— Лоис, Кэролайн Фишер, Ребекка Мор — все эти женщины и другие, о которых мы с тобой знаем, боятся тебя. Никто из них не знал о твоей модели поведения, о том, что это происходит всю твою жизнь. Теперь они все в курсе. Если ты думаешь, что тебе сойдет с рук причинение кому-либо из них боли или ты примешься снова угрожать им, ты очень ошибаешься, — предупреждает Бак.

— Я не знаю, какую картину ты пытаешься нарисовать обо мне, но меня возмущают последствия. Я никогда не поднимал руку на свою жену, на Мию. Она подтвердит это, верно, дорогая? — Я смотрю на Мию, которая теперь свернулась калачиком, поджав под себя ноги, в углу дивана. Я хочу пойти обнять ее и задушить, все сразу. Это приятное ощущение, которое позволяю себе прочувствовать внутри себя. Я не верю, что Бак может сравниться с моим огнем. Я могу победить его, если захочу.

Вы, наверное, уже поняли? Мой маленький план на наш самый лучший день. Моя болезненная маленькая жена, мой тайный запас пороха. Конечно, эти два понятия связаны. Но что больше всего ранило бы мою жену на данный момент, учитывая эти новые факты, изложенные ее любовником? Что ранило бы ее больше всего — ее смерть от моей руки или то, что она никогда больше не увидит своих детей? Это интересный вопрос. Я планировал первое, но теперь мне, возможно, придется изменить план.

Всегда есть варианты, когда ты умнее всех. Мы с Гретхен продадим дом в Колумбусе, используем все, что я заработаю, чтобы начать все сначала. Я читал, что Нэшвилл процветает, один из самых быстрорастущих городов в стране; может быть, мы переедем туда. Я читал, что сейчас это больше, чем музыка кантри, гораздо больше. Лоис там нравится, и будет забавно встретиться с ней снова. Мне нравится мой новый план.

— Итак, сегодняшняя небольшая встреча ради того, чтобы заставить меня подписать эти бумаги, отказаться от коттеджа, что меня вполне устраивает, учитывая соседей — без обид, Бак, — и я получу дом в Колумбусе. Верно?

— Да, — говорит серый шар в углу дивана. — До тех пор, пока ты соглашаешься оставить меня, мальчиков и мою семью в покое.

Мой смех нарушает тишину в комнате.

— Миа, у тебя истерика.

Мальчики будут со мной. Им нужен отец. Они переросли все эти мамины заботы. Пришло время им стать мужчинами, о чем я постоянно говорил своей жене. Неужели она забыла все, чему я ее учил? Для мальчиков естественно начать отдаляться от своей матери и поворачиваться ко мне, своему отцу. Это ожидаемо. И поэтому, конечно, они будут со мной. Миа смотрит на меня, и Бак тоже. Я хочу заверить ее, что все так и должно быть. И это так.

— Ты сможешь навещать меня, не волнуйся. Ты хорошо поработала с ними. Теперь — моя очередь, — говорю я. Как будто разговариваю с ребенком. Мы рассматриваем одни и те же моменты до тошноты. Это расстраивает. Я чувствую, как сжимается моя правая рука. Натягиваю улыбку, провожу языком по зубам. — Я буду с ними сегодня вечером, как только выберусь отсюда. Не о чем беспокоиться.

Миа разворачивается, опускает ноги на пол, наклоняется вперед и выдает:

— Мальчики останутся со мной. Точка.

Я борюсь с желанием дотянуться до нее. Чтобы ударить, сильно, так сильно, что она пролетит через всю комнату. Серый шар летит в небытие, ее голова разбивается о пол.

— Все это здесь, в соглашении, которое ты подпишешь, — говорит Бак. Я знаю, что он перенаправляет мое внимание на себя. Глупый человек, который вмешался в мою жизнь, связался с моей женой. Ему лучше быть начеку.

— Я разделю имущество, но не соглашусь отказаться от своих детей. Кто бы стал просить об этом? Это неправильно. Мальчикам нужны их отцы. Посмотри на террористов. Посмотри на тюремную систему. Тюрьмы заполнены мальчиками без мужских образцов для подражания, — объясняю я. Это правда, мы все это знаем.

— Иногда лучшего отсутствие образца для подражания, чем ужасный. Возможно, мне потребовалось слишком много времени, чтобы увидеть тебя таким, какой ты есть, но они все еще достаточно молоды, чтобы быть спасенными. Ты не раскрыл им себя, ты не использовал их и не причинил вреда, и за это я очень благодарна. Ты должен знать, что, если бы ты прикоснулся к ним, причинил им боль, я бы оставила тебя. Но ты ведь уже знаешь это? Вот почему, я полагаю, ты не поднимал на них руку. Они были укрыты от твоей жизни за пределами нашего дома, от правды о том, кто на самом деле их отец.

