Неудивительно, что такой корабль оказался весьма «лакомым куском» для французов. Причем интерес к «Кронштадту» возник у союзников еще в период крымской эвакуации. Адмирал Дюмениль еще тогда называл этот корабль «…одним из самых интересных для нас, т. к. у нашего флота никогда не было подобных кораблей». Впрочем, были и другие причины, по которым Франция всеми способами жаждала «прибрать к рукам» транспорт-мастерскую. У морского министерства Франции имелась информация о том, что якобы на «Кронштадте» находится «золотой запас Врангеля». И эти сокровища действительно обнаружились.
Правда, в виде 275 миллионов рублей в бумажных купюрах времен Российской империи и белого правительства Юга России, не представлявших большой ценности даже для коллекционеров-бонистов. Впрочем, гораздо интереснее мелькнувшее во французской статье упоминание о найденных на «Кронштадте» неких «архивах правительства Врангеля»[54]. В случае их сохранения на территории Франции они могут оказаться ценнейшим комплексом исторических источников.
Естественно, нестабильная обстановка вкупе с неизвестностью происходящего в России накладывали отпечаток на моральное состояние чинов эскадры. В отчете о деятельности эскадры (февраль 1921 г.) говорилось: «Характеризовать настроение личного состава очень трудно у оно колеблется в зависимости от событий в России. Дисциплина поддерживается, мерами наказания и пресечения является арест на корабле, арест во французской дисциплинарной тюрьме и списание с корабля. Исключительным случаем является разжалование шести офицеров в лагере Надор за поведение недостойное офицерского звания».
Для многих людей, оказавшихся оторванными от Родины, весьма важную роль играл главный священник Черноморского флота — протоиерей отец Георгий Спасский, ушедший в изгнание вместе со своей паствой. Отец Георгий родился в 1877 г. в семье священника. В 1898 г. он окончил Литовскую духовную семинарию в Гродно; продолжал образование за казенный счет в Московской Духовной академии. В 1903 г. он был рукоположен в священнический сан. Служение Богу отца Георгия заключалось в законоучительской деятельности (говоря современным языком, в преподавательской работе). В начале 1914 г. отец Георгий начинает читать лекции в Виленском военном училище, и в дальнейшем он свяжет с миром военных почти всю свою жизнь. В 1915 г. отец Георгий становится законоучителем во вновь открывшемся севастопольском Морском корпусе, а через два года — главным священником Черноморского флота. Во время Гражданской войны, в 1920 г., он был назначен помощником военного епископа, ответственного за флотское религиозное попечение. В Бизерте отец Георгий составил акафист «Светлой Обители Странников Бездомных», утвержденный митрополитом Евлогием (Георгиевским) для общецерковного употребления. Помимо этого он читал лекции на нравственно-религиозные темы, а также основал на эскадре в августе 1922 г. «братство Божьей Матери». О том, как пастырь вел службы, вспоминал преподаватель Морского корпуса Н. Кнорринг: «Хорошо служил о[тец] Георгий, красиво и чинно. Может быть, его манера читать молитвы, делать возгласы и прочее, где-нибудь в Москве, в XVII веке, вызвала бы осуждение, но наше время сильно отошло от канонов Московской Руси, оно требует и в богослужении новых форм… Хорошо служил о[тец] Георгий и хорошо говорил проповеди. Едва ли не самое важное в речах церковных ораторов — чувство меры и стройности построения. Если по части последнего существуют критерии, то, что касается первого, — обычный грех — расплывчатость, вода. У о[тца] Георгия не было воды, оттого, может быть, и проповеди его не утомляли, а производили сильное впечатление. Много их сказал за это время о[тец] Георгий, между прочим, целый курс по истории церковных канонов, а также комментарий к службам. Для большинства это было совсем ново, приближало к богослужению и делало службу особенно осмысленной».
С 1923 г. отец Георгий жил во Франции. Он неоднократно публиковал тексты проповедей в различных газетах. С 1925 г. и до самой кончины, последовавшей в 1934 г., служил в соборе Святого Александра Невского, расположенном в Париже на улице Дарю и ставшем одним из символов русской эмиграции. В этом же соборе отец Георгий Спасский и был первоначально похоронен (в помещении, примыкающем к нижнему храму), затем его прах перенесли на кладбище Сен-Женевьев-де-Буа.
