Помимо того, вот-вот из столицы должна была прибыть партия, состоящая более чем из двух сотен рабов и рабынь. Основная часть из которых также отправится в шахтёрский городок, а приблизительно четверть направлю на обустройство таких заведений, как первый Нивградский бордель и «игральный клуб». Именно так мы назвали моё маленькое городское казино. Благодаря Эдриан, так звали мелкую Зорфу, мы за сутки взяли за яйца всю подпольную преступную группировку, и поставив перед фактом, заставили принять наши условия, а их у нас было два: либо их трупы по утру находят вдоль реки, либо они начинают работать на меня и приобщаться к обычной, городской жизни. Карты, кости, монетки, я через подставных людей дал им возможность и дальше промышлять всем этим, но только на легальной основе и в специально выделенном для этого месте. Ведь как и ранее, без лицензии за подобные игры полагался огромный штраф или порка, ну а теперь ещё за обход налогов и нарушение моего прямого приказа — смертная казнь.

Город строился, отданный мною приказ на возведение жилых домов активно исполнялся. Но всё шло слишком медленно. Через день, то и дело я видел в отчётах или же прямо на улицах, всё новые и новые мастерские, открывающиеся повсеместно. Торговцы, заезжавшие к нам со своими рабами, быстрее всего пронюхивали о выгодах, и из-за того, что упивающиеся вусмерть местные почти за бесценок продавали свои дома, неплохо так наживались. Также стали поступать меньше пьющие цеховые рабочие, что лишившись из-за хлынувших в город рабов стали брать у мэрии ссуды на открытие собственного дела. Процент там был грабительский, но, пока ещё никто не жаловался. Более того, львиная доля торговцев, идущих в столицу и останавливавшихся у нас, тут же и распродавалась. Инструменты, строительные материалы, в том числе бумага и чернила забирались с ходу мэрией. Еда и корма для животных скупались местными цеховиками для поддержания рабов и скота в надлежащем виде. Лишь ткани, посуда, всякие аристократические штучки, типа редких гребней для волос и прочих дорогих безделушек, отправлялись дальше.

Экономическое чудо Нивграда происходило прямо на моих глазах. Но сейчас, именно сегодня, стоя у ворот, я ожидал совершенно другого. Записавшаяся в сопровождение до ворот Августа, поглядывая на моё довольное, нахальное лицо, заметно нервничала. Она хорошо знала человека, которого описывала в письме и которому уже давным-давно пришёл ответ с почтовым голубем. Порядочный, вставший на путь исправления принц, описанный ей и Карл развратник — это два совершенно разных человека. И сейчас я, набравшись опыта у двух весьма мастеровитых жриц любви, а также одной хмурой и ревнивой воительницы, собирался опробовать свои чары на молодых послушницах, что вот-вот должны были показаться на нашем пороге.

Размещать и обучать их было решено прямо в моей резиденции. К сожалению или счастью, щедрая настоятельница попросила не отправлять её пасту в шумные постоялые дворы нашего города. Часовня, в которой мы изначально планировали разместить девушек, отметалась. Ведь изначально мы просили прислать нам хотя бы пятерых, но это самое «хотя бы» переросло в целые три десятка. Старая монахиня, прикрываясь господом, решила на халяву и за наш счёт обучить как можно больше своих послушниц. Что же, если она считает что это «бесплатно», то пускай. Одна или быть может даже парочка из них точно мне всё отработают, а быть может и не только своим телом. Всё же моя сила убеждения заключается в деньгах и тех благах, коих многие святоши лишены. Требовалось взять на прицел самых слабых духом; при помощи вина и удовольствий сломить их, сделать своими придворными марионетками, что оставшись под моим началом, всё в той же рясе понесут знания тем, на кого я укажу пальцем.

