— А у тебя есть выбор? — тем же тоном парировала госпожа Чамар, приперев меня к стенке.

Насколько помню, я ещё никогда в споре с ней не выигрывал. Видимо, и сегодня эта традиция не будет нарушена.

— А как же школа? — напомнил, что у меня, вообще-то, полно обязанностей.

— Ты что, японец, с их маниакальной тягой к посещению учебных заведений даже при наступлении конца света? Неважно, лезут ли из них щупальца или на заднем фоне гигантские роботы разрушают город. Какая ещё школа? — эмоционально воскликнула учёная, не веря своим ушам. — Тебе диплом отличника не пригодится. Ты же не на заводе собираешься работать. Твои мозги нужны науке в другом качестве. А при такой тяге к получению в них пулевого отверстия, она может их лишиться. Или получить, но только в колбе, отдельно от тела. И что мне тогда с ними делать? Суп варить?

— Всё. Понял. Осознал. Исправлюсь, — поднял руки с раскрытыми ладонями, прося остановиться. — Это всё? Можно я пойду домой? А то я себя плохо чувствую, — попросился на волю.

— Неееет, — радостно объявила с акульей улыбкой. — Сначала я хочу разобраться…, — взяла со столика портативный прибор для измерения напряжения А-поля, — почему прибор показывает, что ты что-то от меня скрываешь?

Силового снаряжения на мне в тот момент не было, так что, почему прибор показывал обратное, очень большой вопрос.

— И поверь, — ласково пообещала учёная с маниакальным блеском глаз, — если для того, чтобы выяснить это, мне придётся засунуть в тебя метровый анальный зонд, я так и сделаю. Так что лучше признавайся сам. Или снимай штаны. У тебя пять секунд на раздумья. Время пошло.

После разговора с госпожой Чамар я два дня приходил в себя. Успокаивался. Отдыхал. Размышлял над сказанным. Над своей жизнью. Над тем болотом, в которое загонял друзей, не замечая, как ими манипулирую. Хорошо хоть только словами, без привлечения способностей. Хотя в свете открывшихся фактов начал в этом сомневаться.

Благодаря очередному замыканию в моём мозгу, я стал ещё лучше взаимодействовать с мировым полем Авроры. Став его ощущать безо всяких вспомогательных устройств. И даже немного мог на него влиять. Конечно, не так эффективно, как если бы делал это с помощью силового снаряжения, но всё же. Пускай волшебником так и не стал, но ведь останавливаться на достигнутом не собирался. Даже если бы сумел. Тут как спуск с горки, где с каждым шагом приходится перебирать ногами всё быстрее и быстрее, чтобы не упасть.

Сейчас мне доступны лишь мелкие фокусы. Чему всё равно очень рад. Очевидно же — лучше иметь хоть что-то, чем совсем ничего. Если приводить аналогии, я стал кем-то вроде гипнотизёра и экстрасенса в одном лице. Таких людей в мире довольно много. Одни сильнее, другие искуснее, третьи опытнее, четвёртые лживее. Для того, чтобы воздействовать на людей им тоже не требуется силовое снаряжение. Однако разница в том, что я шагнул в этом направлении намного дальше. Дойдя до той границы, где мог влиять и на неодушевлённые предметы. Вроде той монеты, фокус с которой показывал Кэмпбеллам. Наука называла это явление психокинезом. Не такое уж мистическое явление, невозможное в принципе, как могло показаться. Согласно выводам учёных, человек способен им овладеть, но проблема в том, что у него не хватит энергии на что-то существенное. Для этого нужен более развитый мозг и источник энергии.

Школу я нагло пропускал, сославшись на болезнь. Всё равно сильно сомневаюсь, что смогу сейчас сосредоточиться на учёбе, ни о чём другом не думая. Не переживая, что начну неосознанно влиять на свободу выбора окружающих. Пока не разберусь с этим, не пойму, что мои способности под контролем, побуду на самоизоляции.

Найдя в себе достаточно смелости, обзвонил всех членов команды Мятежники Сент-Лоран и извинился перед ними за доставленные неприятности. За свою слабость и глупость. Попросил в случае, если к ним начнут по этому поводу приставать, посылать ко мне. Заверив, что я со всем разберусь.

