Я сглотнула и чуть подтянула себя к королю.

— Простите… — прошептала я. — Простите меня, это моя вина…

Взгляд короля обратился на меня, и вдруг его глаза расширились от удивления. Впервые за все это время, он видел. Он видел меня. Видел мою красную кровь, которая текла из рассеченной головы. Видел моё лицо, мои темные волосы, мои золотые глаза.

— Отец! — вдруг раздался крик Реджинальда.

Я вскинула голову, чтобы увидеть принца в дверях. Он возвышался над упавшими придворными. Его не было в зале, когда взорвалась сфера — более того, он стягивал перчатки для верховой езды. Его костюм был в пыли и в грязи.

Он оказался рядом в мгновение ока, бросив на меня ошарашенный взгляд.

— Приложи что-нибудь, — бросил он мне прежде, чем склониться над отцом.

Я даже не стала закрывать рану. Я заслужила это, заслужила после того, что я сотворила с Королем. С отцом Реджа… Боль прокручивалась болезненной иглой в голову, а теплая кровь все текла тонкой струйкой…

— Отец, все будет хорошо, — прошептал он с непередаваемой болью в голосе.

Я едва держалась, чтобы не разрыдаться. Ничего не будет хорошо. Если король умрет — а он умрет — ничего больше никогда не будет хорошо. Это я убила короля. Не Шарсэас, не Реджинальд. Я.

— Я пытался успеть к церемонии, — пробормотал Редж.

— Королю непозволительно опаздывать, — прохрипел старик.

Он выглядел жалко. Его корона скатилась вниз, теперь валялась там бесполезным куском цветного металла.

— Я не король, — мотнул головой Реджинальд.

— Через пару минут… Ты им станешь, — тяжело выдохнул король Ристании.

— Нет, — упрямо мотнул Редж головой, прикрывая глаза. Я понимала, что он искал надежды. Но также понимала, что он её не найдет.

Придворные потихоньку начинали шевелиться, подниматься с пола. Теперь я уже не могла убежать — но я приняла это как свое наказание. Я покорно склонила голову, слыша удивленные шепотки.

— Иллаур, — прохрипел старик.

Мальчик, который смотрел на меня до этого с презрением, теперь на четвереньках подполз к умирающему королю.

— Помогай брату, — прошептал король.

Я удивленно моргнула, на секунду выйдя из оцепенения… Брату? Это — брат Реджинальда? О боги. О боги. Его высочество… Мне никогда не говорили, какой из высочеств отдал приказ. Реджинальд не предавал меня. Его вообще не было в замке. Полными ужаса глазами я уставилась на мужчину. Он доверял мне. А я убила его отца.

Руки короля дрогнули. Он с последним усилием приподнял их, протянув одну мне, а вторую — Реджинальду. Я осторожно вложила свою ладонь в шершавую руку старика. В чертовски холодную руку.

Он свел наши с Реджинальдом руки.

— Благословляю вас, дети мои… — громко произнес он, и на это ушли его последние силы. Его туманящийся взгляд задержался на мне. — Аалира… — прошептал он.

Его глаза застыли. Взгляд мертвеца покоился на моем лице. Я судорожно вырвала руку из захвата человека, который только что дышал, говорил… Смерть не была некрасивой. Кроме этой. Эта была ужасающей. Противоестественной. Неправильной. В ней была повинна лишь я.

Реджинальд, встал. На его лице застыла надменная маска, кулаки сжались. Придворные с раскрытыми ртами смотрели на эту ужасающую стену. Реджинальд с каменным выражением лица возвышающийся над всеми.

Король, который только несколько минут назад сидел на троне, теперь мертвым телом распростерт на полу. Я, вся в своей собственной крови. Красной, отвратительно красной крови.

«Аалира» — эхом отдавалось в моей голове. «Благословляю вас… Аалира»

— Король умер, — вдруг произнес кто-то. — Да здравствует король!

Толпа зароптала, а потом радостно подхватила, счастливая, что теперь у неё есть занятие, что теперь она способна на что-то большее, чем просто бессильно смотреть, даже не в силах обсудить увиденное из страха перед Реджинальдом.

— Да здравствует король! Да здравствует король! Да здравствует король!

