— Но я человек, — вздохнула я. Этот аргумент мне приводить не хотелось до последнего.

— Это вскроется только когда тебе перережут горло. Не думаю, что тебя устроит такой расклад.

Нет. Вообще не устроит. Я нахмурилась, барабаня пальцами по обивке кареты. Настроение быстро тонуло глубоко в омут.

— Кстати об этом, — Реджинальд упорно не желал отпускать этот вопрос. — Что ты знаешь о своих родителях?

— Ну, мама была дриадой… — я задумалась. — Папа был кем-то из болотных. Человек не мог наследить у меня в родословной, ну никак.

— Почему ты жила с Ивайло?

— Они ушли, — поморщилась я. — У нас это называется «слиться с миром». Когда существо чувствует полное единение с каким-то местом, оно может слиться. Стать им. Дриады срастаются с деревьями и засыпают, теряя разум. Кикиморы сливаются с дном, их волосы извиваются водорослями. И прочая, и прочая.

— Хммм… Лучше быть осторожней. Никто не должен знать, что ты человек, пока я с этим не разберусь.

Я сглотнула.

— И как ты… Планируешь разбираться?

Редж все-таки усмехнулся и покачал головой:

— Нет, все-таки, ты неисправима. Для начала, подберу заклинание. Я где-то видел одно, помогает узнать предков до третьего поколения.

— Зачем такое заклинание создавать вообще? — выпучила глаза я. Ну хоть убейте, в жизни не поверю, что в мире куча кикимор, которые вдруг узнали, что они люди.

— В нашей истории был весьма, когда королевский род пресекся. Нужно было поставить на трон человека… Подходящей крови. Без примесей эльфов, дриад и прочего. Многих претендентов заподозрили в фальсификации документов происхождения, в итоге и было создано это заклинание.

Меня напрягла оговорочка «подходящей крови». И то, каким странным тоном Редж произнес фразу о том, что на трон требовался именно человек. Так, как будто я тоже что-то не понимаю, и что не только у меня неразбериха в родословной.

Тут же вспомнилось, как красными огоньками загорелись глаза Реджа. Его вспышки гнева, сила… Это не говорило мне абсолютно ни о чем. С моими познаниями о людях, это вполне могло быть обычное человеческое поведение.

Но в голову упорно пролезала мысль, что все-таки здесь что-то не так.

Карета резко остановилась. Так резко, что я едва не улетела в объятия к Реджинальду, что было бы весьма неловко, учитывая змейку на моем поясе, которая весьма болезненно реагировала на прикосновения.

— Приехали, — уточнил Реджинальд.

Дверца кареты отворилась. Мне услужливо подали руку, от которой я вежливо отказалась, помня о змейке. Слишком качественная иллюзия могла довольно больно укусить. Редж только покачал головой.

Босые ноги больно укололи мелкие камешки, которыми был усыпал двор. Подул резкий ветер, который заставил меня зябко поежиться. Но я тут же распрямилась и гордо обвела взглядом присутствующих.

На широком дворе перед громадным зеленым дворцом собрались, похоже, все его обитатели. И они, в отличие от меня, были разодеты должным образом.

Они блистали. Яркие, но бессмысленные, как ещё не облетевшие осенние листья, они воспринимались единой массой, среди которой невозможно выделить кого-то более или менее красивого. Они безлики. Они одинаковы.

Ближе всех ко мне стоял полный мужчина, нацепивший на себя столько золота, сколько я была бы не в силах поднять даже на пару мгновений. Довершала картину общей бессмыслицы золотая шпага, вещь абсолютно непрактичная. От рассказов Реджинальда в дороге я уже узнала — золотом не пофехтуешь. Но за спиной этого дородного смертного высились два человека, оружие которых было самым настоящим из всех, что я видела. Поэтому, видимо, свой меч ему был без надобности.

Краем глаза я заметила, как слуга стаскивает маленький сундучок — мои скромные пожитки. Там покоилась моя дорожная одежда, амулет, купленный в Ночь Духов и пара других безделушек. Реджинальд расценил это как мой каприз, нежелание расставаться с вещами, к которым я уже привыкла, но настоящая причина крылась не в этом.

