В последние дни Истинный Учитель Истины (то есть я) пережил сезонный наплыв одичавших пациентов, ищущих простого человеческого тепла. (Это объяснимо: октябрь — время, когда эмоциональные МММ системы "Любовь Весенняя Безумная" вырабатывают ресурс и погребают участников под обломками.) Параллельно мною была обнаружена и разоблачена коварная форма спекуляции на одиночестве — индустрия шнель-глюка.

Толчком к открытию послужила посетительница — девушка лет 25 в деловом костюме мягких тонов и скрупулёзно подобранных к причёске очках.

— Среди рекомендаций, которые вы раздаёте читателям, почему-то отсутствует один очень эффективный метод. — сообщила она, мастерски демонстрируя скрытое превосходство. — Мы в нашем Центре Гармонизации проводим практически бесплатные немецкие практики, Классы Счастья. Деньги собираем только за аренду.

— И что же вы там делаете, дитя моё? — полюбопытствовал я.

— Давайте я вам ролик загружу… Вот, эти люди в зале — участники. А эти трое в белом на сцене — ведущие. Они сами себя обнимают, видите? — таким образом преодолевая самоотчуждение. Они поют "Каждая моя клеточка счастлива, и всё тут. Каждая клеточка моего тела на своём месте и поёт"… Потом они поворачиваются друг к другу и говорят тёплые слова. Мы учим их быть счастливыми, видеть себя и других в лучшем свете. Так они учатся находить в других хорошее…

На этом месте я всё понял. Гостья оказалась не только сейлс-менеджером, но и жертвой индустрии шнель-глюка. Сам термин, порожденный шкодливой фантазией проф. Инъязова, создан по аналогии с выражением «фаст-фуд» и означает буквально "счастье быстрого употребления."

Шнель-глюк — итог двадцатилетних изысканий, проводившихся в европейских мегаполисах. После того, как в конце прошлого столетия большая часть наших современников сбежала друг от друга на съемные квартиры (или даже в личные апартменты с уникальным интерьером) — перед миллионами одиночек встала проблема любви к себе. Задача была непростой — ведь, положа руку на сердце, любить себя одиночке совершенно не за что. На поиски положительного образа одиночки были брошены внушительные силы, однако они потерпели неудачу.

В итоге многие любители и профессионалы, не желающие приобретать ручных животных и людей (от них так просто не избавишься), стали практиковать услугу шнель-глюка, покупая счастье и любовь к себе почасово.

Характернейшей чертой шнель-глюка является то, что эту услугу почти никто продаёт — её только покупают. На любительском уровне шнель-глюкерством занимаются мастера навязчивого Наливания Чайку и жадного Выслушивания Проблем, получающие приход от своей иллюзорной полезности. Чуть выше стоят Вывозители На Шашлык и Угостители Домашней Пиццей. Вершиной шнель-глюкерского мастерства на сегодня являются, однако, т. н. групповые шнель-глюки, участники которых додумались применять НЛП к самим себе, необоснованно почёсывая самих себя за ушами.

Коварство шнель-глюка в следующем. Налив Чайку, Выслушав Проблемы, Пообнимав Себя и соседа справа — человек останется тем же и там же, кем и где был до сеанса. Шнель-глюк по своей сути — морфий от экзистенциальных болей бесцельной жизни (а жизнь послушного городского одиночки почти всегда бесцельна). Тем страшнее оказываются ломки реального одиночества, неизбежно нагоняющие в жизни каждого шнель-глюкера.

…Космос рекомендует признать шнель-глюк формой наркомании и преследовать в установленном УК порядке.

— Зря вы меня грузите, время и так тяжелое. — осадил Истинного Учителя Истины (то есть меня) хрупкий молодой человек с большими глазами, присланный матерью для лечения невроза. — Сейчас другое нужно. Вот если я хочу разгрузиться, я еду на страйкбол. Или в кино. Скоро, кстати, новый фильм Ричи выйдет — «Рокенролла». Все весело, море трупов. Старый добрый Гай…

— А как вы еще развлекаетесь, голубчик? — поинтересовался я.

