— Но я не справлюсь с государственными делами. У меня нет к этому ни способностей, ни желания.

— Значит, переложишь все заботы на премьер-министра. Это распространённая практика.

— Я хочу летать.

— А кто тебе запрещает? Ты сможешь летать и будучи принцем, и будучи императором. Подобные прецеденты уже были.

— Своей некомпетентностью я доведу страну до ручки.

— Тебе не позволят министры и советники, это раз. Ты не такой уж некомпетентный — два. А в-третьих, чертовски трудно довести до ручки страну, которая купается в эндокрининовых деньгах. Тут нужно очень и очень постараться. Даже при всём желании у тебя ничего не получится.

Павлов разбивал один мой аргумент за другим. Наконец я выдвинул самый, на мой взгляд, веский:

— Я не разделяю политических взглядов отца. Я противник диктатуры.

— Он это прекрасно знает. Но также знает, что ты разумный человек. К тому же, будучи демократом, ты не станешь навязывать людям того, чего они не хотят. А если убедишься, что ютландский народ действительно жаждет демократии, то флаг тебе в руки — веди его к светлому будущему. Кстати, вот тебе пример из второй половины двадцатого века. Диктатор Испании, генерал Франко, сделал своим преемником принца Хуана Карлоса де Бурбона. А тот, когда стал королём, постепенно провёл в стране демократические реформы. Как-нибудь почитай об этом — очень любопытная история.

Я обречённо вздохнул, поняв, что мне не отвертеться, и мысленно пожелал отцу многих-многих лет жизни.

— Жаль адмирала Бенсона. Он-то, небось, рассчитывал стать следующим императором.

— Бенсон в накладе не останется, — заметил Павлов. — И в целом он доволен таким оборотом дел. Ни его нынешняя популярность в народе, ни то, что твой отец видел в нём своего преемника, ещё не давали ему твёрдых гарантий. Зато теперь он может уверенно смотреть в будущее. Его нынешняя должность моего первого заместителя — лишь краткосрочный этап, ступенька к дальнейшему карьерному росту. Через пару недель император сложит с себя обязанности начальника Генерального Штаба и назначит на этот пост адмирала Бенсона. А позже сделает его премьер-министром и министром обороны. Поначалу Бенсон будет исполнять свои обязанности главы правительства чисто номинально — он ещё молод и у него мало опыта. Но со временем твой отец воспитает из него матёрого государственного деятеля. Так что в наследство ты получишь не только императорскую власть, но и инструмент её осуществления — умелого и могоопытного премьер-министра, прошедшего школу адмирала Шнайдера. При всём несогласии с твоим отцом в идеологических вопросах, я всё же считаю его самым выдающимся политиком нашего времени. — Павлов взмахнул рукой, как бы подводя черту под обсуждением. — Вот такие дела, мой принц.

— А я? — отозвалась Лина. — То есть, мы с Элис. Мы станем принцессами?

— Да, милочка, — ответила Яна. — И я, к твоему сведению, тоже стану принцессой. И наши с кэпом дети будут принцами — правда, не наследными. Но нас это совсем не огорчает. — Она повернулась ко мне: — Между прочим, братишка, ты скоро станешь дядюшкой. Через девять месяцев.

— Вот здорово! — обрадовался я. — Поздравляю тебя, сестрёнка! А знаешь, в то же самое время ты станешь тётушкой.

— В самом деле? — Яна быстро посмотрела на Элис и Лину: — Которая из вас?

— Обе, — ответили они хором.

С восхищённым визгом сестра соскочила с моих колен, устроилась на подлокотнике кресла, где вдвоём сидели девочки, и между ними начался чисто женский разговор, сопровождаемый ахами да охами. Павлов сделал мне знак, и мы оба поспешно вышли из каюты. Ни Яна, ни Элис с Линой не обратили на нас внимания.

— Эти мне бабские базары! — произнёс мой зять с кислой миной. — Никак к ним не привыкну… Ну ладно, Александр. Сейчас я прошвырнусь по кораблю, попугаю молодняк. — Он ухмыльнулся. — С тех пор, как я стал адмиралом, мне чертовски понравилось это занятие. Старею, наверное… А ты ступай к нашему челноку. К тебе прибыл ещё один посетитель, но он не захотел выходить вместе с нами.

На этом мы расстались. Я направился к ближайшему лифту, а Павлов зашагал в противоположную сторону — к рубке управления. Уже входя в лифтовую кабину, я услышал отдалённый рёв дежурного боцмана:

— Адмирал на мостике!