На самом дне сундучка покоилась свеча, данная мне Шайсэасом. Даже если я никогда не соберусь приводить в исполнение план помощи великому и могучему, то выбрасывать её было бы просто-напросто глупо. В крайнем случае, пойди что не так — это стало бы моим зароком неприкосновенности. Шайсэаса ненавидят и боятся, но тех, кого он защищает, тронуть не посмеют.

С этими мыслями я растянула губы в презрительной полуулыбке. Мы с Реджинальдом не оговаривали линий поведения, но в данные конкретный момент мне хотелось всех унижать. А кто я такая, чтобы противиться зову своего сердца?

Двор погрузился в пораженное молчание. Так и подмывало усмехнуться, показать всем язык и поинтересоваться: «Что, не ожидали?». Но, увы и ах, зову сердца нужно следовать не всегда.

— Лорды и Леди Ристании, — Редж будто бы материализовался рядом со мной. На лице — вежливая скука, ничто не выдает недавнего волнения в карете. — Позвольте представить вам мою избранницы — её высочество Златенику, Принцессу Северных Болот.

Лорды и леди Ристании пораженно промолчали ему в ответ. Первым от шока опомнился тучный лорд с золотой шпагой. Он низко поклонился сначала Реджинальду, а затем мне, и мастерски контролируемым голосом произнес:

— Мой лорд, весь двор радуется вашему возвращению, а также тому, что выбор наконец сделан, и он пал на столь… Достойную избранницу.

Взгляды всех присутствующих говорили о том, что если они и радуются, то делают это очень сдержанно. И если чувства девушек я могла понять, то мужчины-то почему яростно глазами сверкают…?

И если меня и счел кто-то достойной, то только в качестве главного блюда на пир, только и всего. Я оперлась о руку Реджинальда, который абсолютно спокойно, даже чуть иронично рассматривал собравшихся, и с тоской подумала о праздниках на болоте. Эх, были времена.

— Я хотел бы представить леди Златенику отцу. Он отдыхает?

— Нет, милорд, его величество с нетерпением ожидал вашего прибытия, он примет вас немедленно в тронном зале, — тучный мужчина поклонился ещё раз и развернулся к огромным дверям, которых я сначала не заметила из-за скопления народа.

Теперь весь сброд спешно отодвигался в сторону, чтобы дать нам пройти.

Меня уже даже не впечатляла грандиозность и помпезность дворца, не удивляло золото, которое, как и предупреждал Редж, было просто повсюду. Мне просто хотелось куда-нибудь скрыться от назойливых глаз придворных… И одеться потеплее. Но нельзя ведь — это разрушит образ. Стоит только пару часов потерпеть, и потом в моем распоряжении будет всё, что я захочу — лужа, пруд, болото, всё, что душе угодно.

Зал этого дворца во многом напоминал зал в ''загородной резиденции'' Реджа — много золота, зеркала, потолки с картинами. Единственным бальзамом мне на раны, причем в буквальном смысле этого слова, стал потрясающий гладкий пол. После грубого камня двора он был просто идеальным.

Если в резиденции Реджинальда я не встретила почти никого, то здесь люди попадались на каждом шагу. Залы сменяли комнаты, комнаты сменяли холлы, а мы всё шли и шли. Точнее, я практически повисла на руке Реджа, предоставляя ему право практически волочь моё августейшее высочество к тронному залу. Мужчина, к моему удивлению, не особо возражал.

— Ника, мы пришли, — тихо шепнул Редж мне на ухо — я развлекалась тем, что считала количество досок в блестящем орнаменте на полу.

Я тут же распрямилась, откинула волосы на спину. Змейка по мановению моей руки ожила и теперь любопытным взглядом смотрела на присутствующих, то и дело облизывая клыки раздвоенным язычком.

Тяжелые дубовые двери перед нами распахнулись, тучный суетливый лорд куда-то исчез, а мы с Реджинальдом рука об руку выступили вперед, готовые изображать влюбленную пару.

Король Ристании сидел на высоком и на удивление простом троне, искусно сработанном из дерева. Мои зоркие глаза в пару мгновение подметили все резные листья, цветы, которые были с усердием прорезаны вплоть до прожилок. Каждая мельчайшая деталь, каждый нюанс был учтен в этом произведении искусства.