Анна мне помогла, и я предстал перед обществом в приличном виде.

- А твоя амазонка ничего не хочет снять? - вперёд вышел какой-то щёголь.

Мне опять пришлось поднять руку, чтобы Анна не проявила характер.

Надо сказать, что несмотря на старания служанок, римлянкой она не выглядит: смуглая слишком, загорелая. Женщины из высшего общества предпочитают быть похожими на мраморные статуи, вплоть до того, чтоб синие прожилки проступали, как на этом самом камне.

Да и украшений на ней нет, кроме ножа на поясе. Как вы понимаете, более ни у одной женщины на этом пиру такого "украшения" нет.

Довольный собой и видя, что я не отвечаю сам и запретил вмешиваться Анне, этот мужчина не только не остановился, но и продолжил в том же духе:

- Там нет моей заслуги, и там я не причём, - передразнил он меня, делая голос писклявым. - А, может, ты предпочитаешь быть пассивным? Может, ты не знаешь, что значит быть настоящим мужчиной? Так повернись ко мне своей маленькой попкой, я покажу, где твоё место.

Нет, я конечно понимал, что это провокация, и, скорее всего, заранее спланированная. Понимал и то, что покажу сейчас своё уязвимое место. Но вот знаете, бывают такие моменты, когда понимаешь, что поступаешь неправильно, но ничего поделать не можешь? Наверное, я и в самом деле настоящий римлянин. И это проявление твёрдости как обязательной добродетели.

- Нет. Одно дело я всё-таки сделал лично и без чьей либо помощи, - начал я, а этот хлыщ меня перебил:

- Да ну! И что же это было? Заплакал? Обмочился?

- Нет, к сожалению. Я сделал гораздо более позорную вещь. Я уверен, что раз вы так много обо мне знаете... Кажется, даже больше меня самого, - мой рот скривился, - то вам интересно, что произошло между мной и сенатором Гракхом.

Я увидел в аурном зрении, что хлыщ напрягся и начал активацию какой-то способности. Он был одарённым, как и очень многие на этом пиру. Высший свет, как-никак.

- Он тоже приставал ко мне с подобными греческими пороками. Не люблю я их, - я картинно-притворно вздохнул, и от моей руки к хлыщу потекла тоненькая струйка, похожая на голубой дым, который тот без труда перенаправил в сторону.

Правильного провокатора выбрали. Дар у него что-то вроде ветра, кажется. Только...

- Анна, помоги-ка, - я уже понимал, что женщина давно ждёт позволения действовать, и уже через мгновение тот тип ботал ногами, в то время как Анна держала его за волосы на вытянутой руке лицом ко мне. И быстра, и сильна.

Несколько голосов ахнули. И не только женские, прошу заметить.

Аура мужчины пришла в беспорядок, он попытался применить свою способность против нового врага, но было поздно. Туман достиг цели.

- Отпускай, - скомандовал я.

Анна разжала хватку, и мужчина упал на пол, как тряпичная кукла. А помощница оказалась у меня за плечом еще до того, как тело щёголя коснулось пола.

- Вряд ли вам кто-то расскажет, что тогда было. Никто не захочет быть тем, кто поспособствовал распространению позора Гракха. Но я не только добродетельный, каким меня хотел представить хозяин этого гостеприимного дома, - я исполнил глубокий кивок в сторону Исаврика. - Иногда, к сожалению, впадаю в ярость и безумие как германские берсерки. Не слышали про таких?

Я полностью завладел вниманием. В атриуме наступила тишина. Ну, наверное, я льщу себе: всё-таки Анна гостей интересует больше.

- О! Вижу по ауре, что у вон того доблестного мужчины с мужественным лицом есть о них воспоминания. Для остальных расскажу. Они пьют настойку из особых грибов, и в бою зубами грызут щиты, отламывая от них щепки, а потом даже проткнутые несколькими копьями не прекращают сражение. Правда, сами они говорят, что это боги ими движут... Так вот, в присутствии такой плесени на римском обществе, я тоже становлюсь сам не свой. Представьте, что вон там лежит Гракх. Представили? А теперь... Ты червь! Извивайся!

Гости разинули рты, наблюдая как мужчина начал пародировать червя. У этого получилось даже лучше, чем у оригинала.

- Ползи ко мне, - приказал я ему, и он тут же поспешил выполнить приказ. Одна дама, стоящая у него на пути брезгливо взвизгнула, и отпрыгнула в сторону.

