— Может тебе по этой теме соскочить? — спросила Женя, копаясь в одной из подготовленных к выходу сумок.

— Я уже думал об этом, если с Кривым ничего не выйдет… — задумчиво ответил Паша. — Ты почему так рано, выходим?

— Щёлк! — защёлкнулась обойма в пистолете.

— Я отойду на часик, а когда вернусь, ты должен быть готов.

Женя проглотила сразу две таблетки, не запивая, и ещё пару отложила в карман куртки, которую запихнула в одну из сумок. Проверила запасную обойму и положила её в рюкзачок, накрутила глушитель на пистолет. Дальше шёл черёд подмышечной кобуры, затянула ремни и убрала в неё оружие.

— Что происходит? — не унимался следователь. — Я с тобой!

— Сиди, это личное, я скоро вернусь. — она подошла к выходу, посмотрела на обувь, влезла в чёрные ботинки. — Одежду мою приготовь, штаны, свитер, берцы.

Наркоман стоял там же, под козырьком парадной, и терпеливо ждал, время от времени подрагивая и почёсываясь в разных частях тела. Он постоянно озирался, что-то высматривал в разных сторонах улицы. Со стороны казалось, что мимо такого «часового» не пройдёшь. На деле же, вблизи, было видно подёрнутые мутью, красные глаза.

— Пойдём? — улыбнулась Женя, оказавшись рядом.

— Деньги взяла?

— Да. — подтвердила девушка.

— Дай. — он схватил Евгению за руку, больно сжав запястье.

— Эй, отстань. — вскрикнула девушка.

Она ловко вывернулась, нажала на нужную точку у локтя на его руке, пальцы парня самопроизвольно разжались. Девушка зло сказала:

— Ага, сейчас ты деньги заберёшь, а мне потом ничего не достанется!

Гриша занервничал, сглотнул и кивнул ей:

— Да-да, извини, хорошо.

Они двинулись вперёд, а Гриша даже не заметил, что его новая подруга осталась без трости. Она хромала, держась за его тощий локоть, но ему было не до этого. Все мысли сейчас сосредоточились на одном — достать капельку «счастья».

***

Гриша и сам, по сути, был несчастным человеком, так он во всяком случае считал.

Кризис ударил по их семье очень сильно, а потом ещё и отец ушёл из семьи. Мать, как могла, тянула своего единственного сына, пыталась сделать так, чтобы он хотя бы не нуждался в самом необходимом. Получалось это плохо, а потом и вовсе — пришла болезнь.

Гриша очень переживал, сам устраивался на какие-то подработки, забросил учёбу в выпускном классе. Но как могли помочь десять лишних рублей в месяц, если один сеанс терапии стоил пятьдесят. И это самое простое из того, что было нужно.

Мать умерла, оставив ему пару альбомов с фотографиями, четырёхкомнатную квартиру, и память о себе.

— Сколько? — спросил он Женю, когда они прошли уже половину пути.

— Тридцать. — ответила девушка после паузы.

Тридцать рублей им должно было хватить на несколько доз, и это сильно радовало. Этой мелкой хватит и половины одной в первый раз, а ему всё остальное. Что будет дальше, и на что потом покупать себе наркотики, парень не думал. Он жил одним днём, всё остальное его уже перестало волновать.

Новый наркотик, аналог героина, синтезированный не так давно в штатах, очень быстро брал в оборот тех, кто его принимал.

«Бриллиантовый голубой» или просто «Голубой», иногда «Блю», как его называли на родине.

Название веществу подходило.

Белый порошок, если на него направить прямой дневной свет, отдавал очень слабым голубоватым оттенком.

Виталий давно предлагал Грише переоформить квартиру на него. Парень отнекивался, сопротивлялся, ведь мать всегда говорила:

— Квартира — самое дорогое, что у нас есть. Она останется тебе, у мужчины должен быть свой угол, куда он приведёт женщину и где они будут жить.

Но сейчас, когда у него, кроме этого, ничего не осталось, Гриша приходил к выводу, что придётся всё-таки это сделать. Тем более, Виталий обещал — он его не выгонит, и обеспечит «голубым» минимум на год, а то и больше.

