Я резко врезалась в дно и так уже порезанными руками, громко вскрикнув. Морская вода заглушила крик — здесь вообще слышно было хуже, чем в реке или в болоте. Я заозиралась по сторонам, и сердце пропустило удар, когда я увидела… Абсолютную пустоту. Здесь ничего не было. Вот было подножие утеса — но ничего, абсолютно ничего!

Неужели все было напрасно? Может быть, нужно заклинание, которого я не знаю? Может, открыть путь могут только чистые сердцем или что-то в этом роде?

Я закрыла глаза от отчаяния. Я ничего не смогу сделать, ничего…

Пульсирующая точка в окружающей меня сетке была яркой и живой. Она притягивала, звала. Я распахнула глаза. На губах появилась улыбка. У подножия утеса — действительно!

Не отпуская утес, я медленно погребла вбок, стараясь ни на что не напороться. Скала была широкой и большой — кажется, у основания она была просто огромной, длиной в весь пляж. Так это было или нет — я понятия не имела, но свет, который забрезжил спустя где-то сорок ударов сердца, дал мне больше, что все вычисления в мире.

Статуя приютилась у подножия скалы. Вернее, как я увидела, подплыв ближе, она была вырезана собственно в скале. Это был мужчина лет шестидесяти, который сидел на троне. В одной руке он держал скипетр. В другой мерцал перламутровый камень, по размеру похожий на Сферу Жизни.

Вот оно! Я мгновенно подлетела к статуе. Глаза статуи, казалось, следят за мной, но я точно знала, что в отличие от многих людей там, наверху, этот всегда был камнем. Я улыбнулась и осторожно вытащила сферу из руки статуи.

Мне показалось, что та смотрела на меня с тревогой.

— Поздно тревожиться, — прошептала я, в который раз закрывая глаза и настраиваясь на камень. — Время действовать.

Ответом мне стала гнетущая тишина морского дна.

Образы ускользали от меня. Стоило только дотронуться до них, как они убегали, испарялись легким туманом. Нити пробегали через пальцы и я не могла за них ухватиться.

Я пыталась воссоздать в уме образ Храма. Я была там только один раз, поэтому получалось из рук вон плохо. Что я помнила о нем? Да, почитай, ничего. Только позолоченные стены, да подсвечники, а такого добра во дворце было много, вот он и появлялся в моей голове единым нерушимым целым, окруженным застывшими вокруг него фигурами. Я заметила маленького мальчика, который испуганно озирался по сторонам, зажав рот рукой. Того самого мальчика, которого я оставила в лесу, сидеть на пеньке! Рядом с ним брел волк, по-видимому, сохраняя данное мне лесом обещание — оберегая мальчика. Только я сомневалась, что клыки и когти могут здесь кого-то спасти.

Я разволновалась и потеряла концентрацию. Пришлось начинать сначала. В этот раз я попыталась ухватиться за образ Румяны — Шайсэаса я знала недостаточно хорошо. Но и это оказалось не самым идеальным вариантом. Мой разум затмевала злость, раздражение, смешанное с гневом, текло по моим венам и лилось в магию. Ничего не получалось. Связь рвалась.

И тут до меня дошло — Реджинальд! Сжав уже теплый камень в руках, я осторожно потянулась к светящейся точке, которая была королем Ристании.

Камень расширял мои возможности эмпата. Он действовал четко и безотказно — если только я знала, что мне нужно и умела зацепиться за это.

Я нацелилась на точку Реджинальда и медленно начала воссоздавать его образ в голове. Голос, ироничные интонации, смех… Голос почему-то казался мне в человеке самым важным. Уловишь голос — создашь и все остальное, но если ты не помнишь, как человек говорит — все потеряно, все пропало. Образ я создавала крупными штрихами, не заостряя внимания на деталях. Несколько дней назад я видела, как работал в саду придворный художник — у него было, чему поучиться.

Образы обрушились на меня внезапно, как будто шторм налетел с морским прибоем. Пришлось сжать зубы, чтобы не растерять концентрацию. Зато когда, наконец, все обрело четкость, то нити стало удерживать неимоверно легко, как будто я не находилась на дне морском, а была прямо там, в маленьком зале. Дверь была заперта. Министры все так же сидели, кося глазами по сторонам. Многие смотрели на свои руки — и посмотреть было на что. Камень, который начал расползаться по ним, когда я уходила, теперь захватил уже целые ладони, до кистей. Каменеть заживо — ужасная судьба.