- А теперь ты свинья! Иди, я почешу тебе жирное брюхо! - мужчина как какой-то квадробер подбежал ко мне на четвереньках и плюхнулся на спину, радостно повизгивая.

- Желаете, чтобы он стал рыбой и утонул в имплювии? Может быть почтенные матроны желают посмотреть как этот любитель задниц мальчиков сам садится на меч? Хотя бы в ножнах?

- Лучше в имплювий! - в тишине раздался пьяный мужской голос. - Я хочу чтобы он скал как лягушка. Рыбы же не умеют ходить по суше.

- Поспорил бы с уважаемым. Есть илистые прыгуны, они ходят на передних плавниках. Но, в целом, ты без сомнения прав, уважаемый, - улыбнулся я и отсалютовал тому гостю кубком. Взял со столика. Они тут стоят навалом.

- Маркус! Не перегибай! - шикнул на меня Грей Тернеций.

- Ну, Гней! - капризно заявила Флавия. Она всё это время держалась рядом, купаясь в лучах славы, направленных на меня. - Всем же интересно!

- Если досточтимый Ватий не против того, чтобы это дерьмо попало в его имплювий, то я продолжу представление.

На этот раз без слов, лишь для зрителей указав пальцем, я отдал мысленный приказ, и мужчина сел как лягушка и квакнул. Сделал один прыжок, потом второй.

Толпа спешно расступилась и освободила ему дорогу у искомой лужице.

- Маркус Габий Апиций! Довольно! - голос хозяина звучал устало. - Мы все перешли границы дозволенного. Я, как хозяин вечера, прошу у тебя прощения за своего гостя.

Я ткнул пальцем в сторону «лягушки», и косплеер растянулся на полу, заснув простым сном. До воды он не допрыгал всего пару метров.

- Что с ним? - спросил Публий Сервилий Ватия Исаврик.

- Спит. К утру проснётся и ничего не вспомнит, - за меня ответил Тернеций.

Я просто кивнул, подтверждая. После "игр" с кракеном мог бы и пробудить его немедленно, но не стану. Об этом пока никто не знает, приберегу, может пригодиться.

- У меня есть к тебе маленький вопрос, друг Апиций, - Исаврик отвёл меня в сторонку.

На нас практически не обратили внимания: каждый гость считал своим долгом сначала попробовать разбудить мою жертву, а когда поняли, что он не просыпается, то принялись вытворять с ним то же, что и в будущем делают в некоторых дружных, но не очень умных компаниях с первым заснувшим на пьянке: разрисовывать лицо и одежду. И откуда только чернила-то взяли!

- Я слушаю, Ватий, - отвлёкся я от сценки из будущего.

- Как ты добирался до Рима? Не знакомо ли тебе имя Марка Цецилия Метелла?

- О! Он был таким же гостеприимным хозяином как и вы, - не упустил я возможности слегка ущипнуть Публия.

- А кракен? Твоих рук дело?

- Анны, - я признался честно. - Лично, вот этими самыми нежными ручками оторвала его от днища триремы и переложила в бочку. Понравился ли богоравному Веспасиану подарок Анны?

- Подарок понравился, только он не знает, что кракен от неё, - хмыкнул командир городской когорты.

- Это не столь важно. Да, Анна?

- Если господин Маркус считает, что так нужно для пользы Сената и народа Рима, то у меня нет ни малейших возражений, - кажется Публий Сервилий не понял, отчего округлились мои глаза и чуть не выпал кубок из руки. Ну, так ему простительно, он же с Анной не общался так много как я, считает, что такими фразами все говорят.

Моё замешательство заметила Флавия и перестала пинать в пах спящего типа. У неё и на затылке глаза, что ли?

- Маркус! - она совершенно беззастенчиво схватила меня за руку, а мужчины, Публий и Гней, лишь беспомощно развели руками.

Вот же я дятел! Поучаю вас, рассказываю, как римляне имена дают... Флавия! Фла-ви-я! Ничего не заметили? Вот и я только сейчас понял. Тит Флавий Веспасиан! Чуете, какой роднёй пахнет? Затупил я оттого, что он обожествлён сейчас как Цезарь Веспасиан Август (старое имя носит теперь старший сын), но дети-то его зовутся по номену Флавии. Но вот тот самый недостроенный Колизей, местные зовут Амфитеатром Флавия, в честь того, кто его заложил.