От проблем рабочих и прочих, меня отвлекла постучавшаяся в двери Бьянка. Чувствовавшая моё волнение и кое что другое лучше других, она постоянно, иногда уместно, а иногда и нет, предлагала мне свои услуги. При этом оставаясь всё время вторым номером среди моих рабынь горничных. Осознавая причину её визита, решил воспользоваться временным отсутствием сестры, отправившейся помочь своим «сёстрам» обустроится в особняке. К тому же, смуглая грудь Бьянки пусть и уступала той церковнице, но тем не менее она являлась очень и очень внушительной.

Строя из себя всего такого на пафосе, пальцами подозвал ту, и чтобы той было удобнее работать, повернулся в кресле. Объяснять служанке, что нужно делать не пришлось: с лёгким румянцем на смуглых щеках она моментально оказалась у моих колен. Не вставая, жестом предложил той всё сделать самой и горничная, повинуясь, припала к земле. Принявшись своими взмокшими от нервов ладонями высвобождать из-под ремня моё достоинство. Это у служанки получалось куда лучше, чем в первые дни нашего знакомства. Несколько секунд и мои яйца в её ручках, а член уже во всю вспоминает вкус её приятных уст. Движение за движением, такие же как и ранее, не несли былого кайфа.

— Не так, — вставив, словно кукле, в рот два пальца и высвободив свой член, проговорил я. Следом, запустив влажную руку той под одежду, вытащил наружу сначала одну, а после и другую коричневую грудь. Потянув служанку к себе, вставил член в узкую щель, возникшую между прилегающими друг к другу холмиками. Бьянка победно улыбнулась, понимая, что никто, кроме неё, подобного в особняке сделать не сможет. Груди Августы и Лили слишком мелкие для такого, а вот её, пусть и с натяжкой, но вполне справлялась. Всего несколько секунд наблюдения за удовлетворённым, показушным постаныванием кареглазой, и моё накопившееся за пару дней семя, взрываясь, вырывается наружу, заливая той лицо, рот, а следом скатываясь на грудь.

Стук в дверь, а после и резкое её открытие застают меня врасплох. Буквально схватив рабыню за голову, затягиваю ту под стол, и уже спустя секунду в комнате появляется Августа в компании той самой монахини, что сменив одежды на более лёгкие и светлые, стала ещё сексуальней и аппетитней.

— Ваше высочество, вы примете нас? — приподняв одной рукой собственную грудь, отчего та стала ещё больше и чутка подпрыгнула, в полупоклоне проговорила монахиня, когда я, воспользовавшись её отвлечением, жестом попытался показать сестре, что им следует удалиться. Моё молчание и резко переместившийся с сестры взгляд на ту самую Катрин, воспринялись как нежелание общаться. Но та настойчиво решила идти до конца и не дождавшись, пошла на сближение и в наступление. — Понимаю, я даже не представилась вам, но прошу простить меня, тогда я была с дороги, и едва могла стоять на ногах.

Глядя как краснеют от волнения эти белые щёки и как плавно из стороны в сторону двигаются обтянутые более узкой тканью бёдра, внутри всё вновь стало наполняться. Переведя взгляд на сестру, понял — эта давящая лыбу сучка всё знала. И то, что у меня сейчас гостья, и то, что форма этой монахини как минимум мала!

Распинаясь и всё также описывая свой долгий и тяжёлый путь, монахиня продолжала возбуждать меня своими резкими жестами, спровоцировав на движения и кое-кого другого.

На моего друга тонкой струйкой полилась горячая слюна Бьянки, после чего её язык вновь прошёлся по всему основанию прибора. Началась какая-то нездоровая муть. Служанка, словно играясь, искала новые, не испытанные ею до этого движения, принялась гнуть, водить вдоль и поперёк своей упругой грудью по моему члену.

— Чёрт… — Подперев голову локтем, чуть лбом не стукнулся об стол я, когда головкой ощутил касание её двух соединившихся сосков, коими она принялась со мной играться.

