Я кивнула, пряча свечу в один из карманов на платье. Было жутко разговаривать с этим застывшим человеком, который вроде бы даже и не дышал. Но вдруг — его потрескавшиеся губы шевельнулись, и тихо, как эхо далекого камнепада, я услышала:

— Спасибо…

Ответить я уже не успела — статуи начали осыпаться в пыль, а белизна вдруг подернулась тенями. Сквозь неё проступили образы, контуры, и через несколько секунд…

— Ай!

Я полетела на землю, сбив с ног Реджинальда, который, как выяснилось, стоял на том самом месте, где я исчезла. Только то, что произошло дальше, стало ещё неожиданнее встречи с Шайсэасом, который оказался умирающей статуей…

К моей шее был приставлен холодный клинок, а сильные руки вжали меня в землю.

— Реджинальд, ты умом тронулся?! — возмущенно прошипела я.

— Что было надето на Златенике, когда я впервые встретил её у излучины реки!

Сказать, что я была ошеломлена — это ничего не сказать.

— Ч…Что?! — промямлила я.

— Отвечай! — меч больнее вжался в горло.

Я с ужасом уставилась на лицо Реджинальда, которое было от меня буквально на расстоянии одного пальца. Русые волосы разметались, серые глаза смотрели зло и сурово, губы сжаты в тонкую линию. В общем-то, обычное состояние для Реджа, только я предпочитала, чтобы гнев не моего спутника не был направлен на меня, особенно если я не понимала, за что, собственно, всё это.

— А… Платье! Из тины! Это я — Златеника, Редж, что ты творишь!?

Что-то острое впилось мне в лопатку. По ноге что-то, к моему ужасу, ползло. Я надеялась, что это не была одна из тех огромных противных многоножек. Если я выросла в лесу, это не значит, что я могу терпеть этих отвратительных тварей. Ткань платья сильно перетянулась, и теперь с каждой каплей, с каждой секундой мне становилось труднее дышать.

— Редж… Отпу…сти… Ды…шать… — прохрипела я.

Перед глазами поплыли черные пятна, и только тогда я почувствовала, как хватка мужчины ослабевает. Ещё через несколько мгновений меч был отнял от моей шеи.

— Извини, Ника, мне нужно было удостовериться в том, что это действительно ты.

— А что, были сомнения? — прошипела я, присаживаясь. Если у меня что-то не болело после падения, то Реджинальд, вне сомнения, исправил это недоразумение.

— К сожалению, были, — Редж присел на корточки и потер руками лицо. — Тебя не было около часа.

— Часа?!

Вот же демон. А мне показалось, что прошло минут десять. Ну, или пятнадцать, по самой высокой планке. Редж кивнул.

— Где ты была?

Я оглянулась. Начинало смеркаться, а здесь ночевать мне явно не хотелось. Да и снова говорить о Шайрсэасе здесь казалось как-то неправильно. Кто его знает, вдруг здесь падаешь под землю вне зависимости от воли хозяина? У Драгомира одно время такое было. Ох, и намучился же он со смертными, которые всё поминали его недобрым словом в лесной черте, а в результате оказывались в ласковых объятьях старой ивы. И вызволять ведь приходилось. А только одного вызволишь, там глядь — уже второй приполз.

Умудренная опытом предыдущих поколений, я предложила, многозначительно приподняв брови:

— Давай, расскажу потом. А то нам нужно бы уходить отсюда.

Редж кивнул. И вдруг, в мгновение ока, он схватил мою руку и легонько резанул по ней острым лезвием. Красная кровь капнула на поземку. Красная… И он, и я с удивлением наблюдали за тем, как расползается капля. Я — с каким-то отстранением, а Редж — с ожесточением, резко сменившимся вновь на ярость.

Секунда — и я опять оказалась распластана на холодной и жесткой земле, а мне в лицо прошипел разъяренный принц:

— Кто ты, и что сделала со Златеникой?

— Я… Я…

Я понятия не имела, что произошло. Редж полоснул меня по руке, чтобы проверить цвет крови, проверить, не заменили ли меня на кого-то ещё, вот только результат ошеломил нас обоих. Потому что…

— У кикимор кровь зеленая, — вдруг одним резким движением Редж приподнял меня за шкирку, как мелкого зверька, и вдавил меня в не менее несчастное, чем я, дерево. — А у дриад — желтая. Повторяю последний раз, кто ты, что тебе нужно, и что ты сделала со Златеникой?

