Мы танцуем, кричим, веселимся на полную. Тима часто просят сделать общее фото. Если сразу после гонки, будучи потрясенным, он соглашался только для того, чтобы не спорить, то сейчас начал отказываться. Однако ребята так упрашивают, особенно один настойчивый парень, что я уговариваю Тима сделать снимок. После этого он шутит, что я его пиар-менеджер, всегда лояльный к людям. Почему бы и нет?

Ни Иванова, ни кого-то из его компании больше не видно. Я понимаю, что теперь ход за ними и что вряд ли Шилов будет играть честно. Но тут ничего не поделаешь: если гонщик стабильно показывает результат, ничто не может этому помешать. Вот только мерс нельзя оставлять ни на минуту. Все же рулевое управление «фиесты» было испорчено. Наивно думать, что это случайность.

Они не хотели, чтобы Тим доехал. Все ждали, что он, потеряв управление, прервет гонку. Еще один техсход, еще одна неудача— именно этого от него ожидали. Но Тим совершил невозможное. Первый ретро-фестиваль навсегда будет связан с его именем и переворотом «фиесты». А что будет дальше, одному Богу известно.

Я танцую до упаду, не позволяя плохим мыслям проникнуть в голову. Так давно я не чувствовала себя счастливой, легкой, красивой! Я так давно не была собой!

А потом мы возвращаемся в дом на колесах, запираем Шелби и вновь работаем над рекордами. На кураже. На адреналине. Как в последний раз в жизни.

Утром нас будит водитель грузовика. Тим молча выскальзывает из постели и отправляется на улицу. Спустя полчаса дом на колесах трогается с места. Я кормлю Шелби и долго провожаю взглядом отдаляющийся кемпинг. Когда последняя палатка скрывается за деревьями, наконец привожу себя в порядок. Впереди еще один насыщенный день. Столько всего нужно успеть.

Предложение пожениться возникло спонтанно. Мы с Тимом в тот день забрали мой паспорт и собирались подавать документы на загран, чтобы я могла сопровождать его в Европе. Времени осталось в обрез, а нужно будет еще получить визу. Мы сидели в машине, Тим размышлял о чем-то, а потом вдруг сказал: «Если со мной что-то случится, ты должна будешь оставаться рядом. Тогда тебя не смогут забрать. Есть только один способ сделать так, чтобы ты была рядом в больнице, чтобы тебя везде пустили».

Расписали нас быстро. Евгения придумала какие-то срочные причины и оформила все на бумаге. Когда дело касается гонщика, выступающего на важных соревнованиях, и что-либо нужно сделать срочно, люди обычно идут навстречу. Тем более Тим пообещал, что в долгу не останется. Все до единого желали ему победы, просили рассказать европейцам о таком городе, как Красноярск. И показать за рулем боевой тачки, какие звезды там рождаются.

Мы расписались в кабинете какого-то крошечного загса на окраине богом и мэром забытого района. Это было нечто. Завалились в чем были: джинсы, кроссовки. Я тряслась от страха, что нас удалят за неподобающий вид. Но свадебный регистратор пришла в такой восторг от звезды ралли и его тайной истории любви, что, кажется, даже не заметила. В дверь кто-то долбился, потому что нас привели вне очереди, и очередь была не в восторге. Мы как в бреду повторяли: «Да, да, согласны». Поцеловались, правда, искренне. Спустя час выехали на фестиваль.

Ни дня на сомнения, ни минуты на то, чтобы одуматься. Я просто летела за Агаем, как будто жизнь — самый зрелищный заезд, и мы с Тимом в парном заносе. Только бы не отстать, не врезаться. И не повредить по неопытности ведущую машину.

Красноярск встречает серым смогом и полной неподвижностью воздуха. Странная погода — холодно, но дышать нечем. Я смотрю на город через окно, думая о том, что ждет вечером.

Мы так и не успели обсудить планы. Цель была одна — показать себя на ретро-фестивале, и все остальное потеряло значение. Все зависело от того, как Тим себя проявит.

Грузовик паркуется у гаража, и Тим с парнями принимаются отсоединять фургон.

Ребята, которые приютили нас, устраивают теплый прием и поздравляют Тима не только с отличным результатом, но и с нашим браком.

