Голос Деллы прозвучал где-то на периферии сознания, как фоновая музыка в кино.

— Вкуснятиной пахнет.

— Ничего не чувствую, — последовал ответ Миранды.

Разговор их звучал, словно далекое эхо.

— Черт… черт… черт. У Кайли аура чернеет. Чернеет… чернеет. Тут, наверное, призрак. Призрак… призрак…

— Блин, — сказала Делла. — Терпеть не могу это дерьмо.

Послышались торопливые шаги, ее подруги куда-то побежали. Громко хлопнула дверь. Кайли тоже хотела бежать, но не могла. Не могла даже пошевельнуться. Брызги крови летели на пол, но она отводила взгляд, ей не хотелось читать послание.

— Погоди-ка, — прозвучал будто из-за стены гулкий голос Деллы. — Она не дышит. Кайли не дышит. Надо что-то делать.

Кайли слышала, как распахнулась дверь. Слышала, как ее зовут по имени. Но в глазах окончательно потемнело, и она тяжело упала на пол.

Прохладный воздух коснулся лба, и Кайли погрузилась в полубессознательное состояние. То, в котором возникают обычно все стандартные вопросы: «кто? что? где? когда? почему?» По запаху плесени, исходившему от подушки, она нашла ответ на вопрос «где?».

В лагере. По-прежнему в лагере.

Грудь сдавило от переживаний, навалившихся на нее в последние дни. Кайли с трудом открыла глаза. На краю кровати сидела Холидей. Рыжие волосы свободно спадали на плечи, в ярко-зеленых глазах сквозила тревога.

— Ну что, пришла в себя? — раздался знакомый мужской голос, отозвавшийся внутри эхом.

«Черт возьми».

Холидей снова провела влажной салфеткой по лбу девушки.

— Привет! Пришла в себя?

Кайли не слушала старшую воспитательницу и не смотрела на нее. Она не отводила глаз от… Лукаса Паркера — бесстыжего убийцы кошек. «И защитника от хулиганов», — подсказало ей подсознание. Хотя почему ее подсознание взялось защищать Лукаса, Кайли понятия не имела.

Что происходит?

Лукас наклонился, словно собираясь коснуться ее. Кайли взвилась, оттолкнула салфетку.

— Что случилось?

И тут она все вспомнила.

Призрак.

Кровь. Очень много крови.

Тут до нее дошло и еще кое-что. Она отключилась. Как долго ее не было?

— Ты потеряла сознание, — сказал Лукас.

Его сильный голос громко прозвучал в маленькой комнате, отчего та показалась еще меньше.

Зачем он подчеркивал очевидное? Что он здесь вообще делает? Разве в правилах лагеря не написано «никаких мальчиков в спальне»? Если нет, Кайли обязательно добьется, чтобы такой пункт добавили.

— Так иногда бывает, — произнесла Холидей, — когда призраки подходят слишком близко.

— Я уже в порядке.

Кайли выскользнула из постели и чертыхнулась, когда комната закружилась вокруг нее все быстрее и быстрее. Лукас подхватил ее за локоть. Он держал ее крепко, но не больно. Прикосновение его было теплым, и теплое покалывание пробежалось вверх по руке, отчего голова закружилась еще сильнее. Но в конце концов кружение прекратилось.

Первым побуждением было стряхнуть его руку, но, боясь, что это будет выглядеть слишком красноречиво, она постаралась держаться спокойно. Конечно, если бы Лукас умел читать в ее сердце, как Делла, ей бы не поздоровилось.

Кстати, а где девчонки? Кайли огляделась. У входа в комнату плечом к плечу стояли Делла с Мирандой и наблюдали вечернюю развлекуху. Черт, как неловко. Достаточно представить, как они выбегают оттуда, где прятались — Кайли смутно припомнился топот бегущих ног, — и видят ее распростертой на полу. Но как она очутилась в постели? Выходит, Лукас ее поднял? Перенес на постель? Сердце снова учащенно забилось. Только тут она поняла, что Лукас все еще держит ее за локоть.

— Я в порядке, — произнесла она и быстро отдернула руку.

Он один за другим разжал пальцы, словно боялся, что она снова свалится ничком. Прежде чем он окончательно отпустил ее, его взгляд скользнул вниз. В ее пижаме не было ничего неприличного, но Кайли моментально осознала, из какой тонкой ткани она сшита и, более того, какой у нее низкий вырез. Сара сказала бы, что ее «девочки» пытаются высунуться и сказать «приветик» чуть громче обычного.

