Я хочу участвовать. Это наша гонка. Наша с Тимом. Он мне обещал.

— Слава богу! — выдыхает Тим и словно впервые за утро расслабляется. — Настя, побудь в шатре.

— Тим… Я смогу. Тим, пожалуйста, ты можешь мне доверять.

— Быстрее.

Моя дверь открывается.

Ведущий объявляет, что у команды Агаева замена за минуту до старта. Он над нами смеется. Ситуация становится еще более драматичной. Тим явно в бешенстве. И тем не менее.

— Тим… — начинаю снова.

Он поднимает визор и смотрит мне в глаза. У меня на языке столько разных слов, в том числе ругательных и оскорбительных, в его адрес, разумеется. Но все они вдруг застывают, а потом рассыпаются в невидимую пыль. Приходит осознание, что Тим уже принял решение. И еще — что он ощущает облегчение.

Грандиозное, максимальное, предельное. Что меня не будет на треке. Это для него важно.

— Пожалуйста, — это все, что он говорит мне.

И я слушаюсь, не смея продолжать ругаться. Потому что понимаю: так нужно, так будет правильно.

— Но, если что, я готова прикрыть, — бросаю в воздух.

Это правда. Я прикрою его. Всегда, в любой ситуации. И кажется, что едва заметным движением головы Тим показывает: он услышал.

Я уступаю место Сергею. Выкрикиваю напоследок:

— Порвите их!

Тим кивает и опускает визор.

Спустя минуту пилот и его штурман в машине, стоят на старте. А я в полной экипировке, чтобы сохранить инкогнито, вместе с механиками переминаюсь с ноги на ногу в штабе.

Все как-то неправильно! Спонтанность в нашем случае плохой спутник, заезд предстоит опаснее, чем должно было быть. Парни давно не работали в команде. Я изрядно нервничаю. В ухе наушник, и слышно все, что говорят в кабине.

— Чуть не променял меня на девчонку? — смеется Сергей.

— Справлялась она отлично, — отвечает Тим. — По крайней мере не ныла месяцами на приеме мозгоправа: как мне жить, я видел вблизи горящую машину? — передразнивает он.

Я широко улыбаюсь.

— В койке, возможно, и справляется, а в кабине девицам делать нечего, — отсекает Сергей.

— Девицы девицам рознь, — пространственно замечает Тим.

— Она что, слушает? — спохватывается штурман. — Настя, день добрый! Приятно познакомиться. Хей, без обид, я просто ревную Агая. — И добавляет с веселой выразительностью: — Он всегда был моим.

— Бля-ядь, — тянет Тимофей.

Микрофона у меня нет, поэтому, рассмеявшись, я просто качаю головой.

— И правильно делаешь, потому что теперь он мой, — отвечаю вслух, понимая, что слова услышат механики.

Тим с самого начала был против того, чтобы я ехала в кабине, хотя мне нравилось и у меня получалось. Поэтому ощущаю соперничество.

— Агай, расскажешь потом о ней? — Тон Сергея такой простой и легкий, словно им не предстоит заезд через пару секунд.

И меня это раздражает. Будь серьезнее, мужик! С тобой в машине сидит лучший пилот на свете.

— Не-а. Готовься, Настя там подправила записи. Полистай.

Через несколько секунд Тим заводит двигатель, и мои уши заполняет шум. Я вцепляюсь в спинку стула, на который опираюсь. Зажмуриваюсь, потому что неспособна смотреть.

Гонка начинается!

— Левый три, через пятьдесят метров! — говорит Сергей, и я вторю ему беззвучно, потому что выучила этот участок дороги наизусть.

Раньше гадала, как штурманы успевают направлять и ориентироваться при таких скоростях и нагрузках. Господи, времени достаточно! Мурашки так и бегут по телу.

— Обгоняй на хрен! — вопит Сергей.

Тим хохочет!

Я открываю глаза и задерживаю дыхание. Сердце бьется как бешеное. Нельзя ошибиться. Один неправильный поворот — и вылетят.

Представляю, как Тим сосредоточенно смотрит вперед, на извивающуюся ленту дороги. Он ведет грязно. Намного грязнее, чем когда я была с ним в кабине. Он специально провоцирует.

Гонка продолжается. Парни летят с огромной скоростью, идут на обгон, действуют командой.

— Поворот вправо, тридцать метров. Осторожно, гравий, — предупреждает Сергей, и я в очередной раз повторяю беззвучно.