Помимо отца Георгия в списке чинов эскадры, составленном в конце марта 1921 г., также числятся протоиерей отец Василий Торский, священники отец Николай Богомолов, отец Николай Венецкий, отец Константин Гладкий, отец Константин Михайловский, отец Иоаникий Полетаев, дьякон Иван Байздренко.
Церковь играла важную роль в жизни чинов эскадры и лагерей, помогала им держаться сплоченно, легче переносить тяготы эмигрантской жизни. Священники всегда находились рядом со своей паствой — ив радостные (например, проводя молебны при праздновании дня Морского корпуса или дня георгиевских кавалеров) и в тяжелые (при отпевании усопших) моменты.
Для богослужений в одном из помещений форта Джебель-Кебир была создана церковь Морского корпуса. Настоятелем этого храма и стал протоиерей Георгий Спасский. Несмотря на небогатую обстановку в храме, там было весьма уютно. Храм получил иконы и утварь, взятые с одного из кораблей. По описаниям очевидцев, гирлянды из туи и цветов украшали белый иконостас с Царскими вратами. Справа и слева стояли две белых хоругви и Андреевский флаг. Белые покрывала на аналоях были изготовлены из бязи и золотых позументов, паникадило — из жести. Плащаница, венцы, хоругви, иконы делались местными художниками. Ризы и церковные облачения шили дамы. У правого клироса в особом киоте располагалась местная икона Богородицы «Светлая обитель странников бездомных». Написанная в лагере Сфаят, она являлась религиозным символом утешения русских изгнанников. Мысль о написании иконы возникла на эскадре после вещего сна, в котором одному из соотечественников Божья Матерь предстала как покровительница странников-беженцев. Русская женщина-художница увидела Богородицу в лучах среди русских кораблей и беженских лагерей. В облаках, плывущих над морем с белыми кораблями, над зеленым полем с белыми лагерями Царица Небесная растянула Свой святой покров. При храме сложился хороший хор, сложилась традиция петь акафист, который составил отец Георгий Спасский в честь иконы «Странников бездомных».
После кончины отца Георгия его заменил протоирей отец Константин Михайловский, который окормлял русских людей в Бизерте достаточно долгое время, именно при нем началось строительство храма — памятника кораблям Русской эскадры. Но в силу того, что с ликвидацией эскадры стремительно уменьшалась и численность русской колонии в Бизерте, впоследствии отец Константин переехал в Тунис, где, по словам А.А. Манштейн-Ширинской, «…олицетворял с большим достоинством моральные ценности русского православия…»
15 ноября 1921 г. приказом главнокомандующего Русской армией для всех лиц, находившихся на кораблях Русской эскадры и в лагерях, был учрежден памятный знак — черный с белой эмалью по краям крест с надписью «Бизерта» посередине и датами «1920–1921».
Подводя итоги первому году жизни моряков Русской эскадры на чужбине, можно сказать, что эскадра, несмотря на многочисленные трудности, постепенно смогла завоевать право на существование.
1921 год, особенно его первая половина, стал для эскадры довольно тяжелым. С одной стороны, полная неопределенность ее положения и дальнейшего существования в начале, а также большой процент чуждых флоту людей, нервность и шаткость их настроения. С другой — стремление французских властей сократить штаты и распылить как можно больше русских по частным работам, ограничить передвижение русских даже в пределах Тунисского протектората.
Во второй год пребывания в Бизерте эскадра вступала в иных условиях. Судьба ее выяснилась, положение окрепло. Корабли приводились в состояние безусловно лучшее, чем в прошлом году. Личный состав, хоть и очень уменьшенный в числе, окреп нравственно, сплотился и сжился со своими кораблями. Настроение выровнялось, дисциплина улучшилась. Люди, ушедшие на частные работы, в основном зарекомендовали себя с лучшей стороны. Созданный орган для заведывания делами ушедших с эскадры русских — Комиссия по делам русских граждан в Северной Африке — организовал по указанию командующего эскадрой школы для детей на «Георгие Победоносце», в Надоре и Тунисе, русский кооператив в Тунисе и бюро труда при нем, больничную кассу с амбулаторией; ряд церквей (помимо судовых) — в Морском корпусе, в лагере Надор и Тунисе; в лагерях появились небольшие кустарные мастерские. Несмотря на скудные средства, получаемые из Парижа для организации этих учреждений, они несколько облегчили жизнь русских эмигрантов.
