Статуя дамы в синем раскачивалась на своем постаменте. Скорость росла. От стен отскакивали огненные стрелы. Горящий медведь приближался и готовился вскочить на платформу. Роберта увидела два снаряда, выпущенных с холма в сторону Ниньи. Они обогнули статую, свернули к медведю и исчезли в изъеденной молью разверстой пасти. И одновременно взорвались, разметав куски горящей шкуры во все стороны.

Платформа скатилась в порт, проехала вдоль причала, соскользнула в воду и медленно поплыла от берега. Улица, по которой перед этим шла процессия, горела, словно по ней пронесся поток раскаленной лавы. Но Роберта, Лилит и Ганс-Фридрих были живы и здоровы.

Они находились в миле от Антиохии, когда на катере «Тузиталы» появились Грегуар и Ренар. Густавсон сыграл свою роль тревожного маячка. Всех подняли на борт, и катер удалился. Символ Воды оставался на плаву еще несколько мгновений. Потом Нинья ушла под воду лагуны, игравшую кровавыми и золотыми отблесками. Ее лицо смотрело в сторону города — его с довольным урчанием пожирал Огонь.

— Арчибальд, что вы скажете об этом?

Баньши всеми правдами и неправдами заставила Фулда покинуть Базель и посетить вместе с ней это зловонное болото Орегона. Гудящие над ухом комары терзали нервы. Он пропустил праздник своей коронации. Известие о нападении на Перепись не улучшило его настроения. Кроме того, после похищения Лилит он чувствовал себя тем лучше, чем реже видел колдунью. А потому крайне недовольным тоном пробурчал:

— И каких слов вы ждете от меня? Я вижу гигантский самолет. Вы заставили меня пересечь Атлантику, чтобы показать мне гигантский самолет. Потрясающе.

— Потрясающе, потрясающе, — с энтузиазмом подхватила колдунья, делая вид, что удовлетворена комплиментом. — Вы повторите это, когда окажетесь внутри. Следуйте за мной.

Муницип вошел в самолет через люк в хвостовой части и увидел перед собой сине-зеленый туннель, поражающий своими размерами. Они дошли до двери, порог которой Фулд переступил с некоторым опасением. А Баньши не переставала тараторить:

— Мы внутри «Геркулеса Н-400», самого большого в мире самолета, построенного миллиардером Говардом Хьюзом. Его заднее оперение высотой с восьмиэтажный дом, а крылья размером с футбольное поле. Он мог нести два танка «Шерман» и сто пятьдесят солдат. К тому же он, — она ударила по корпусу, издавшему гулкий звук, — полностью изготовлен из дерева. Удивительно, не правда ли?

В конце коридора находилась бронированная дверь с глазком. Фулд заглянул в него и увидел тюремную камеру. Там на четырех цепях, свисавших с потолка, томился плюшевый мишка Лилит. Он не шевелился и был ужасно грязным. Левое ухо было оторвано. У муниципа сжалось сердце, когда он подумал о девочке. Глупо, но он скучал по ней.

— Арчи? — пронзительным голосом позвала Баньши.

Она ждала его перед грядкой, на которой росли искривленные растения с больными листьями. Фулд обогнул ее, заметив, как нечто вроде орхидеи с черными лепестками следило за его продвижением. Они добрались до лестницы, за которой начинались два коридорчика.

— Внизу апартаменты. Наверху — кабина пилотов, — разъяснила колдунья.

Баньши взобралась по ступенькам, вошла в кабину и уселась перед панелью с множеством кнопок, ручек и циферблатов. Муницип последовал за ней в носовую часть чудовищного самолета. За стеклами кабины по поверхности коричневой воды, по которой плавали какие-то бревна, вились клубы тумана. Фулд устало опустился в кресло. У него было лишь одно желание — вернуться в Базель и насладиться своей властью.

— Вы загнали меня сюда, чтобы похвастаться новым плавучим дворцом? — проскрипел он. — Хорош. Особенно камера. Буду посылать вам несговорчивых кукол.

Баньши уже застегнула ремень безопасности и теперь сосредоточенно щелкала выключателями.

— Издеваетесь, Арчи. А ведь наш крестовый поход по-настоящему только начинается. Исторический персонаж должен входить в историю с высоко поднятой головой. И хочу вас поправить — это не плавучий, а летучий дворец.

Фулд следил за действиями колдуньи, испытывая нешуточное беспокойство.