И вот, потратив на томительное ожидание более получаса, на горизонте наконец-то кто-то да появился. Первым из низины вынырнуло поднятое вверх белое полотно с тремя точками, точно такими же как и родинки на под правым глазом сестры. Подойдя к той поближе и бесцеремонно взяв её покрасневшее лицо в свои ладони, пригляделся. Не смотря на отвлекавшие меня зелёные глаза, в панике бегавшие из стороны в сторону, и шаловливые руки сестры, успевшие дотянуться до моего паха, понял — это не родинки, а тату. Тату в виде трёх точек, символ местной церкви. Как я раньше только этого не понял. Дразня ту шепнул: «хочу её прямо здесь и сейчас», отчего ноги инквизиторши вновь сомкнулись, а во взгляде стала разгораться похоть. Она так любила уделяемое мною внимание, а из-за того, что ей нравилось, когда с ней общаются по строже и даже игнорируют, оттого и выкидывал я всякие провоцирующие ту пакости очень и очень редко, добиваясь тем самым наилучшего эффекта.

Коротая минутки в кокетливых заигрываниях с сестричкой, едва не проморгал момент, когда требовалось встречать гостей с самым что ни на есть серьёзным выражением лица. Тридцать женщин, укутанных от макушки до самых пят, выстроившись ровными рядами, словно роботы замерли по команде одной из стоявших в центре. Расступаясь, словно солдаты, перед несущей знамя олицетворявшее их веру, дождались, пока передо мной станут двое, а после рухнули в своих чистых мантиях на колени.

Нёсшая знамя сестра, трясущимися от напряжения и усталости руками, передала его стоящей рядом, а после, тяжело вздохнув, также рухнула передо мной на колени. «Она всю дорогу в одиночку несла его в дань уважения нашему богу» — прошептала мне на ухо Августа.

— Четыре дня? — не веря в слова сестры спросил я, и та, видя, как женщина, слегка покачиваясь, поднимается лишь кивнула, а после, подталкивая меня вперёд, намекнула, что мне предстоит общение с…

«Святые угодники»… — Дёрнувшаяся и вытянувшаяся по струнке монахиня глядела на меня своими большими, голубыми глазами, и этими, не побоюсь слова ОГРОМНЫМИ бидонами, висевшими на её плечах. Ничто в этом мире, включая плотную рясу, не могло спрятать этот шестой или может даже седьмой размер от моих глаз. Забыв как дышать, и пытаясь разглядеть талию монашки, не сразу заметил, как та, чуть ли не падая с ног, в ожидании глядит на меня. Девушка совершила практически невозможное, скорее всего, в своём походе она даже спала опираясь на флаг, мне стоило по быстрее загнать кобеля внутри меня куда подальше и отправить их на отдых.

— Принц Карл, — коротко представился я, протягивая руку.

— Катрин Дэримэ… — Чутка присев, прошептала монахиня, а после, как только мои губы коснулись её руки, замерла с широко отрывшимся ртом и глазами. Перечитав этикет этого мира дважды, досконально разобрал пункт с данной фишкой. Женщины этого мира обязывались целовать руку разве что императору и правящему церковью Папе. Касательно меня и других аристократов, это делалось для выказывания должного уважения и разницы в статусе. Сейчас, действуя первым, я надеялся завладеть инициативой и показать этой пышногрудой голубоглазке, что мы на равных, и я с тем же почтением, как равную, приму её в своём доме, но увы, едва успев подхватить падающую в обморок девушку, по перешёптываниям монахинь и ударившей себя по лицу сестре, понял — я опять сделал что-то не так.

Работа после визита этой зазнобы совершенно не клеилась. Привыкнув получать всё, чего только пожелаю, сейчас кусал локти, вспоминая в своих руках эти колышущиеся из стороны в сторону подвижные холмы. Под вещами талия казалась куда пышнее, но как только мои пальцы соприкоснулись с её бёдрами и лопатками, я хорошо ощутил, где что начинается и заканчивается. Эти чёрные одежды, будь они прокляты, прятали под собой настоящее сокровище, коего я даже ни у одной рабыни, привезённой к нам на аукцион, не видел. Какая досада и трата, а исходя из того, что она сознание от одного лишь моего поцелуя потеряла, и то, как за ту после вступилась сестра, преодолеть данный барьер целомудрия и воздержания придётся долго и упорно, да ещё и не факт, что получится.