Если бы у меня был ответ, я бы, несомненно, его предоставила устрашающему мужчине. Только ответа у меня не было. Я бы сама хотела его услышать…

— А у перевертышей кровь — фиолетовая… — прошептала я. — Черт, я человек…

Реджинальд нахмурился, всматриваясь мне в лицо, только вот мне было не до него. Я приподняла саднящую руку, к которой после моего свидания с землей прилип какой-то мелкий листик. Из пореза всё ещё продолжала сочиться ярко-красная кровь.

— Я человек… — ещё раз прошептала я, не в силах поверить в очевидное, настолько оно было невозможным.

Я перевернулась с боку на бок и тяжело вздохнула. Глаза ужасно болели, но заснуть вновь не получалось. Реджинальд ушёл куда-то рано утром, разбудив меня, и вот теперь я мучилась в бесплодных попытках хоть сколько-то отдохнуть. Стены давили на меня, тяжелый воздух гостиницы не позволял дышать. Открытое окно помогало едва-едва — сквозь него с улицы доносились крики, ржание лошадей и топот ног.

Этот город был не таким, как предыдущий. Этот был гораздо больше, здания были выше, а люди — гораздо шумнее. Редж что-то рассказывал мне об этих местах, даже называл какие-то названия и имена, но я, погруженная в свои внутренние переживания, пропустила всё мимо ушей.

На закате предыдущего дня я узнала, что я никакая не кикимора, как думала всю сознательную жизнь, а самый что ни на есть настоящий человек. Смертная. Кровь была самым решительным доказательством, сомнений здесь быть не могло. Но как? Как такое могло случиться?

Редж ответа не знал, а уж я тем более. Поворачивать назад, к Ивайло, чтобы потребовать ответов, было бы уже по меньшей мере глупо, а по большей — обычное самоубийство. В голове копошился рой идей: откуда на болоте смертное дитя? И почему меня приняли, лелеяли и голубили, а не бросили умирать или не съели? Ивайло должен был об этом знать, как и Румяна. В груди шелохнулось чувство благодарности к Хрательнице — если бы не она, сидела бы я до сих пор на трясине, и носа не показывала бы.

Народ, который я считала моим, и не мой вовсе. Люди, которых я считала глупыми и жалкими, оказались пусть не самыми сильными, но самыми интересными созданиями в мире. К слову о силе… Да, всё вставало на места — моя тяга к берегу, мои темные волосы, но как же я жила под водой? И откуда сила повелевать малыми созданиями, которая доступна только кикиморам?

Раздраженно фыркнув, я откинулась на спину и уставилась в потолок. Что за бред. Как моя жизнь сумела так запутаться, причем почти без моей на то помощи?

Я щелкнула пальцами, и второе окно распахнулось настежь, наполнив комнату тошнотворным запахом конского помёта и гнилого сена. Сморщив нос, я закрыла окно обратно.

Люди были грязными и грубыми, и я привыкла относиться к ним с легким презрением. Стала бы я смеяться над тем трактирщиком, если бы знала всю правду? Или над тем продавцом амулетов? Наверное, всё равно бы стала.

Я встала и подошла к окну. Толстая торговка внизу выкрикивала похвалы своим горячим, вкусным пирожкам. Оборванный мальчишка ловко обкрадывал прохожих, засовывая руку к ним в карманы — так быстро, что никто ничего не замечал. За то время, пока я за ним наблюдала, паренек обзавелся уже тремя кошельками.

И мне показалось, что я никогда не стану частью человечества. Не важно, кем ты родился, важно, кем ты вырос. Я — кикимора болотная, и ничто, и никто никогда этого не изменит.

— Любуешься? — вдруг раздался прямо над ухом голос Реджа.

Я крутанулась на каблуках, гневно уставившись ему в лицо.

— Ещё раз напугаешь — утоплю!

— Где? — с живым интересом поинтересовался принц.

Очень хотелось зловеще расхохотаться и ответить: «В твоей собственной крови, жалкий смертный!». Но, во-первых, на такое я была неспособна, во-вторых, жалких смертных, как выяснилось, в этой комнате было двое, поэтому я просто пожала плечами с как можно более загадочным видом: