— Как же я вам рада, госпожа моя! — напевно произнесла она. Защебетала, впрочем, довольно привычно, вываливая на меня всю, ну или почти всю информацию, которой владела. — Как же я перепугалась, когда в ворота вас внесли бледную, почти бездыханную. А следом герцога нашего. Какой же он красавчик, скажу я вам! Эти аристократические сороки весь монастырский двор слюнями закапали! Да, вы не переживайте так. Они вам не ровня. У них мозгов маловато. Так, гонор один, да гламур, купленный на папенькины деньги. Вы потихоньку поднимайтесь, а я вам пока чулочки на каминной решетке согрею. Одежду вам ее светлейшество передала. Хорошая женщина, сострадательная.

Ну никакого пиетета! И все же… Все же я была ей очень рада. Вскочив с постели, не обращая никакого внимания на ноющие мышцы и холодные камни пола, подбежала к Милли и крепко-накрепко обняла.

— Ох, куда ж вы босая-то! Застудите ножки! Как потом перед его величеством оправдываться… — последнее предложение служанка весьма чувственно выдохнула и зарделась. Значит, мне совсем не померещился интерес в глазах монарха.

— Слава Пресветлым, с тобой все благополучно. Как же я испугалась, когда ты упала в обморок! Извини, что втянула тебя в столь неблагородное дело. Обещаю, больше никогда не подвергну тебя опасности! — я снова обняла подругу.

— Да полно вам! Я ведь сама согласилась. Когда бы еще выдалась возможность пройти здесь обучение? И потом в обморок-то я почему грохнулась?

— Почему? — насторожилась я, чуть отстраняясь.

— Не каждый день рядом с тобой король стоит и беседует так, запросто, — и румянец вновь окрасил пухлые щечки Милисенты.

Я ошарашено таращилась на служанку, продолжая осознавать произошедшее. Выходит, ее не испугали ни клятва, ни признания, ни угроза разоблачения. Она просто не знала, что рядом находится сам Георг, пока не открылось окно родовой связи! Уму непостижимо!

Пока я натягивала платье и чулки, Милли довольно красочно расписала свою жизнь в обители Пресветлых, не раз и очень изящно упомянула каждую из учениц и горячо похвалила школу в целом. Ее рассказ вызвал вопросы, живой интерес и… удивление.

— Кулаком? — ахнула я.

— Вы не представляете, скольких честных девушек из обслуги эта тля на загривке проклятого бога до слез довела. А уж когда до пощечин дело дошло, я не стерпела. Сначала по этикету все ей высказала… Так и сказала, прошу мол меня извинить, виконтесса, но лучше вам умерить свою ретивость, пока я ее не умерила. Не вняла. Батюшка мой покойный всегда говорил, что добрым словом в голову не занесешь, завсегда кулаком вбить можно. Вот я и…

— Вбила, — закончила за нее я.

— И вбила! — нисколечко не смутилась Милли. — Виконтесса эта у лекарей денька три отдохнула и подобрела разом. Совсем же другим человеком стала. Правда, меня с того дня леди Диана старалась не оставлять наедине с ученицами. Волновалась за меня сильно! То одно попросит сделать, то другое. А я и рада. С клушами этими со скуки ведь помереть недолго. Это за вами с утра до вечерней зорьки бегать приходилось.

В том, что великая жрица волновалась именно за Милли, я почему-то глубоко сомневалась, но спросила о другом:

— А с королем ты где познакомилась?

— Ох, госпожа моя… — Милли стыдливо закрыла лицо ладонями, но между растопыренных пальчиков было приметно, как лихорадочно блестят ее глаза. — Пресветлыми клянусь, не знакомилась я! Ни в чем я ваше имя не опорочила!

— Верю-верю, — спешно заверила я, моля рассказывать дальше. Уж очень забавная выходила история.

— Король наш поначалу вроде и не король был! — возбужденным шепотом доверительно сообщили мне.

— Как так? — удивилась я.

— А так! Подъехал ко мне лорд, вроде и статный, но до короля ему так далеко, как от Макнайта до Торнборна пешим ходом. И ну ко мне приставать. Я ему уж и так и эдак вещала, что без представления знакомиться права не имею по этикету, а он настырный оказался и руки, значит, свои ко мне протянул. Ну я и…

— Милли! — охнула я. — Только не говори, что ты и короля…

— Ударила, — прошептала она. — Так за дело же, госпожа! Честь нашу девичью спасала! И не сильно. С ног только и сбила…

Я застонала.

— Вы не переживайте, я ведь потом ему помогла и подняться, и к лекарям отвела. Только…

— Что только?

Меня настораживала любая заминка в нашем разговоре.

— Выгнали меня из целительского крыла. Взяли и выставили, найдя благовидный предлог. Я еще в тот момент неладное почуяла.

— Ох, Милли… — у меня просто не было слов.

— А после ужина меня пригласили к леди Диане. Настойчиво. Я сразу смекнула, что распекать будут. Пришла, а там он!

— Кто он? Лорд, который к тебе приставал?

— Да нет же! Я ведь вам, как на духу, рассказываю. Одежда лорда есть, а вместо него в его одежде другой мужчина, видный, незнакомец. Тут и безголовому ясно, что магией пахнет, причем сильной, такой только вы и покойный граф владели. Понятно, что лорд не из простых. А потом я случайно взгляд на стол жрицы бросила и увидела монету чеканную из полновесного серебра, а на ней лик.

— Чей? — осторожно спросила я. Монеты чеканили разные, и в обиходе ходили разные монеты. Минимум пятерка последних королей на них красовалась.

— Незнакомца этого! — снова перешла на шепот Милли. — Я сначала подумала, что он родственник королю, а потом припомнила, что только наш герцог у монарха и остался!

— Так ты знала, что рядом с тобой король? — в общем-то, Милли отличалась медлительностью, но всегда была девушкой сообразительной и смекалистой. А учитывая, что от ее удара не увернулся и сам Георг, с расторопностью наметился прогресс.

— Госпожа моя! Разумеется, я догадывалась. Но поверить в такое очень непросто. Не каждый день звезды с небосвода прямо на ладонь спускают. Это уж когда окно вспыхнуло, и я вас с герцогом нашим увидела, то сомнений не осталось и, сомлела я, — Милисента робко улыбнулась. — В себя пришла и чуть обратно не окунулась в беспамятство. Где ж это видано? Верховная жрица своими ручками воду подносит, король голову на своих коленях держит и смотрит так встревоженно, будто у него часть империи отспорили. А я ведь простая девушка. Без всяких там…

— Тебе он нравится? — тихонько спросила я, когда боевая подруга присела рядом на краешек кровати.

— Герцог-то наш? — непонимающе улыбнулась она. — Красавец! Говорю же вам, миледи, эти…

— Я спрашивала о короле.

— Ха, король! Как он может не нравится? Он словно солнце всех освещает, на то его над нами и поставили! — очень искренне ответила она. — А что познакомиться со мной пытался под личиной другого лорда, про то я и вспоминать не стану, и не скажу боле никому!

— Мне показалось, что ты ему симпатична, — посмотрела я на Милли пристально.

Никто не осудит, если простая мэтресса станет любовницей аристократа. Вот матушка моя покойная долгие годы скрашивала жизнь отца. Возможно, он и хотел бы привести ее в храм, под лики Пресветлых, но был вынужден скрывать свою связь, ради ее же безопасности, а потом и моей. Обстоятельства бывают разные. А тут речь идет о самом короле! Конечно, простая девушка Милисента Бьорн ему совсем не пара. Долг перед страной и многочисленные аристократические роды просто не позволят Георгу поступить с девушкой честно, даже если он очень захочет этого. А иначе не сможет Милли. Несмотря на то, что семья у нее самая простая, но родители воспитали дочь в строгости.

Да, задачка не имеет решения. Тут никакая магия не поможет.

— Что вы, госпожа моя, — застенчиво улыбнулась Милли. — Просто наш король ко всем добр.

Ну, с этим бы я поспорила, хотя разубеждать Милли не стала. Пусть уж лучше внимание монарха на гуманизм, сострадание и желание помочь ближнему списывает, чем на неразделенную страсть и желание затащить румяную крестьяночку в королевскую постель.

— Я когда очнулась, тут же доложили, что на монастырь напали. Что тут началось! Король сестре, значит, приказал, чтобы она за мной присматривала и глаз не спускала. Думаю, в нашей с вами шутке с переодеванием разобраться хотел. А потом так все закрутилось. Ондорианцы, маги, огонь кругом. Король… Ему бы спрятаться да переждать, а он в первые ряды норовит и никакой работой не гнушается. Даже раненых на себе с горевших башен выносил. Я знаю, потому что целителям помогала. Не смогла в подвале с сороками высокородными сидеть. Сейчас же, когда все разрешилось, и вы снова вы, Милисента Бьорн ему без надобности. Так что пустой разговор.