После этих звонков на душе стало немного легче. Узнал, что никто из ребят меня не проклинает. Не жалеет о том, что во всё это ввязался. Для них всё закончилось относительно удачно. Мы начали свой путь никем и закончили его непобеждёнными. На пике славы. Ну а то, что она оказалась немного скандальной, только добавляло ей громкости. И даже некоторой пикантности, подогревая интерес у публики. Как утверждали близняшки Гловер — «Не так важно, что о тебе говорят другие, главное, как часто они это делают.»

Многие французские рыцари были нами повержены. Официальных обвинений Мятежникам Сент-Лоран никто предъявить так и не смог. По причине отсутствия доказательств. В газеты и интернет-блоги наши имена попали. Какой-никакой новый опыт мы получили. Эльза, Рой, Эвен и Поль даже смогли поднять на этом репутацию, доказав, что в последнем бою бились честно. Заслужив уважение. Мари и Джейн распирало от гордости. Девушки были счастливы, что смогли прославиться, одолев паладинов, будучи ещё оруженосцами. Прыгнув выше головы. Ну, а то, каким образом они это сделали, их личное дело. Кому не нравится, пусть жалуется куда хочет. Если он аристократ, то этим лишь повредит своему достоинству.

Когда моя мрачность, плохое настроение и затворничество вконец достали Ивон, девушка вновь проявила инициативу. Объявила о том, что завтра мы идём в клуб, развеяться. Всей командой. Отметить нашу победу, о чём как-то позабыли. Жизнь-то продолжается. Всё хорошо. Наш проект рано или поздно должен был закончиться чем-то подобным. Это же не значит, что мы не можем теперь ввязаться в другую драку? То есть… другое дело. Такое впечатление, что Ивон оговорилась не случайно, лишь бы это подняло мне настроение.

С учётом страшилок госпожи Чамар я не был уверен, как родители Ивон отнесутся к тому, что она поздним вечером пойдёт с таким пугающим мною в клуб. Однако эти опасения оказались напрасными. После работы, пригласив меня в свой кабинет, господин Жерар предложил выпить, чтобы создать непринуждённую обстановку. Завязал откровенный разговор, в котором объяснил, что не видит в просьбе дочери ничего странного. Она уже достаточно взрослая, чтобы принимать решения, куда и с кем идти. И вообще, в нашем возрасте ходить по клубам вполне нормальное явление.

Ничуть не смущаясь, также отец Ивон признался в том, что несколько раз проверял её на предмет «промывки мозгов». Разными методами. И все показали, что если она и дура, раз совершает одну глупость за другой, то не из-за меня, а от природы. Тогда уж претензии следует предъявлять им, как родителям. Поэтому господин Жерар попросил простить Виардо за её выходки, если таковые имели место, а также позаботиться о его старшей дочери. Отчего почувствовал себя неловко. Такое ощущение, будто мне её уже сватают. Хотя напрямую об этом речь не заходила. Господин Жерар не стал загонять меня в угол, заставляя сделать выбор. Вместо этого рассказал о том, что говорят в обществе и в высшем свете Парижа о нашем сражении с Ле Мартен.

По его словам, это стало заметным событием местечкового характера, поднявшим небольшую шумиху, но не более того. Поскольку и масштабы не те, и не влияло оно ни на что, и закончилось приемлемо. Без жертв и разрушений. Не потребовав вмешательства властей или выделения бюджетных средств.

Подумаешь, англичане сбили немного спеси с четырёх французских школ. Проучив их не в рамках официальных мероприятий, а в частном порядке. Одолев не силой, а хитростью. Будет им впредь наука. Пусть скажут спасибо, что сражения проходили на интерес, а не на серьёзные ставки, что тоже сыграло в нашу пользу. Небольшие выигранные пари Ивон не в счёт. Это дань традиции. К тому же, в составе Мятежников в этом «завоевательном» походе участвовали и настоящие ученики Сент-Лоран из уважаемых семей, и шотландцы, к которым у французов исторических претензий имелось гораздо меньше, чем к англичанам.

— Значит, всё обошлось? Никаких последствий не будет? — обрадовался.