— Вы же не собираетесь взлетать на этой реликвии? Если не ошибаюсь, Хьюзу это не удалось.

— «Гусь-Щеголь» продержался в воздухе шестьдесят секунд 2 ноября 1947 года. У нас получится лучше.

Фулд разозлился. Хотел встать, но ремни опутали его грудь и прижали к креслу.

— Эй! Кармилла! Требую... Я должен вернуться в Базель!

Колдунья длинными пальцами постукивала по циферблатам.

— Альтиметр — о'кей. Горючее на нуле — о'кей. Лопасти — о'кей.

Она выглянула в левый иллюминатор и четырежды сделала жест запуска винтов. Огромные лопасти завертелись с невероятным ревом. Она повторила операцию с правыми винтами. Те присоединились к первым. Гигантский гидросамолет тяжело содрогнулся.

— Послушайте, — попытался урезонить ее Фулд. — Вот что мы сделаем: вы летите на этом самолете, а я следую за вами на «Пеликане». Согласны?

— Мне будет одиноко и скучно. Кто будет беседовать со мной? Нет, Арчи. Вы мне нужны. Вы же настоящий полководец, — добавила она, нахмурив брови. — Ваши ценные советы будут по достоинству вознаграждены.

— А Базель, мой город...

— Им будут управлять без вас. К тому же, если все пойдет как надо, наше отсутствие не будет долгим.

Фулд увидел, как накренился его «Пеликан». Пилоты сражались с двумя кайманами, которые вскарабкались на поплавки. Третья рептилия готовилась прыгнуть на них сзади. Баньши вцепилась обеими руками в штурвал и глядела прямо перед собой. Вывела винты на полную мощность. О корпус билась вода. Фулд держался за подлокотники. Он ждал, что «Гусь-Щеголь» вот-вот развалится.

— Вы нас убьете, — прохныкал он.

Показался край болота — густое переплетение черных искривленных деревьев. Кайманы на берегу ждали, когда они разобьются. Фулд не хотел окончить свои дни в брюхе этих тварей. Из его губ вырвался хриплый, приглушенный вопль. Баньши присоединилась к нему.

Она потянула штурвал на себя. Нос машины поднялся. Гидросамолет вырвался из объятий болота с ужасающей медлительностью. Деревья скользнули под брюхом самолета и исчезли, поглощенные туманом. Они по крутой траектории неслись в небо, рассекая воздух. «Гусь-Щеголь» пронзил облака, тяжело лег на правое крыло и направился к востоку.

Мужчина был высок. Каштановые волнистые волосы обрамляли чересчур бледное для тропических широт лицо. Широко расставленные голубые глаза придавали ему до странности меланхоличный вид. Но они могли меняться, как поверхность шотландского озера. Иногда они были мирными и бездонными. Иногда — жесткими и опасными, словно предвещали бурю. Тогда они становились серыми. И тот, кто глядел ему в глаза, отводил взгляд в сторону.

Он рассматривал макет высотой два фута, стоявший на низеньком столике, — маяк Скерривор в масштабе один к пятидесяти, сооружение, известное всем морякам северных морей, которое построил его отец. Крохотные лавовые булыжники превосходно передавали матовую поверхность шотландского гранита. Но макету не хватало самого главного, того, что вело моряков по ночам и в бурю, и в затишье, того, что походило на путеводную звезду, — фонаря, который спас немало человеческих жизней.

Кряканье летящей утки отвлекло человека от романтических воспоминаний. Он неспешно вышел на террасу. Над отвесными скалами, окружавшими долину, всходило солнце, окрашивая вершины в шафран и пурпур, разбавленные розовыми тонами. Залив был еще погружен во тьму. Но по каналу, ведущему из Тихого океана в порт, что-то двигалось. Кто-то направлялся к его жилищу, несмотря на ранний час. Но он никого не ждал.

Мужчина вернулся в дом, закурил сигарету и принялся кружить вокруг маяка, приоткрывая врата своего воображения. Какую историю присочинить к этому кусочку вселенной? Историю призраков, непременно историю крови и страданий. Потерпевшие кораблекрушение могли устроиться в этом здании-обманщике, завлекать корабли на прибрежные скалы и беспрепятственно грабить их... Но зачем плести интригу в доброй старой Шотландии? А если перенести события в наше время, забыв об эпохе Якова I? Написать современный роман. Дикарство у врат наших городов. Это придаст пикантности повествованию!