Миновав шлюзовую камеру, я оказался на борту челнока и в пассажирском салоне обнаружил Кортни Прайс. Она была одна — и не в форме, а в прелестном зелёном платье под цвет своих глаз. В этом наряде она выглядела просто сногсшибательно.

— Здравствуй, Кортни, — сказал я неловко.

— Привет, Саша, — ответила она негромко.

— Ты так и не попрощалась в тот раз.

— Я не хотела сцен.

— Но сейчас…

— Я поняла, что не могу улететь, не попрощавшись. Я должна была увидеть тебя напоследок.

— Ты улетаешь? С Ютланда?

— Да. Насовсем.

— И куда?

— На Заркон. Вместе с Гораном. Он попросил меня стать его женой. Я согласилась.

От этого известия у меня закружилась голова, и я опустился в ближайшее кресло.

— Как… как это произошло?

— Он подошёл ко мне сразу после того, как «Орион» отчалил от станции. И сказал мне… сказал, что влюбился в меня с первого взгляда. Что давно искал такую, как я.

— Но ты старше его на шесть лет.

— А он взрослее меня на целых двадцать.

— Ты любишь его?

— Он очень нравится мне. Я думаю, что смогу его полюбить. Он похож на тебя. Не знаю чем, но похож. Больше, чем кто-либо другой.

— Ты скоро улетаешь?

— Не раньше, чем через неделю. Сейчас Горан на Ютланде, он собирается выторговать у твоего отца в счёт долга десяток крейсерских корветов для своих людей и партию эндокринина по сниженным ценам.

Я слабо улыбнулся:

— Он выторгует.

— Я знаю, — кивнула Кортни. — Горан ещё встретится с тобой. Но мы видимся в последний раз.

Я вздохнул.

— Мне будет очень не хватать тебя.

— А мне — тебя. Поэтому я улетаю с Ютланда. Здесь я никогда не налажу свою личную жизнь. На одной планете с тобой — нет. Я бы жила нашими редкими встречами. Элис и Лина очень милые девушки. Я уверена, они уже планируют, как будут приглашать меня в гости. А у меня не хватило бы сил отказываться. Но это не та жизнь, о которой я мечтала.

— Мне очень жаль, Кортни.

— Мне тоже жаль, Саша. Мы идеально подходим друг другу — и ты это знаешь. Просто мы встретились слишком поздно.

— Да, поздно…

— Я ничем не лучше и не хуже Элис. Мы с ней одинаковые. Но она оказалась первой.

— Да, первой…

— И теперь уже ничего не изменишь. Будь счастлив, кэп.

— Будь счастлива, Кортни…

Секретарь в приёмной встретил меня почтительным полупоклоном.

— Ваше высочество, — произнёс он. — Его величество ждёт вас.

Я кивнул ему и направился к широкой двустворчатой двери. Вообще-то я предпочёл бы обращение «капитан», но чего ещё ждать от штатского, который так и сияет от гордости за своё недавнее повышение — из секретарей диктатора да прямиком секретари монарха.

Зато стоявшие на посту у двери космические пехотинцы отдали мне честь, как старшему офицеру. Я поднёс руку к козырьку, отвечая на их приветствие, и проследовал в кабинет.

Отец был в своей обычной адмиральской форме, только с золотыми императорскими эполетами на плечах. Он сидел в кресле, а на столе перед ним возвышался голографический макет сложного сооружения с множеством башен и куполов, к которому больше всего подходило название «сказочный град».

— Привет, Алекс, — сказал отец, давая этим понять, что наша встреча неофициальная. — Как там мои внуки?

Этот вопрос он задавал мне и Павлову ежедневно, а то и по несколько раз ко дню, даром что Яна, Элис и Лина были лишь на пятом месяце беременности.

— Всё в порядке, — как всегда, ответил я. — Чувствуют себя превосходно. А что это у тебя? — Я указал на макет.

— Да вот, позволил себе немного расслабиться и помечтать. Всё сегодняшнее утро мы решали, куда девать эндокрининовые денежки. С инвестициями в экономику нет проблем, с импортом — тоже; вопрос об отмене всех видов налогов с физических лиц уже решённое дело. Но вот что касается различных социальных программ… тут всё очень сложно. Нужно соблюсти баланс, найти золотую середину — чтобы люди были довольны, но ни в коем случае не превратились в дармоедов.