Последняя часть пути, самая сложная.

— Спуск через холм, пятьдесят метров, — говорю я первая. Следом за мной Сергей.

Финиш близко. Мир сужается до узкой полосы асфальта, до ритма дыхания.

Я приклеиваюсь к монитору. Машина на скорости срывается вниз, из-под колес сыпется гравий, мерс начинает водить из стороны в сторону. Предельно напрягаюсь.

— Левый четыре, длинный, — командуем мы с Сергеем хором.

Машина пересекает финишную черту и резко тормозит, скользя на гравии. Следом наступает тишина. Я с трудом осознаю, что гонка закончена. Столько подготовки, внезапная рокировка, нервы, страхи. Все закончено. На сегодня.

Прямо на голову обрушивается тонна опустошения.

Не выдержав, я бросаю все и спешу в дом на колесах. Пусть они празднуют. Пусть веселятся, радуются.

Краем уха я слышу, как ведущий орет:

— Дамы и господа, у меня просто нет слов!.. Ну разве что несколько. Итак, пока лучший результат… нашей благотворительной гонки… показал Тим Агаев! Да-да, тот самый, о котором судачили, что он не доедет и до середины трассы. Как там мне шепнули на ушко? Собрал машину из кусков металлолома отверткой в гараже? Погодите… Что? Этот самодельный монстр не только дожил до финиша, но и… Ребят, у нас заявлен новый рекорд прохождения этого участка «Шелкового пути»! Не знаю, как вы, а я поражен и… слегка сбит с толку. Они же поменяли штурмана в последний момент… Ну что ж, поздравляем Тимофея с его невероятной, хоть и совершенно неожиданной победой! Дайте ему микрофон. Агай, ты тоже в глубоком шоке, как и мы все?

— Идите на хрен! — раздается звучный голос Тима, и я хохочу, замерев на пороге.

Очень хочется оглянуться. Посмотреть, с каким выражением лица он произнес эти слова. Да кого я обманываю! Знаю я все его выражения и прекрасно могу представить.

Он молодец.

Запираюсь в домике, снимаю шлем, стягиваю балаклаву. Я расстегиваю комбинезон, когда дверь распахивается и заходит Тим.

Быстро отворачиваюсь, все еще чувствуя себя обиженной.

Он подходит со спины, обнимает, опаляя жаром. В кабине очень душно. Просто невыносимо. Тим нагрелся, как металл на солнце. Силой разворачивает лицом к себе.

Я вырываюсь, но он не пускает.

— Я хотела ехать в машине. С тобой! — кричу ему в лицо.

— Сергей же успел.

— Но я уже настроилась! Это наша гонка!

— Теперь твой выход. — Он целует меня в губы. — Был выход Сергея, теперь твой. Только сейчас, — жалит сексизмом.

— Тим!

— Твое место здесь, а не в машине, — рявкает он.

Это звучит обидно, и я снова вырываюсь.

На его лице — широкая улыбка победителя. Я дышу так быстро, словно бежала стометровку. Скрещиваю руки на груди. Тим обнимает крепко, будто изо всех сил. Его глаза горят. Он не перестает улыбаться, даже когда целует. Щеки, шею, губы.

Я пытаюсь стоять неподвижно! Руки остаются скрещенными еще целую минуту, а сердце колотится, бьется на разрыв.

Он установил рекорд, чертов рекорд на трассе «Шелкового пути», и это только начало. Я пораженно качаю головой. Упираюсь в грудь Тима ладонями, демонстративно не отвечая на объятия. В его взгляде проскальзывает упрек.

А потом он подхватывает меня под ягодицы, поднимает выше, прижимает к стене и жадно целует в губы.

Дверь открывается, раздаются голоса Сергея и Семена, Гришино «Извините». И дверь захлопывается.

— Ты почему не закрылся?

— Спешил.

— Куда?

Тим опускает меня на ноги, подходит к двери и защелкивает ее на замок. А когда оборачивается, я сама запрыгиваю на него и обнимаю за шею.

Он снова широко улыбается. Той самой улыбкой победителя. Светится изнутри.

— Не надо было посылать ведущего, — отчитываю его миролюбиво.

— Пошли они все на хрен. Никто из них за меня не болел. Пусть отсасывают.

— Я болела, — отвечаю серьезно.

Мы смотрим друг другу в глаза.

— Поэтому у меня для тебя кое-что есть. Сейчас покажу. — Тим начинает стремительно раздеваться.