Стало быть, сообразил я, Павлов командует бригадой. А раз он только капитан, а не коммодор,[2] то его бригада небольшая и состоит в основном из кораблей четвёртого класса. Хотя всё может быть. В Астроэкспедиции относятся к званиям с куда меньшим формализмом, чем военные.

— Итак, курсант, — заговорил Павлов деловым тоном. — Вам, наверное, известно, что мы не принимаем в лётно-навигационную службу зелёных и неопытных юнцов. Такова наша практика со времени основания Корпуса. Однако начальство решило устроить эксперимент и выбрало для этой цели вас — лучшего выпускника лётного колледжа Астрополиса, который заслуженно считается ведущим центром подготовки гражданских пилотов на Октавии.

От этих слов я почувствовал себя так, будто с моих плеч свалился тяжёлый груз. До самого последнего момента я боялся, что произошло недоразумение, и ещё пуще боялся, что мне предложат одну из технических должностей — типа офицера связи или наблюдателя, — представив это как большую честь для меня. Но нет, речь шла о моей основной специальности. Меня берут в Астроэкспедицию — лётчиком!

Похоже, мои чувства явственно отразились у меня на лице, потому как Павлов сразу остудил мой пыл:

— Не спешите радоваться, молодой человек, это решение не окончательное. Мне поручено проэкзаменовать вас, а я, к вашему сведению, очень скептически отношусь ко всей этой затее. Да, конечно, Земная Астроэкспедиция сама воспитывает свой лётный состав, у неё даже есть собственный колледж, и всё это правильно. Но я считаю, что нельзя слепо копировать чужой опыт без учёта существующих реалий. Наш скромный бюджет не идёт ни в какое сравнение с тем щедрым финансированием, которое выделяется правительством Земли на исследование Дальнего Космоса. Если мы примемся делать из всяких молокососов настоящих лётчиков, у нас просто не останется времени ни на что другое. — Павлов сделал паузу и, прищурив один глаз, посмотрел на меня. — Ну что, парень, перестал радоваться?

— Никак нет, сэр, — ответил я. — Не перестал. Я уверен, что выдержу ваш экзамен.

— Уверенность — это хорошо, — сказал капитан, и в его голосе мне послышались одобрительные нотки. — Это уже половина успеха. Только не надейтесь, курсант, что я буду задавать вам вопросы по учебной программе или загадывать задачки. Настоящий экзамен можно устроить только одним-единственным способом. — Он резко встал, и я вскочил вслед за ним. — Пойдёмте.

Мы спустились на первый этаж, вышли из здания штаба и направились к стоянке наземных автомобилей. На полпути я увидел спешащую ко мне Элис и, набравшись смелости, обратился к Павлову:

— Сэр, позвольте мне на минуту задержаться.

Он посмотрел в сторону Элис и согласно кивнул:

— Хорошо. Даю вам ровно минуту. Буду ждать в машине.

Капитан двинулся дальше, а Элис, подбежав ко мне, спросила:

— Ну как?

— Похоже, меня берут. В порядке эксперимента. Но сначала я должен сдать экзамен.

— Какой?

— Учебный полёт, наверное, что же ещё. Не знаю, насколько это затянется, но думаю, что надолго. Возвращайся домой и не отключай связь. Когда освобожусь, я тебе позвоню.

— Ты волнуешься?

— Да, конечно.

— Боишься?

— Нет… Хотя да, боюсь. Но ничего, справлюсь. Пожелай мне удачи.

— Ни пуха ни пера тебе, Сашок.

— К чёрту! — ответил я. — Ну ладно, мне пора.

Элис встала на цыпочки и поцеловала меня в губы.

— Будь молодцом. Покажи им всем.

— Покажу.

Чёрный «эридани-бьюик» вырулил со стоянки и притормозил возле нас. Дверца с правой стороны отворилась, приглашая меня занять пассажирское кресло. Сидевший за рулём капитан Павлов подкрепил это приглашение словами:

— Минута истекла, курсант.

— Слушаюсь, сэр! — ответил я и, улыбнувшись Элис на прощанье, проскользнул в салон.

Едва я захлопнул за собой дверцу, машина резко рванула с места и помчалась к расположенному в пяти километрах от штаба космодрому.

— Красивая девушка, — сказал капитан. — Твоя подружка?

— Нет, мы просто живём вместе, — ляпнул я совершенно бездумно.