Редж сидел на своем месте, уронив голову на руки. На его груди тяжелым весом мерцал камень. Я практически физически ощущала, как тигровый глаз тянет Реджинальда к земле.

— Реджинальд, — тихо позвала я.

Редж вскинул голову и уставился на меня неверящим взглядом. Я нахмурилась — неужели он меня видел? Похоже, камень создавал мой образ там… И это немного усложняло мне задачу.

— Как ты сюда попала?! — хрипло спросил Редж. Он выглядел истощенным. Камень тянул из него все силы, не оставляя ничего на побег. Иначе бы Реджинальда уже здесь не было. — Дверь заперта.

— Меня на самом деле здесь нет, — улыбнулась я.

— Проекция? — нахмурился Редж. — Где ты? Я слышал, Шайсэас сказал Раймоне, что ты приняла лес?

— И пусть он продолжает так думать, — сделала страшные глаза я. — Я была в лесу. Шайсэас немного наврал в деталях — лес принял меня.

— Где ты сейчас? — настойчиво спросил Редж.

— Какая разница? — рассмеялась вдруг я. — Здесь. Или не здесь? Как все запутано.

— Ника, не дури, — рявкнул вдруг мужчина. — Быстро. По существу.

— Я пользуюсь гостеприимством морских жителей, — пожала плечами я. — Ты когда-нибудь видел нимф? Они великолепны. Мой костюм с ними не идет ни в какое сравнение — у них ярко-голубые глаза, и они светятся, — я мечтательно улыбнулась. — В море, похоже, вообще все светится. На болоте все не так…

— Что?! — взревел Редж. — Ника, ты с ума сошла?

— Не нужно задавать мне этот вопрос, если уже знаешь на него ответ, — спокойно ответила я.

Я медленно подошла к столу — мне стало интересно, смогу ли я что-нибудь взять. Но пальцы просто прошли сквозь еду, лежавшую на столе. На тарелке перед Реджем все ещё валялись лягушки.

— Вкусные? — спросила я, кивнув на них.

Редж проследил за направлением моего взгляда и скрипнул зубами.

— Это сейчас не важно, — мотнул головой он.

— Ты ошибаешься, — рассмеялась я. — Все важно, Редж. Самые маленькие вещи важны. Ты видел трещину в стене, вон там? — я указала на стену за Реджем. — Она в форме ласточки. Вы, люди, вы смотрите, но не видите. Вы влюбились в жестокость и не можете без неё жить. Кто, спрашивается, выдумал называть закат «кровавым»? Ведь он просто цвета спелой клюквы.

Реджинальд напряженно смотрел на меня, сцепив пальцы.

— А, ты не понимаешь, — махнула рукой я. — Ты не жил на болоте.

В коридоре послышались шаги. Я обернулась — мне было интересно. Дверь приоткрылась, и появилось недовольное лицо Шайсэаса.

— С кем это вы здесь разговариваете, ваше величество? — резко спросил он. — Никак, сбежать порываетесь?

— И в мыслях не было сбегать из собственного дома, — подчеркнуто вежливо улыбнулся Реджинальд.

Шайсэас обвел комнату задумчивым взглядом. Он нахмурился, по-птичьи наклонил голову и прищурился ровно на меня. Мне показалось, что он вот-вот меня увидит. Я чуть отпустила нити, которые держала в кулаке, и увидела, как мои руки стали прозрачнее. Шайсэас расслабился и погрозил Реджу пальцем:

— Вам предстоит умереть во благо страны, ваше величество. Не совершайте глупостей.

— Ради страны я готов на все, — иронично хмыкнул Редж. Дверь захлопнулась.

— Что они делают? — недоуменно спросила я.

— Что-то в Храме, — покачал головой Редж. — Не знаю, что.

Я подплыла к окну. Я физически ощущала воду вокруг меня — ощущение было весьма странное.

— Кто их знает… — пробормотала я. Луна была белоснежной. Её круг будто насмехался над нами. — Полнолуние, — фыркнула я. — Скучно. Почему нельзя делать ничего в новолуние? Гораздо удобнее…