Кайли отступила на шаг и скрестила руки на груди.

— Может, оставишь нас и дашь поговорить наедине? — сказала Холидей Лукасу.

Он продолжал пялиться на Кайли, хотя перевел взгляд с ее груди на лицо и изобразил холодное безразличие.

Лукас кивнул, но его темные брови дрогнули. Значит, он все еще пытается «прочесть» ее? В эту минуту она почувствовала облегчение от мысли, что ничего у него не выйдет. И само собой в памяти всплыло другое воспоминание — как Лукас Паркер шевелил бровями еще совсем маленьким. Может, он уже тогда пытался ее «прочесть»? Кайли вновь задалась вопросом, который не выходил у нее из головы. Помнит ли ее Лукас?

— Нашу дискуссию можно закончить и завтра, — сказала Холидей.

— Хорошо, — улыбнулся Лукас и наконец вышел из комнаты.

Делла и Миранда посторонились, давая ему пройти. От Кайли не ускользнули недружелюбные взгляды, какими обменялись Делла и Лукас. Неужели он рассказал Холидей о неожиданном появлении Чена в лагере? Может быть, и так.

— Закрой дверь, — добавила Холидей, когда Лукас был уже на пороге.

Кайли показалось, будто ее собираются наказать. Но… за что? За то, что она упала в обморок? Или Лукас рассказал о Чен — и теперь Кайли накажут за то, что не выдала Деллу?

— Не бойся Лукаса, — сказала Холидей.

— Вы слышите, как у меня колотится сердце?

— Я читаю эмоции, а не сердцебиения, — ухмыльнулась Холидей, — но твой страх прочесть нетрудно, ведь ты побелела как полотно, когда его увидела.

Кайли едва не выложила все, что знала о Лукасе, но удержалась. Слишком уж это похоже на сплетни.

— А зачем он вообще пришел? — спросила она вместо этого.

— Мы с ним разговаривали в моем кабинете, когда туда прибежала Миранда.

Кайли посмотрела на часы — было около часа ночи. Она не могла не задуматься, о чем можно беседовать в такое время. Конечно, воспитательница старше их, но не намного.

— Вы с ним… близкие друзья?

— Смотря какой смысл ты вкладываешь в это слово. Он уже третий раз тут. Помогает нам кое в чем и даже готовится работать с нами на следующий год. Вот, собственно, и все.

Потом Холидей спросила:

— Так что с тобой случилось?

Кайли сглотнула слюну. Какую часть правды рассказать?

— Призрак явился?

Кайли кивнула, хотя больше всего на свете ей хотелось все отрицать.

— Да, но Делла с Мирандой сказали, что некоторые, кто немножко того, иногда сами придумывают образы, считая их призраками. Так что, может, у меня и нет никакого дара, или, может быть, призрак просто энергетически сверхзаряжен, вы же сами говорили, что такое бывает. А может, у меня в мозгах какая-нибудь обыкновенная опухоль.

— Маловероятно, Кайли, — вздохнула Холидей. — Тебе не кажется?

— Да, но вероятность все-таки существует, — не отступалась Кайли. — То есть я имею в виду, по вашим же словам, способность говорить с духами… передается по наследству. А значит, кто-то из моих родителей тоже наделен даром?

— Кто-нибудь из твоих родителей когда-нибудь… проявлял то, что он не такой, как все?

— Нет. Никогда.

Не успела она ответить, как ей представилась в новом свете постоянная холодность матери. Можно ли рассматривать это как признак «инакости»?

— Помнится, я говорила тебе и о том, что в редких случаях наследственность может передаваться через два поколения.

— Но я знаю своих бабушек и дедушек по отцовской и материнской линиям. Разве человек не должен сам понимать, что… что он не такой, как все?

— В большинстве случаев все, конечно, понимают, но… — Холидей посмотрела на Кайли так, словно та ее разочаровала, и сложила на коленях руки. — По-моему, пока ты здесь, тебе надо над этим поработать.

— Поработать?

Холидей встала:

— Все мы чего-то ищем. Ищем ответы на разные вопросы. По-моему, тебе нужно найти для себя ответ на вопрос, человек ли ты или только отчасти. Если же, как я подозреваю, ты одна из нас, тебе придется решить, обратить ли свой дар во благо другим или повернуться к ним спиной.