Павлов озадаченно взглянул на меня, но промолчал.

5

Въехав на территорию космодрома, Павлов направил машину вдоль ряда закрытых ангаров к гордо раскинувшему крылья серебристому фрегату, который стоял в секторе предстартовой подготовки, опираясь всем своим громадным весом на многочисленные шасси. Поодаль виднелись другие корабли — как бoльших, так и меньших габаритов, но на них я не обращал внимания. Я уже понял, что наша цель — этот красавец-фрегат, и теперь буквально поедал его глазами.

Я ещё никогда не летал на кораблях третьего класса, астропарк нашего колледжа состоял из межзвёздных судов только пятого класса — катеров и шаттлов. Говоря «летал», я, конечно, подразумеваю «был в лётной команде». Десяток раз я участвовал в полётах крупных пассажирских и грузовых лайнеров, но всего лишь в качестве наблюдателя — к их управлению, даже на третьестепенных ролях, нас, курсантов, не допускали.

На фюзеляже фрегата, ближе к носовой части, большими красными буквами было выведено слово «Марианна». В отличие от военных, которые предпочитали грозные названия вроде «Неустрашимый» или «Стремительный», в Астроэкспедиции кораблям как правило давали женские имена. Очевидно, у шкипера, отвечавшего за постройку этого судна, дочь или жену звали Марианна.

Павлов остановил машину на безопасном расстоянии от фрегата, и мы вместе вышли из салона.

— Ну что, курсант? — спросил капитан. — Хороша птичка?

— Отличный корабль, сэр. Исследовательский фрегат типа «Гефест», спроектированный на базе крылатого боевого фрегата «Томагавк» с незначительными функциональными изменениями. Общая длина — двести семьдесят метров, ширина фюзеляжа — тридцать восемь, размах крыла — девяносто один, вес — сто двадцать тысяч тонн. В настоящее время это самый тяжёлый корабль, способный совершать аэродинамические манёвры в атмосфере. Вооружён по категории «D» — как сказано в спецификации, «на случай столкновения с враждебным внеземным разумом». — Тут я позволил себе слегка ухмыльнуться: внеземные цивилизации, враждебные или дружественные, по-прежнему оставались уделом фантастов да всяких параноиков-уфологов, склонных усматривать в любом неизученном космическом явлении проделки нечеловеческого разума. — Фрегат оснащён сверхсветовым приводом Ронкетти модельного ряда 641-KW и двумя парами асинхронных вакуумных излучателей S-74, обладающих трёхуровневой защитой от сбоев. Номинальная глубина погружения — десять в тридцать пятой степени, предельно допустимая — десять в сорок второй. Крейсерская скорость при номинальном погружении — 8200 узлов,[3] что лишь немного недотягивает до одного светового года в час. Время разгона в обычном режиме — от трёх до пяти часов; на форсаже — в пределах тридцати минут.

— Всё правильно. Небось, баловались с этой моделью в виртуальной реальности?

— В общем… Да, сэр.

— Но «Марианна» не игрушечный корабль, а самый что ни на есть настоящий. И отправляемся мы не в учебный полёт. Мы летим на Тау-Четыре по заданию штаба. Вы готовы исполнять обязанности помощника штурмана?

У меня перехватило дыхание, а сердце застучало в бешеном темпе. Однако я нашёл в себе силы твёрдо ответить:

— Так точно, сэр, готов!

— Что ж, посмотрим.

Возле корабля отсутствовали обслуживающие машины и техники, что свидетельствовало о его полной готовности к старту. Мы подошли к трапу, встали на эскалатор и по движущейся дорожке поднялись на пятнадцатиметровую высоту к открытому люку посадочной шлюзовой камеры.

У люка нас встречал мужчина лет на пятнадцать старше меня с погонами командора.[4] Они с Павловым обменялись приветствиями.

— Шкипер Томассон, — сказал капитан, — познакомьтесь с курсантом Вильчинским. По распоряжению свыше он временно включён в состав вашей лётной команды.

вернуться

2

Звание флотского капитана соответствует капитану 1 ранга или армейскому полковнику; а коммодор — низшее адмиральское звание, предшествующее контр-адмиралу, соответствует армейскому бригадному генералу.

вернуться

3

Один космический узел равен скорости света в вакууме.

вернуться

4

Командор — капитан 2 ранга, соответствует армейскому подполковнику.