Центр провинции Бамиан лежит на раздельной линии между снежными вершинами Гиндукуша и возвышающимися у истоков Гильменда горами Куги-Баба. Через Бамиан проходит главная караванная дорога в Туркестан, одно из ответвлений великого Шёлкового пути, которым по преданиям, пользовался ещё Александр Македонский в походе на Бактрию. Плодородная долина Бамиана заключена между крутыми, почти отвесными скалами высотой в четыре тысячи метров.

Мечеть Баба Мазари построена давно, ещё во времена короля Амануллы. После сегодняшнего Зухра[117] вожди всех племён, партий и движений Афганистана собрались на завершающее заседание. За прошедшие десять дней напряжённых переговоров, они сумели прийти к общему мнению.

Председательствующий на собраниях кади города Бамиана Устад Акбари, предоставил заключительное слово имаму Гейлани[118].

— Во имя Аллаха всемилостивого и всемогущего, — начал выступление Ахмет Гейлани, на правах представителя рода Дуррани. — Пришло время, братья, завершать великую шуру. Мы без малого десять дней не покладая языков трудились на гостеприимной земле хазарейского народа. Я рад, что нам, с помощью Аллаха и с его благословением, удалось прийти к трудному, но важному решению. Как говорил великий учёный Хамза аль-Исфагани, мир ему, «добрый конец, венчает всё дело». Поэтому и нам пришло время заключительной речи.

Я, как представитель крупнейшего пуштунского рода, был выбран, чтобы огласить общее решение. — Гейлани повернул ладони к небу и прикрыл глаза, обратившись к Всевышнему.

— Братья! Афганцы! — Почти прокричал он. Несколько веков наши народы живут в этих суровых горах и отражают попытки иноземцев сделать нас рабами. Но семь лет назад в брата нашего любимого короля вселились джинны, они помутили ему рассудок и повели по пути предательства. Рассудок помутился тогда не только у презренного Дауда, да проклянёт его Аллах. Рассудок помутился тогда у всего народа Афганистана. Ведь никто не поднял голос в защиту законного короля. Племена и роды начали выяснять, кто древнее, кто больше прав имеет на землю и на воду. На радость шайтана, гореть ему в Геенне огненной, это привело к захвату нашей несчастной родины коммунистами-безбожниками, которые начали взрывать мечети и расстреливать почтенных слуг Аллаха.

К счастью, Аллах помог нам, ниспослав испытание веры, и мы оказались достойны такого испытания. Мы решили, что пришло время восстановить справедливость и вернуть законному монарху престол, страну и народ… Хвала Аллаху, который по своей милости совершает всеблагое! Возрадуйтесь, правоверные! Аллаху Акбар!

— Аллаху Акбар! Аллаху Акбар! Аллаху Акбар! — поднялся такбир[119] под своды старинной мечети, слившийся в единый хор голосов.

Вожди согласились с тем, что король будет гарантом единения Афганистана, законы будут приниматься на основе шариата, земли занимаемые родами будут под управлением советов старейшин этих родов, а под непосредственным управлением двора будет столица и ближайший округ. Племя Баракзай, от которого ведёт свой род Захир-Шах, сильно пострадало от репрессий безбожного правительства и не сможет сегодня возвыситься даже с королевской помощью, тем более, что король и от них не получил когда-то поддержки и вряд ли это забудет.

Для решения споров между общинами и нужен верховный шариатский суд, почётным верховным кади, которым выступит Захир-Шах.

Теперь нам осталось только выбрать посланцев к королю и согласовать текст обращения народов Афганистана к монарху. С предварительным текстом все желающие могут ознакомиться после окончания нашего заседания. Иншалла! Аллаху акбар!

— Аллаху акбар! — опять зашумели голоса, постепенно сливавшиеся в дружный хор.

К микрофону подошёл мужчина в черном камизе на полевой армейской форме защитного цвета. Он огладил ладонями окладистую чёрную бороду, обвёл взглядом мечеть и негромко прокашлялся в ладонь.

— Слово предоставляется раису «Исламской партии Афганистана» малику гильзаев[120], Гульбеддину Хекматияру, да благословит его Аллах. — Председатель приветственно качнул ладонью.

— Я бесконечно счастлив от того, что наш многострадальный народ наконец-то собрался и без иноземных помощников сам решил, как жить дальше. — Хекматияр не отличался многословием. — Правильное решение мы приняли, или не правильное, но это наше решение, и нам впоследствии придётся предстать перед Аллахом, мир ему, чтобы послушно выполнить его волю.

У меня, дорогие братья, есть предложение. Посмотрите в сторону священных гор Ходжагара… Что вы там видите? Огромные изваяния[121], возведённые идолопоклонниками. Мне кажется, что наступил день, когда надо воплотить чаянья мусульман долины Бамиана и снести порождения демонов с лица нашей страны. Меня лично, вид этих идолов просто оскорбляет. Это постоянное поношение Аллаху, мир ему! Великий Пророк Мухаммад, да благословит его Аллах и приветствует, будет счастлив, когда узнает, что этих болванов больше не существует. Аллаху акбар!

— Да! Правильно! Верно! — зал мечети взорвался радостными возгласами. Всем присутствующим вдруг показалось, что именно в этих истуканах и заключена злосчастная судьба народов Афганистана. — Взорвать! Уничтожить! Стереть в пыль!

Через две недели в главной кабульской мечети Ид-Гах состоялось первое заседание нового королевского совета. Совет решено было собрать именно в мечети, а не в старинном королевском дворце, так как требовалось подчеркнуть единство монарха, народа и Всевышнего.

На совете было провозглашено возвращение старого названия страны, старого флага, герба и гимна. Завершилось торжественное заседание выступлением Захир-Шаха перед многотысячной толпой кабульских жителей, собравшихся на огромной площади.

Король поднялся на специально построенный для этого случая помост. Пока он шёл, в его голове пронеслась картина недельной давности, до сих пор вызывающая слёзы умиления. Вдоль всей дороги от аэропорта, куда прибыл его самолёт, до отеля «Интерконтиненталь», что на восточной окраине города, стояли улыбающиеся, радующиеся люди. Они были бедно одеты, лица их были измождены, но на этих лицах читалось просветление. Это были самые счастливые минуты жизни короля. Рядом с ним была его добрая Хумайра, и старший сын Ахмад Хан с женой.

Король отстранил уверенной рукой телохранителя и вышел к микрофону.

— О, любимые дети мои, да дарует вам Аллах милость и благословение, — голос короля, возраст которого приближался к 80, вдруг обрёл стальную твёрдость. — Скоро завершится Хадж, мы будем ликовать и веселиться, прославляя Аллаха, на празднике Ид аль-Адха[122], будем приносить в жертву барашков, и это будет первый праздник в возрождённой стране. Сегодня мы тоже будем праздновать. Это поистине великий день в истории нашей страны, да пошлёт нам Аллах милость и благословение. Окончился долгий путь в лабиринте заблуждений, куда столкнули нас происки шайтана. — Он на секунду сделал паузу, которая тот час же заполнилась радостными воплями толпы.

— Аллаху акбар! — призыв, усиленный микрофоном, разнёсся над головами огромной толпы. — Путь нам предстоит трудный, но, уповая на милость Аллаха, мы приложим колоссальные усилия, чтобы жизнь в нашей стране стала достойной предков наших, что завещали нам хранить Афганистан, во имя Аллаха милостивого и милосердного. Я обещаю вам, что Афганистан будет оплотом мира и добрососедства, нам нечего делить ни с кем из соседей, но мы не допустим больше вмешательства в наши дела никаких иноземцев, какие бы сладкие речи они не произносили.