Когда я на негнущихся ногах вошла в мою болотистую обитель, Змейка раздраженно прошипела. Но какого же было моё удивление, когда шипение превратилось в человеческий голос.

— С ума сошшла? — набросилась на меня материальная иллюзия. Иллюзия! Которая не могла говорить. Которая не могла мыслить. Которая была только отражением моих мыслей и чувств. Охнув, я осела на мягкий мох. — Разгуливаешшь в таком виде-ссс!

Кровь перестала течь. Теперь она начала сохнуть, прямо на волосах. Ощущение было новое и, честно сказать, отвратительное. Может быть, мне это все только чудится? Я слышала, когда люди сильно ударяются о что-то головой, у них такое случается. Даже выражение есть такое «стукнутый».

— Это все Реджжинальд твой, — продолжила змейка. — Шшшлялсся, шшлялсся, кричал про таинсство, а тут не помог.

Змейка была очень зла. Чего нельзя было сказать обо мне. Я просто устала.

— Ты говоришь, — тупо пробормотала я.

— Верно подмечщщено, — иронично махнула хвостом змея. — Говорящщщая, шшшипящщая…

О духи леса, во имя все сущего, скажите, что это моё больное воображение, и я не веду беседу с собственным созданием. Как такое было возможно, я даже и не пыталась подумать. Создавать новых существ и наделять их силой было подвластно только, пожалуй, Владычице Болота, Хозяйке.

— Ты… Почему, того? — доходчиво довела я до Змейки то, что мне, собственно, хотелось узнать.

— Меня только шшто покормили сссилой, — сыто похвасталась Змейка. — Вкуссной, темной сссилой. Так шшто опассайся, я змея коварная.

Видимо, в доказательство этому, змейка звернулась клубочком и горделиво зашипела. А я, кажется, начала понимать. Взрыв черного солнца, который уложил камышом всех придворных, наверняка разлетелся по всему дворцу… Много ли здесь материальных иллюзий, куда было вбухано столько силы, сколько в мою Змейку? Не думаю. И если мне не хватало сил, чтобы наделить её голосом и разумом, то, похоже, взрыву это удалось.

Я кивнула самой себе, принимая это объяснение. Все равно лучшего не было. Реджинальд наверняка бы разобрался, но…

Я сглотнула и перевела мысли в другое русло. Не думать о Реджинальде. Ни в коем случае не думать о его… Теперь уже его величестве.

— Назвать тебя надо тогда, — вздохнула я, чтобы хоть как-то отвлечься.

Я слышала, что у болотных есть какой-то способ навевать туман на воспоминания, чтобы они были не такими яркими, не такими четкими. Чтобы они больше не мучили. Но этому меня не успели, либо не захотели обучить.

Змейка согласно покивала головой, переползая на другую сторону пруда. Удивительно. Я только мечтала о друге — и вот… Единственное, что не давало мне покоя, было то, что магия была черной. Черная магия Шайсэаса. Могу ли я доверять своей Змейке? И не проще ли, когда тот, кто с тобой в любое время дня и ночи совсем не способен вымолвить ни слова. Да, посоветовать он не может. Но и продать твои тайны служанкам, придворным, Байтсу — да кому угодно — тоже не в состоянии.

Змейка подложила хвост под голову и сощурилась, удивительно напомнив мне одно создание. Теплое, родное создание, по которому я очень скучала.

— Как тебе нравится имя Румяна? — спросила я змейку.

Глаза той увеличились.

— Нравитсссся. Но почему?! — вопросила змейка.

— Есть одна болотная жительница, зовут Румяной. Я с ней очень дружила, — улыбнулась я, но тут же снова поморщилась от боли в голове.

— И ты так по дворцу прошшлассь? — неодобрительно фыркнула змейка. — Прощщай, сссвобода! Теперь они тебя не отпусстят, когда знают, что ты их не ссъешшь.

— Даже люди могут есть людей, — я вздохнула, откидываясь на стену. Вот ведь чешуйчатая зараза. Нет чтобы пожалеть.

— Тебе придется это доказать.

Я только махнула рукой — нет, определенно, что-то Румяновское в ней есть. Скучая по дому, я создала себе копию единственного существа, которого я хотела оттуда видеть. Пусть и в немного… Видоизмененной форме.