В старинной шотландской балладе «Молодой Гунтин» рассказывается о том, как кровь изобличила женщину в супружеской неверности:

В балладе «Граф Ричард», включенной Вальтером Скоттом в его сборник «Менестрели шотландских границ», повествуется об испытании кровью, которому подвергли знатную даму и девушку (обе они подозревались в убийстве):

По свидетельству баллады, девушку, чья невиновность тем самым была полностью доказана, освободили из-под стражи, а леди, изобличенная «свидетельством крови», была осуждена.

Во времена Вильяма Шекспира свидетельство крови официально признавалось законом. По-видимому, история не раз подтверждала эффективность этой приметы. Поэтому не удивительно, что Шекспир с полным основанием использовал ее в своей трагедии «Ричард III».

Во второй сцене I акта в торжественной процессии проносят тело короля Генриха VI. Появляется Ричард, убийца короля, и останавливает погребальный обряд. Леди Анна обвиняет его:

Эта сцена не была полностью плодом воображения Шекспира. Кровотечение, наблюдавшееся у покойного короля, признано фактом кровавой истории Англии и описано Рафаэлем Холиншедом, известным летописцем древней Англии:

«Тело… было перенесено из Тауэра в церковь Святого Павла и там положено в гроб с непокрытым лицом. В присутствии многих очевидцев на лице покойного внезапно выступила кровь, она текла в течение целых суток».

Человечество прошло колоссальный путь — от преследуемых страхом дикарей до столь просвещенных людей, как Бэкон и Шекспир. И все же цепкие путы предрассудков, приукрашенные постоянно накапливающимся опытом, пережили века и связали их воедино.

Удивительная вера в обвинительную силу крови оставалась непоколебимым устоем закона вплоть до прошлого века и служила важнейшим доказательством при раскрытии многих убийств.

В 1613 году неподалеку от Таунтона, городка в юго-западной Англии, было найдено тело зверски убитой вдовы. Ей нанесли шестнадцать ножевых ран.

Местный магистрат созвал все население округи, имевшей в радиусе три мили, и предложил всем без исключения жителям пройти мимо трупа и прикоснуться к нему. Собрались все, кроме некоего Бэбба, местного жителя, который раньше ухаживал за покойной. Отсутствие Бэбба показалось горожанам подозрительным, послышались угрозы и обвинения в его адрес. Всеобщая уверенность в его вине была столь непоколебимой, что в конце концов Бэбб вынужден был сознаться в совершенном преступлении. Как выяснилось, он убил вдову в порыве гнева, когда она отказалась выйти за него замуж, а затем, очевидно, боясь дотронуться до трупа, бежал.

Документы XVII века сохранили память о суде над неким Филиппом Стэндсфилдом, в 1688 году убившим своего отца, сэра Джеймса. На следствии, которое велось под председательством сэра Джорджа Маккензи, было заслушано показание, согласно которому из трупа внезапно потекла кровь, едва только сын прикоснулся к телу отца. При этом сын якобы в ужасе отпрянул с криком: «Господи, помилуй меня!» Именно это свидетельство убедило суд присяжных в том, что Филипп Стэндсфилд действительно убил своего отца.

В 1828 году некий Джон Дайон, проживавший в Банкрофте, Англия, возвращаясь с Донкастерской ярмарки, был наповал убит из ружья. Так как незадолго до этого он принимал участие в расследовании по делу банды браконьеров, первое, о чем подумали: убийство — это месть со стороны членов шайки.

Между тем к брату убитого, Уильяму Дайону, был послан гонец с сообщением о случившемся. Все знали, что недавно при разделе семейного имущества братья рассорились, однако против Уильяма не было никаких улик, и поэтому он остался вне подозрений.

Уильям Дайон явился на следствие, но, войдя в помещение, где стоял гроб, не подошел к покойнику. Напротив, он забился в дальний угол и ни за что не хотел приблизиться к трупу брата.

Такое весьма странное поведение не укрылось от внимания присутствовавших. Некоторые из них заподозрили, что, хотя против Уильяма не было никаких улик, он каким-то образом замешан в убийстве и поэтому отказывается подойти к гробу.

Следователи, оставив браконьеров, занялись Уильямом Дайоном. И вскоре выяснилось, что он и его сын Джон Дайон младший, действительно, были соучастниками преступления. Они были преданы суду, признаны виновными и повешены в Йорке. Так старинное поверье подействовало на Уильяма, и он сам навел на себя подозрение.

Итак, с самых древних времен и почти до наших дней кровь решала, виновен ли подозреваемый в убийстве. Отголоски этих предрассудков живы и поныне. Присутствуя на похоронах и поочередно проходя мимо открытого гроба, мы, сами того не подозревая, совершаем церемонию, возникшую в те страшные времена, когда насильственная смерть была обычным явлением. Воздавая последнюю дань уважения усопшему, мы участвуем в старинном обряде судилища крови, при котором сам покойник как бы свидетельствует о нашей вине или невиновности.

Жизнь по самой своей природе противостоит недугам и болям. Любое живое существо, от простейших одноклеточных до человека, обладает защитными механизмами и реакциями, призванными предотвращать различные болезни и увечья и исцелять организм в тех случаях, когда предотвратить их не удалось.

Антитела и иммунные механизмы в равной степени защищают от инфекций как человека, так и растения; рефлекторные реакции заставляют и человека, и амебу отпрянуть от горячего предмета. Подобные формы врожденной самозащиты не обусловлены ни осознанием опасности, ни умственным развитием; ими наделены все живые существа. Искусство и наука исцеления начинаются там, где кончается зона этой врожденной самозащиты, то есть на пороге сознательной мысли.

Наши отдаленные предшественники, несомненно, как-то пытались лечить свои раны и болезни. Известно, что обезьяны останавливают кровотечение, прикладывая лапу к ране и надавливая на пораженный участок тела. Человекообразные обезьяны, собаки и другие животные выказывают беспокойство, когда их самки или самцы ранены или больны, и порой даже пытаются помочь им.

Человек всегда стремился облегчить собственные физические страдания. Но искусство врачевания родилось лишь тогда, когда человек впервые пришел на помощь другим. Из искусства исцеления выросла наука об исцелении. В последние годы эта наука шагнула вперед семимильными шагами, и все же она далека от совершенства и не скоро к нему приблизится — не раньше, чем медицина высвободится из-под влияния сверхъестественного, которое во многих обличьях продолжает бытовать в сознании людей.

Согласно имеющимся данным, искусство врачевания людей процветало уже около двадцати тысяч лет назад. Среди замечательных образцов наскальной живописи в пещерах Французских Пиренеев мы находим изображение человека, занимавшегося лечением больных и раненых. Он показан в костюме своей профессии — оленья шкура обернута вокруг пояса, на голове оленьи рога, на руках меховые рукавицы, длинная борода закрывает лицо, медвежьи уши и пышный хвост из конского волоса довершают его наряд. Так выглядели первые врачи человечества — медики раннего периода каменного века.