Виталий — страшный человек. Гриша с ним познакомился не так давно, и мужчина успел обосноваться в его квартире основательно, подсадив на «новинку» многих его друзей. Он часто у него бывал, сидел в дальней комнате, уткнувшись в свой телефон или какую ни будь книгу. У него всегда находилась лишняя доза, иногда даже в долг, особенно для молодых и симпатичных девушек.

Средних лет, подтянутый, с прищуренным взглядом «снайпера». Почему Грише так казалось, он и сам не знал. Просто возникало ощущение, что этот человек смотрит на тебя, будто через оптический прицел.

Он вспомнил об этом, когда встретился сегодня взглядом с Женей, и увидел в её почти синих глазах что-то очень похожее.

Понимал ли Гриша, что он натворил, отдавая свою Машку, свою любовь, на растерзание этому человеку?

Отчасти понимал. Но он успокаивал себя тем, что если бы не порошок, который за это ему причитался — то он бы умер. Получалось, что Маша спасла его от смерти. Именно так он и объяснял свои поступки девушке и себе, и та с ним в итоге соглашалась, особенно после того, как примет очередную дозу.

Разве могла Маша не спасти своего любимого человека, пусть и такой ценой?

— Мы пришли? — спросила Женя, отвлекая его от своих мыслей.

Гриша вздрогнул, встряхнул головой, и увидел дверь своей собственной квартиры. Пока ещё, своей собственной.

Он вдруг осознал, что давно так глубоко не погружался в свои мысли. Будто вся жизнь пролетела перед глазами, как любили говорить. Грише на секунду стало горько от осознания никчёмности своей такой короткой и однообразной жизни. Лишь на секунду, это быстро прошло.

Умирать он пока не собирался, поэтому это было очень странно.

— Главное, что бы он был дома. — прошептал парень сам себе, открывая ключами замок.

— Кто? — непонимающе спросила девушка.

— Виталик. — на автомате ответил Григорий, проходя в коридор.

Он услышал громкий хлопок, что-то очень сильно толкнуло в спину, стало больно, из тела будто выдернули стержень, и парень повалился на пол.

Глушитель на пистолете — звучит «громко». Обычно люди ждут, что вместо выстрела, будет слышен лишь еле различимый «пшик». На самом деле это не так, глушитель действительно заглушает звук выстрела. Хлопок, который издаёт оружие — достаточно громкий, что бы на него обратили внимание

Глушитель помогает не оглохнуть при стрельбе в помещении.

Глушитель скрывает пламя из ствола, чтобы стрелка было сложнее вычислить и вообще заметить.

Женя решила не убивать сразу Григория, ей хотелось, чтобы он знал, за что умрёт. Поэтому она ограничилась одним выстрелом в спину, когда они входили в квартиру. Предварительно девушка одела перчатки, которые взяла с собой, чтобы не оставлять никаких отпечатков.

Тело парня отбросило вперёд, он рухнул на грязный и прожжённый в нескольких местах линолеум.

Её встретил длинный коридор, откуда было видно несколько входов в боковые комнаты и на кухню. Дверь была только в одно, последнее помещение.

Обои на стенах почти отсутствовали, на полу скопились мусор и грязь. Вместо нормальных светильников, на потолке свисала одинокая лампочка, сейчас выключенная. Сразу от входа находилась дверь в ванную комнату, куда Женя и заглянула первым делом.

Внутри всё тоже было печально. Ванна или душевая кабина отсутствовали, вся плитка или давно потрескалась, или вообще отвалилась. Грязная раковина, забитая хламом, старый унитаз. На полу сидели двое молодых людей — парень лет двадцати, и девушка такого же возраста. Когда увидели вошедшую девушку, успели даже улыбнуться, прежде чем раздалось:

— Хлоп-хлоп.

Два выстрела почти слились в один, и тела медленно повалились набок.

Евгения прошла на кухню, где из мебели почти ничего не осталось — только стол и стойка с раковиной. Тут было пусто, зато на столе оказались разбросаны шприцы, ложки, зажигалки.

— Чё там… — раздался заспанный голос за спиной.

— Хлоп.

Ещё одно тело валится в коридоре. Женя перешагивает через него, и заглядывает в первую комнату.