— Ну я так не особо. Вы не думайте — я нормальный человек, не чуждый жизни. Вот, когда Грузия была, даже ящик часами смотрел. Реально захватило. Потом, правда, когда наши выиграли, опять забил на это дело…

Ошеломленный футбольностью терминологии, я исподтишка просканировал ауру посетителя. Спектральный анализ показал тяжелейшую форму латентного трупоголизма.

У нас этот тяжелейший по форме и последствиям недуг, к счастью, появился совсем недавно — но современники, в особенности молодежь, подвержены ему в пугающих масштабах.

Суть трупоголизма как болезни в том, что человек впадает в гормональную зависимость от процесса насильственной смерти. Механизм прост: от природы процесс убийства одного человека другим вызывает у всякого наблюдателя (не говоря уже об участниках) фонтан чувств. Эти чувства, разумеется, не отнести к разряду радостных: смятение, страх, сострадание — вот что чувствует при виде убийства наше существо, что бы мы себе ни воображали.

В древности этот факт был прекрасно известен — настолько прекрасно, что в классическом греческом театре процесс убийства никогда не демонстрировался публике. Свою роль играло и то, что в те времена смерть была знакома каждому лично: так сказать, люди умирали на людях. Смерть не была еще изгнана из повседневности в больницы и телевизор.

Эксплуатировать смерть в качестве массового зрелища стали после появления первого в истории абсолютно праздного массового класса — римских граждан. Когда империя рухнула и праздные классы резко сократились в числености, на казни добровольно стали ходить лишь самые богатые и самые нищие. Прочих посмотреть на четвертование "некоторых людей, за важные и противу покоя государственного вины смерти подлежащих", просто сгоняли солдатами.

С тех пор, однако, многое изменилось. Начиная с 60-х годов минувшего века большинство населения в богатой части мира составляют люди, никогда не воевавшие, не видевшие убийств — но страдающие недостатком сильных переживаний. Как реакция на их гормональную скуку, снова появилась индустрия смерти как массового зрелища. Сначала смерть в книгах и на экранах была робкой и символической. Но с усугублением скуки из ран убитых в кино полились первые струйки крови. Затем струйки стали потоками, и наконец — в зрителей увлекательно полетело кровавое мясо.

Перенесемся в сегодня. Значительную часть наших современников составляет молодежь, не перестающая меня удивлять. С одной стороны, эти люди готовы сидеть на самой скучной работе и выносить какое угодно начальство. Запасы их бытового конформизма неисчерпаемы: всех взрослых они интуитивно воспринимают как своих родителей, которые могут сколько угодно чудить и ругаться, лишь бы потом дали денег на мопед.

С другой стороны — эти же парни и девушки не мыслят себе дня без десятка убийств. Их вялый, придавленный согласностью на всё гормональный фон требует оживления. А поскольку для эмоций радостных и светлых следует слишком сильно напрягаться — они скармливают себе те, что попроще достать. Это, собственно, и есть предпосылки для трупоголизма.

Добавлю, что смерть в последнее столетие подвергается инфляции — трупов современнику требуется куда больше, чем прежде. Если читателям Конан Дойла хватало одной-двух смертей на всё повествование, сегодня детективщики валят по десятку персонажей на тоненькую книжку. О телевизоре же вообще лучше умолчать: от такого количества ежедневных казней наши предки сошли бы с ума.

Опасность трупоголизма еще и в том, что в наиболее устоявшихся обществах он тут и там приводит к трагическим последствиям. Трупоголизм, наложенный на чувство социальной незначительности, породил на западе феномен подростковых массовых убийств. Ибо в восприятии неуравновешенного тинейджера, еще не связанного обязательствами, но уже придавленного собственным ничтожеством — смерть, его единственный источник эмоционального прихода, обесценена до крайности. Его ломает даже при очень больших дозах искусственной смерти, но подсел он уже именно на этот пакет раздражителей.