— Я изучила этот вопрос это, Пол. Они не должны заканчивать так же, как ты, с твоим характером и другими проблемами. Они этого не сделают, если я смогу помочь. Мой папа будет для них гораздо лучшим примером для подражания, среди прочих.

Миа только что посмотрела на Бака? Я собираюсь убить его.

По какой-то причине Миа все еще говорит. Она добавляет:

— И с ними все будет в порядке. Они оба станут хорошими мужчинами, несмотря на тебя. — Моя жена скрещивает руки на груди и улыбается.

Как я мог не заметить историю просмотров подобных вещей? Я удивляюсь. Должно быть, она удалила историю в браузере. Должно быть, она спрятала свои справочники. Должно быть, она стала такой же, как я. Я вспоминаю, пытаясь припомнить, вела ли она себя по-другому рядом со мной в последнее время. Она не нервничала или что-то в этом роде за обеденным столом, она не смотрела на меня подозрительными глазами. Но в последнее время она была счастливее, несмотря на болезнь и потерю веса. Я просто думал, что это принятие. Оказывается, это было пробуждение. Я пропустил знаки. Сжимаю руки в кулаки. Она снова что-то бубнит.

— Они получат наставничество, финансовую поддержку от моих родителей, пока я снова не встану на ноги. Все уже решено.

Ах, да. Ее родители. Лучше бы в этих бумагах была большая выплата для меня. Двое детей. Мальчики. Белые. Умные. Голубые глаза. В наши дни они многого стоят. Мы почти в меньшинстве.

— Итак, сколько ты предлагаешь заплатить мне, ты и твой дорогой отец, Дональд, за то, чтобы украсть моих детей, купить у меня моих сыновей? — Это всего лишь игра. Мне нравится играть в игры. Мне нравится, как смотрит на меня моя жена, когда мы обсуждаем наших детей, как собственность. Она внезапно выглядит больной. Весь румянец сошел с ее лица.

— Ты больной ублюдок, — заявляет Бак. Если бы я ударил его быстро, в висок, мог бы оглушить достаточно надолго, чтобы дотянуться до Мии. Это интригующая и захватывающая мысль.

Я вижу, как со свечи капает воск на кофейный столик. Я бы хотел пододвинуть свечу, развести огонь и поджечь этот коттедж. Это было бы быстро, со старым деревом, всеми деревянными полами, черепичной крышей. Пуфф. Все исчезло. Какая трагедия, что Бак и Миа погибают в огне. Но иногда изменщики получают по заслугам.

— Я понимаю, кто ты, Пол. Печально то, что такие люди, как ты, не меняются, даже после интенсивных консультаций. Каким-то образом ты ходишь по миру среди нас, прячась, манипулируя другими, причиняя боль другим. Даже людям, которых ты утверждаешь, что любишь. Я знаю, что ты не чувствуешь любви, ты не можешь и делаешь то, что делаешь. — Миа останавливается, прикусывает губу. Она медленно качает головой. Смотрит на меня с жалостью, ее лицо вытянулось. Я этого не потерплю.

Миа поднимает руку, указывая на меня пальцем.

— Я знаю, что ты пытаешься отравить меня, что ты травишь меня. Я открыла бардачок, чтобы напугать тебя сегодня во время поездки. — Она делает паузу, затем наклоняет голову. — Это ведь сработало?

00-35.

В комнате тихо, как будто никто из нас не дышит. Я недоверчиво смотрю на свою жену. Мой рот приоткрылся, и я чувствую, как прохладный воздух комнаты ударяет мне в горло. Что касается того, что это сработало, если она имеет в виду яд, который я мог ей дать, а мог и не дать, то, очевидно, этого не произошло. Вместо того, чтобы просто смотреть, как она чахнет, я решил убить ее одной большой дозой. Конечно, это был просчет.

Сначала я скорее наслаждался разрушением здоровья моей жены, медленным исчезновением, когда она угасала, несмотря на ее «чистую» диету, здоровый образ жизни. Ирония судьбы, не правда ли. И, конечно, я выбрал этот путь, потому что небольшие дозы легче скрыть. Хотя мне никогда не приходилось беспокоиться. Все модные врачи, к которым она обращалась, обычные и холисты, никогда не делали специального анализа мочи на этот конкретный яд. Это единственный способ обнаружить отравление мышьяком, и даже в этом случае анализ должен быть взят не позднее трех дней после приема дозы.