Тим рассказывает, что его внезапно хочет видеть бывший менеджер команды «Скорость 360» и что появились новые предложения от спонсоров. Все это нужно обсудить прямо сейчас, пока его слава звенит в воздухе, а в сети только и говорят что о его перевороте на «фиесте».

Взяв машину в каршеринге, мы отправляемся перекусить в кафе его матери. Тим часто посматривает на часы — явно опаздывает. Да и, похоже, не горит желанием ввязываться в семейные драмы.

Он останавливается напротив «Брусники». Не паркуется, просто заезжает в карман и включает аварийку. Я смотрю на панель «соляриса» и качаю головой:

— Только попробуй так со мной поступить.

— Малыш, ты же благодарна мне за все, что я для тебя делаю.

Я приподнимаю брови.

— Всему, знаешь ли, есть пределы.

Тим тянется ко мне, нежно трется носом о щеку. Боковым зрением вижу, что он закрывает глаза. Аж мурашки по коже. Блин, вот что с ним сделаешь?

Улыбаюсь и вздыхаю:

— Ладно! Лад-но! Я постараюсь все объяснить твоей матери.

— Ура! — тут же говорит он, возвращаясь на свое сиденье.

— А что ей сказать?

— Что хочешь.

— Скажу, что ты влюбился в меня без памяти и мечтаешь о детях. Троих подряд.

Тим склоняет голову набок.

— Ну, почему бы и да. Успокой, поддержи ее, пообещай, что после Германии мы устроим настоящую свадьбу и закажем у нее торт. Самый большой в ее жизни.

— Хорошо, я что-нибудь придумаю. Ты к менеджеру?

— Да, мы договорились поужинать. Из кафе ни шагу, хорошо?

— Да, я буду осторожна. Пусть все пройдет гладко.

— И у тебя.

Мы быстро целуемся, и я выхожу из машины. Тим ждет, пока я не зайду в кафе с приглушенным, уютным светом. За небольшими столиками воркуют парочки, атмосфера наполнена романтикой.

Через окно видно плохо, но все же замечаю, что Тим еще минуту стоит у входа, словно убеждаясь, что все в порядке, а потом «солярис» плавно сливается с потоком машин.

Нацепив на лицо уверенную улыбку, я иду к администратору. Мама Тима, которая теперь стала моей свекровью, должна быть на кухне. И пусть мне сопутствует удача!

Завидев меня, Маргарита Юрьевна всплескивает руками, один раз, второй. Разумеется, она смотрела прямое включение, я вижу это по ее глазам, считываю интуитивно. Хотя Тим говорил, что его мать не смотрит гонки, предпочитая заниматься чем-то другим, чтобы не беспокоиться. Иногда он бывает таким идиотом.

Я не нахожу ничего лучше, чем повторить за ней и тоже помахать в ответ. Оглядываю кухню в поисках Миры — вдруг она здесь? Мы неплохо ладили, она веселая и милая. Но, похоже, у Миры сегодня выходной или она трудится в другом филиале.

Свекровь, теперь уже официальная, вытирает руки, дает пару указаний повару, снимает фартук и жестом приглашает следовать за собой. Мы выходим из кухни и идем в ее небольшой кабинет, который практически полностью заставлен мебелью. Кожаный диван, стол, полки с книгами и живые цветы.

Маргарита Юрьевна снова всплескивает руками и восклицает:

— Как же так, как же так!

— Простите, мы торопились, у нас важные обстоятельства, — оправдываюсь я.

Она быстро вытирает глаза, крепко меня обнимает.

— Я знала. Так и знала. Как тебя увидела, сразу все поняла.

Это так лестно, что мои щеки начинают пылать от удовольствия.

— Не читай то, что про Тима пишут, — говорит она мягко. — Он у меня хороший. Всегда поможет. Да, звонить забывает, но я сама пару раз в неделю набираю — это не проблема. Когда бывает в городе, он всегда приезжает, практически каждый день заскакивает хотя бы на минуту. А то, что пишут… Знаешь, не бывает плохих и хороших людей, просто иногда у человека не хватает ресурса быть добрым. Неоткуда черпать силы. Пустота иссушает. А вы Тима наполните, и он станет как раньше.