Девять часов

Мы заметили сома, о котором говорил Ван дер Деккен. Он движется тем же курсом, что и мы. Его черное извивающееся тело не короче «Альбатроса». Даже на таком расстоянии он производит ужасающее впечатление. Сом высунул голову из воды и заревел, глядя на нас. Ренар утверждает, что мы уже над океаном Чудес. И действительно, стихии изменили облик. Облака стали более ватными, тени — четкими, а поверхность воды затянул туман. Меня преследует ощущение дежа-вю. Краем глаза замечаю призрачные формы. Пора спать, чтобы восстановиться после вахты. Лилит наслаждается утренним сном.

Полдень

Сомнений не осталось — мы покинули реальный мир и окунулись в призрачность. На меня напал святой Георгий. Старый враг. Опять пытался прикончить меня. Он прятался в тайниках души, поджидая оказии. Океан Чудес, похоже, наделил его телом.

Меня насторожил запах. Когда я открыла глаза, лошадь занимала добрую половину крохотного пространства каюты. Она не смогла пролезть через дверь. В моих вещах рылся мужчина в латах. Святой Георгий художника Карпаччо. Он шумно дышал и вонял немытым телом.

Лошадь заржала, заметив, что я проснулась. Святой Георгий обернулся. В одной руке он держал мои домашние тапочки из лебединого пуха. Его губы скривились в хищной усмешке, которая преследует меня, он выхватил меч и вскинул его... К счастью, в это мгновение появился Грегуар. Он толкнул дверь, которая ударила лошадь в бок, и оцепенел, увидев рыцаря в латах... Святой Георгий вместе с лошадью растаяли так же, как и мои родители утром. В каюте остались лишь вонь и домашние тапочки у изножия моей койки. Перед происшествием они лежали в ящике комода.

Вторая половина дня

Лилит едва не покинула нас. Густавсоны выбрались из своего убежища. Она спокойно играла с ними на палубе. Я мечтала, разглядывая лубок. И вдруг увидела, как Лилит стала прозрачной. Но полностью не исчезла. Все длилось несколько секунд. Стоило мне выкрикнуть ее имя, как она повернула ко мне голову и тут же стала плотной. У меня пробегает мороз по спине, когда я пишу слово «плотная». Прибежал Грегуар. Схватил ее за руки и стал их рассматривать. Они оставались полупрозрачными.

Вечер

Если мне уготовано сохранить лишь одно счастливое воспоминание об этом ребенке, то оно будет таковым: Лилит сидит на коленях Грегуара, а тот рассказывает ей сказки. Мы же слушаем и созерцаем то, что сказки творят на палубе корабля. В конце концов, океан Чудес по праву заслужил свое название.

Семь гномов, выйдя из лачуги, остановились рядом с нами, чтобы посмотреть, на кого похожа Спящая Красавица. Синяя Борода был ужасен, настоящий палач. Белоснежка драила палубу «Альбатроса» до и после своего воскрешения. Что касается Русалочки, то она перепрыгнула через борт и вернулась во дворец отца. Когда закончилась последняя сказка, все герои покинули нас.

Укладывая Лилит спать, я не могла не подумать об отравленном яблоке. Погладила черные волосы девочки, поцеловала ее, закрыла дверь... А теперь сражаюсь с собой — не хочу забегать в ее спальню каждые пять минут, чтобы удостовериться, что она спит в кроватке, а не в стеклянном саркофаге. К счастью, с ней Густавсоны. Они ощущают ее присутствие в этом мире. При малейшей тревоге они предупредят нас.

Высокие тучи скрывают звезды. Небо испещрено голубыми вспышками. Похоже на танец ведьм. Мы решили усилить наблюдение. Двое бодрствуют на вахте, а третий спит на палубе, чтобы остальные видели его.

18 апреля, два часа ночи

Мы приняли мудрое решение. Меня отправили спать первой. Закончив дежурство, Грегуар разбудил меня, и тут нас позвала Ренар. Слова были лишними — на нас надвигались три Кармиллы Баньши. Каждая держала в руке нож, готовясь бросить его в нас. Густавсоны спали. Им снился кошмар. Баньши собиралась пригвоздить к мачте не Ринго, а нас.