— Простите… — Извинилась и умолкла в ответ на мою ругань церковница.

— Да я не о том, мне льстит ваш визит и то, что столь прекрасные дамы решили прийти к нам на помощь. Честно… — Вновь опустив взгляд в стол, проговорил я. Бьянка снизу только распалялась. Видимо устав играть, она решила вернуться к прежней тактике с одним небольшим изменением. Теперь, помимо обхвата моего члена грудью, она подключила к работе язычок и ротик.

— А вы не такой, как о вас говорили, — улыбнувшись, застенчиво произнесла светловолосая.

— А каким же меня рисуют другие? — пытаясь не кончить, спросил я.

— Злым, алчным, невоспитанным, садистом и бабником, что постоянно насилует девиц и даже во сне мучает их своей порочной ментальной магией. — «Было бы неплохо, конечно, но силы постоянно насиловать кого-то у меня, к сожалению нет. Тем более уж по ночам». — Но сейчас я вижу, вы очень порядочный и заботливый человек, что не оставит путника голодным и не бросит нуждающегося в беде. — В момент, когда я запустил руки под стол, загнав свой член служанки по самое горло и кончил, так неуместно проговорила про все эти хорошие качества монахиня. Взгляд её смущённых глаз опустился на талию, точно так же, как и её левая ладонь легла на место, где я ту прихватил во время падения.

— Позвольте вашу руку, — приклонившись, попросила светловолосая. Я в спешке обтерел ту от слюней Бьянки, вытянув из-под стола. Губы церковницы коснулись моей тыльной стороны ладони, и задержавшись на ней пару секунд, оставив лишь воспоминание на коже, оторвались. — Вне зависимости как вы относитесь к нам, мы, ваше величество, никогда не станем с вами равны. От того прошу, больше не шокируйте нас своей доброжелательностью и ведите так, как полагается человеку вашего статуса. Ну а мы в ответ сделаем всё, что в наших силах для того, чтобы вам за это отплатить. — Всё также держа мою руку в своих точно таких же как и у Бьянки взмокших кистях, проговорила Кэтрин, и после, вновь откланявшись, покинула комнату.

Медленно приблизившись, сестра обошла стол со стороны, а после, взглянув на облизывающую руки смуглую рабыню, едко произнесла:

— Голодным, значит, ты никого не оставишь. Да, братец?

Серой тенью бродила за мной весь день Августа, повторяя: «я голодная, я голодная». Её лёгкий троллинг, усиленный склонностью к садомазо, создавали гремучую смесь, способную полыхнуть в любой момент. Оттого после ужина, так и не насытившего инквизиторшу, мне пришлось принять в своём «главном офисе» и с использованием подручных средств (в данном случае ремня), наказать. Отхлестал худую, но оттого не менее привлекательную задницу. Ладно если бы это было наказание, но видя, как та от каждого удара радостно стонет, мне даже как-то не по себе стало. Требовалось запомнить, что этой садистке ни в коем случае нельзя было доверять доминирующую позицию, а то не дай бог прикуёт к кровати и в порыве страсти придушит своими сильными руками.

Утро следующего дня выдалось более резвым и бодрым. Договорившись со слугами и Гвинием, подобрали нашим «агнцам» подходящие для обучения комнаты, туда же отправили и первых учителей, что при виде числа учеников, которых им придётся обучать, сразу же начали кривить носы. Именно по этой причине я, в лице принца, Гвиний, как уважаемый маг и Августа в роли очень злобной инквизиторши, одним лишь своим присутствием заставили двух высокомерных стариканов от начала и до конца провести начатое ими занятие, и наверное уж лучше бы мы этого не делали. Речь монахинь, их некоторые вопросы и то, как они держались в общении с наставниками аристократами, выдавало в женщинах повадки и замашки вчерашней черни. Хоть мы и просили Катрин, чтобы та передала просьбу задавать вопросы только в крайнем случае — это не помогло. Нас раскусили, и, по-видимому, лишь из-за моего статуса те завершили свой первый и последний в моём особняке урок.