его полных биографиях в сравнении с палийскими суттами? Прежде всего бросается в глаза, что здесь Будда — уже не обычный человек, достигший высшей мудрости благодаря личным усилиям, а всемогущий маг, великий герой и святой, всей своей жизнью символизирующий некие идеи. Почему же авторам «биографий» понадобилось изображать отца Будды могущественным монархом и богачом? А жизнь его отпрыска — волшебным праздником? Авторы «жития Будды» преследовали определенные доктринальные и психологические цели. Какой же должна быть жизнь человека в миру, чтобы привести его на стезю отшельника? Должна ли она быть полна лишений и унижений? Вряд ли. Испытывающий лишения будет, напротив, стремиться к богатству и благополучию. Отшельничество лишь усугубляет лишения — скуден паек аскета, убого его временное пристанище, трудна его жизнь. Значит, дело в лишениях, так сказать, морального порядка, в мучительной неудовлетворенности несправедливостью устройства бытия.

Жизнеописания Будды придают первому периоду жизни Первоучителя (период до ухода в аскеты) вполне самостоятельное значение. В этом и кроется ответ на вопрос о смысле смакования деталей роскошной обстановки, окружавшей юного принца, и его счастливого времяпрепровождения? Юность принца призвана было символизировать всю полноту земного благополучия, доступного человеку в этом мире, что, кстати, соответствовало общеиндийским представлениям о ценности обычной жизни. Как и большинство индийских мыслителей, буддисты отдавали предпочтение тому аскету, который в опыте земного существования сумел дойти до предельного позитивного насыщения. Достаточно здесь вспомнить более позднюю индуистскую доктрину четырех стадий жизни (ашрамов), согласно которой уход в аскеты возможен только после исполнения дхармы (религиозного и морального долга) домохозяина и отца семейства. Хотя буддизм и не признает концепции ашрамов, в нем, в сущности, тоже выражено убеждение, что благополучному человеку, исчерпавшему все мотивы земных устремлений — достижения богатства, удовольствий, высокого социального положения — психологически легче перейти к противоположному состоянию, чем человеку, влачащему нищенское существование и не удовлетворенному своей участью. В аскетизме последнего не исключены и чисто «мирские мотивы» — жажда самоутверждения, стремление повысить свой статус в обществе и т.п. Не случайно буддийские авторы высказывли подчеркнутое недоверие тем пророкам, которые до вступления на стезю отшельника имели довольно низкий социальный статус (как, например, адживик Маккхали Госала); их аскетизм в глазах буддистов был неподлинным, показным, скрывающим и тайное чревоугодие и прочие проявления неизжитых мирских страстей.

Интересно отметить типологические параллели между описанием жизни Будды во дворце отца и известными из истории мировой культуры картинами утопий — золотого века, рая и др. Запретные вылазки принца Сиддхартхи из отчего дома и его бегство из дворца, как и вкушение плодов с древа познания добра и зла, приведшее к грехопадению Адама и Евы и их изгнанию из Эдема, влекло за собой потерю счастливого неведения и обретение знания природы человека. Это знание чревато для Будды и для библейских перволюдей самым радикальным изменением их положения.

Узнав о краткосрочности молодости и тленности тела. Будда преисполняется отвращения ко всему плотскому — какими отталкивающими кажутся ему прекрасные танцовщицы, которыми он только вчера искренне восхищался. Ашвагхоша, автор поэмы «Буддха-чарита» («Деяния Будды»), не жалеет красок, чтобы описать их нелепые позы во время сна, отвисшие челюсти, слюни, текущие изо рта и т.п. Одно из важнейших упражнений по буддийской медитации касается как раз размышления о бренности плоти. Для этого рекомендуется представлять разные элементы тела в той ситуации, когда они могут вызвать наибольшее отвращение. Аналогичное отношение ассоциируется с плотским в христианстве, где оно становится синонимом смертного, греховного и нечистого.