Около двух часов дня гарнизон Рейкьявика капитулировал под угрозой обстрела города из тяжелых корабельных орудий. К вечеру все стратегически важные позиции на западе Исландии были заняты немецкой пехотой. В соответствии с планом Арренс высадил на острове лишь около половины солдат, находящихся на «Европе» и «Бремене».

«Скорее отбирайте у пленных винтовки, — напутствовал он десантников, — их вдвое больше, чем нас».

После захода солнца соединения Цилиакса покинули рейд. «Адмирал Шеер» сразу же повернул на юг, имея задачу прорваться на маршруты трансатлантических конвоев. «Бисмарк» же, следуя за «Бременом», возглавившим эскадру, направился на север. Этот ложный ход в сочетании с более или менее стандартными дезинформационными мероприятиями в Тронхейме должен был создать у противника впечатление, что Полярный флот возвращается в Норвегию.

Пятого ноября порт Рейкьявик был атакован «свордфишами» с авианосца «Фьюриес». Попадания получили два застрявших в гавани транспорта: английский и аргентинский. Кроме того, старый датский броненосец, на мачте которого развевался флаг Датско-Исландской унии, получил в правый борт три торпеды, перевернулся и затонул.

Ночью английские корабли имели ряд радиолокационных контактов с неопознанными целями. В течение ночи Форбс поддерживал соприкосновение, и в 9:20, за четыре минуты до восхода солнца, «Кинг Джордж» открыл огонь по немецкому кораблю.

«Шеер» сосредоточил ответный огонь на «Фьюриесе» и добился трех попаданий, не причинивших кораблю серьезных повреждений. В свою очередь стрельба английского линкора не была результативной: четырехорудийные башни все время выходили из строя, двухорудийная же не обеспечивала необходимой плотности огня. Около полудня Форбс был вынужден прервать бой: адмирал Тови срочно отзывал авианосец «Фьюриес» и сопровождающие его корабли на соединение с главными силами, двигающимися от Фарерских островов к Исландии. На отходе английские корабли были внезапно атакованы пятью немецкими самолетами-торпедоносцами[149]. Попаданий не было, но нервозность на эскадре, и без того заметная после безрезультатного утреннего боя, дополнительно возросла.

В ночь на шестое ноября Арренс понял, что его корабли оторвались от противника. На обоих лайнерах закипела работа: их перекрашивали, устанавливали дополнительную дымовую трубу, изменяли начертание надстроек.

Утром 7 ноября, в день Я лайнеры «Европа» и «Бремен» в сопровождении Полярного флота Германии встали на якорь на рейде ирландского города Корк. Операция «Северный гамбит» вступила во вторую фазу.

Даудинг задержал премьер-министра при выходе из зала заседаний.

—  Я должен со всей серьезностью поставить вопрос о безопасности южной Англии, господин премьер-министр, — начал он. — Силы 10-й и 11-й групп на исходе. Вторые сутки немцы ведут воздушное наступление с такой яростью, которой еще не было в истории Битвы за Британию. Черчилль посмотрел прямо перед собой:

—  В связи с последними событиями на Западе я склонен рассматривать это последнее усилие Люфтваффе как стратегическое прикрытие Исландской операции, — ответил он.

Даудинг не успел сказать премьер-министру, что речь идет о последних усилиях не столько германской, сколько британской истребительной авиации.

Ночью 7 ноября жители города Пензанса, расположенного на полуострове Корнуолл, километрах в тридцати от мыса Гуэннап, были разбужены очередной, третьей за последние полтора месяца имитационной выходкой немцев, которые, по-видимому, всеми силами старались отвлечь внимание от района Рейкьявика. На этот раз масштаб выброски был заметно больше, чем в прошлый раз: стрельба и крики распространялись к югу и северу от города. Никакой паники, однако, не было.

К восьми утра Штудент мог с уверенностью сказать, что дело сделано. Генерала по-прежнему мучили приступы головной боли после недавнего ранения, врачи настаивали, что он должен оставаться на лечении по крайней мере до Нового года. Все же Штудент настоял на своем. Вновь, как и в Бельгийской кампании, он действовал в первом эшелоне сил вторжения.