Мы объединили силы, создав ментальную проекцию будильника, чей пронзительный звон донесся до самых дальних закоулков корабля. Две Кармиллы исчезли. А третья, принадлежащая большому любителю поспать Гансу-Фридриху — готова дать руку на отсечение, — бросила нож. Он вонзился мне в живот. Грегуар не осмеливался пошевелиться. Баньши усмехалась. А я, как ни странно, ничего не чувствовала.

Схватила оружие за ручку и заметила, что лезвие было убирающимся. Ганс-Фридрих соединил в своем сновидении цирковое оружие, использованное Ренар, и нож, убивший Ринго. Маленькое искажение реальности, которое спасло мне жизнь. В это мгновение мадам Густавсон с силой толкнула мужа, ибо Баньши и ложный нож испарились. Мы отделались легким испугом.

Пять часов

Мы говорили о Лилит, о нас, о будущем. Стараясь забыть о кошмаре, который преследует нас с Лиденбурга. Мы обещали себе, что добьемся своих целей. Всей семьей посетим остальные страны. Станцуем вокруг костра вместе с аборигенами. Будем спать в ледяных дворцах и юртах. Мы даже представили себе далекое будущее с Лилит, подростком-бунтарем. Заклинание от яростно захлопнутой двери, чтобы сбить спесь с любого начинающего бунтовщика. Мы все еще мечтали, когда нас атаковал кальмар.

На самом деле их было десять. И наша история едва не закончилась этой атакой. Два отвратительных существа взобрались на капитанскую рубку — мы замешкались и не успели ничего предпринять. Ренар спала глубоким сном. Мы попали в плен в рубке — на стеклах появились клейкие следы от присосок. Крышу сорвало, а нас попытался ухватить клюв гигантской канарейки.

Грегуару хватило присутствия духа включить туманную сирену. Чудовища исчезли с пробуждением Ренар, оставив многочисленные следы на палубе и рубке. Они повредили несколько вертикальных винтов. Грегуар надеялся отремонтировать их.

Десять часов

Вот уже несколько часов мы неуклонно снижаемся. Лилит не проснулась. Она лежит у меня на животе. Дважды она начинала терять плотность, дважды я шептала ее имя, и она вновь цеплялась за реальность. Ждать. Нам не остается ничего иного, как ждать и надеяться.

Туман рассеялся и открыл метеор. Огромный черный булыжник окружала синяя вода с аметистовыми отблесками. Раньше здесь была Антарктида. Пассажиры «Альбатроса» бросились на нос, чтобы полюбоваться зрелищем. Лилит, как маленькая обезьянка, цеплялась за плечи отца.

— Как мы отыщем Эрментруду? — забеспокоилась Роберта. — А если она прячется внутри этого болида...

— Вон там, похоже, виднеется дымок! — крикнула Ренар.

Все посмотрели туда, куда она указывала. С южной стороны метеора в воздухе вилась тонкая серая струйка.

— Беру курс на нее, — решил Грегуар.

— Может, там потерпевшие кораблекрушение? — усомнилась Ренар.

— И все же надо...

«Альбатрос» задрожал и сам встал на курс, ведущий к колонне дыма. Палуба под их ногами содрогнулась. Нарушился режим вращения винтов.

— Что происходит?

— Эрментруда, — ответил Грегуар, крепче прижимая Лилит к себе. — Она направляет нас.

Ренар ощутила, как ее пистолеты выпрыгнули из кобур и улетели за борт. Гвозди, удерживающие доски, с визгом вылезали из гнезд и гнулись. Винт одной из больших мачт сорвался с оси и, вращаясь, улетел в сторону метеора. Роберта нагнулась, уклоняясь от неопознанного металлического предмета.

— На корму! — взревел Грегуар.

Винты срывались один за другим. Форштевень взорвался, поперечные балки, которые уже ничто не держало, унеслись в пустоту. Скалистая поверхность летела навстречу с огромной скоростью. Электродвигатели пробили палубу, разнесли в щепки центральную рубку и рассыпались в воздухе. Цепляясь за кормовое ограждение, они увидели, как самый крупный двигатель переломился надвое и рухнул вниз.