Постоянные крики «волк», «волк» возымели предсказанные результаты. В Корнуолле никто — от командующего обороной округа до последнего сапера, дежурящего возле заложенного под аэродромые сооружения фугаса, — уже не верил в возможность высадки. 7-я парашютная дивизия выполнила свою задачу и почти не понесла потерь на этом этапе операции.

Около полудня началось десантирование 22-й посадочной дивизии, солдаты 21-го армейского корпуса занимали оборонительные позиции к северу от Пензанса. «Морской Лев» начался, и пока что потери были меньше запланированных.

Для Черчилля и Айронсайда высадка также оказалась полнейшей неожиданностью, и в течение какого-то времени они были склонны даже рассматривать ее как некий отвлекающий маневр. Лишь к середине дня, когда стало ясно, что немцы ведут боевые действия почти по всей южной оконечности Англии — от мыса Лизард до Ярмута, когда на Корнуолле и в заливе Лайм уже обозначился явный успех атакующих, которые соединили тактические плацдармы в оперативный и начали проникновение в глубь английской территории, когда попытка Портсмутской флотилии обстрелять плацдарм и уничтожить высадочные средства обернулась гибелью двух эсминцев, попавших под удары пикирующих бомбардировщиков из Шербура, когда выяснилось, что английские истребители отсутствуют в воздухе, несмотря на прямые обращения Черчилля к Даудингу, — только тогда высшее руководство Великобритании убедилось, что оно имеет дело с серьезной операцией противника.

С началом битвы за южную Англию совпало резкое осложнение политической обстановки в Ирландской республике. В два часа дня Дублин неожиданно в ультимативной форме потребовал вывода британских войск «с территории единой и неделимой Ирландии». В 4 часа стало ясно, что в Эйре происходит военный переворот. И еще двумя часами позже Черчилль узнал, что этот переворот поддержан высадкой в порту Корк немецких войск.

Премьер-министр приказал разрушить Корк и Дублин тяжелыми ночными бомбардировщиками. Главный удар был нанесен по портовым сооружениям городов, но на судьбе оперативного соединения «А» это не отразилось. С заходом солнца соединение Цилиакса легло на курс, ведущий к Бресту.

Арренс отпустил эскорт. Наступила последняя стадия несколько авантюрного шахматного начала, известного как «Северный гамбит».

В Ирландском море «Бремен» подорвался на мине. Несмотря на тяжелые повреждения, полученные кораблем, Арренс требовал сохранить полную скорость. То, что они сейчас собирались сделать, можно было осуществить лишь в утренних сумерках, когда все кошки выглядят одинаково серыми.

После того как немцы захватили побережье Франции, судоходство через порты южного и восточного побережья практически прекратилось. Уже почти полгода основной грузопоток шел через Ливерпульский порт, сохранение его в работоспособном состоянии было непременным условием существования всецело зависящей от подвоза Великобритании. Арренс рассуждал, что в этих условиях англичане не могут «закрыть» город даже во время войны: проходы через минные поля должны быть очень широкими, таможенный досмотр с неизбежностью будет носить формальный характер. Тем более что Ливерпуль находился в тылу, немецкие самолеты ни разу не бомбили его. Город представлял, что такое современная война, очень смутно.

…Почти у входа в порт «Бремен» получил в правый борт торпеду с одного из английских катеров. Корабль загорелся, огонь береговых батарей привел к разрушению надстройки и большим потерям в личном составе. Понимая, что лайнер обречен, Арренс аккуратно пропустил «Европу» и развернулся поперек фарватера. Затем он опустил носовую аппарель, и танки-амфибии, неуклюже переваливаясь, пошли на ощетинившийся выстрелами берег. Когда последняя боевая машина скрылась в волнах и лайнер, теряя запасы плавучести и остойчивости, начал заваливаться набок, Арренс отдал свой последний в этой операции приказ: