– Если ты думаешь, что это наказание, то это не так. Ни-ка.

И уходит. И тогда я валюсь на пол. Ноги всё же мне отказали.

Тело горит. Губы пылают. Низ живота тянет. Между ног – мокро. Сейчас я всё это чувствую.

Я поднимаюсь, шатаясь, как пьяная. Душ. Пижама. Лицом в подушку. Живот сводит от голода. Именно поэтому я долго не могу уснуть. Поэтому, а не потому что… Но никакая сила не заставит меня сейчас выйти из комнаты.

Она не спасёт меня, я знаю. Но всё же остаётся призрачная иллюзия, что я защищена этими стенами и дверью, что так легко открывается под напором мужской руки…

– У нас всё хорошо, – докладываю я Моте. Говорю и задумываюсь. Я невольно произнесла это, но никаких «нас» нет в помине. Есть я и Нейман.

Мы с Мотей в оранжерее. С того момента, как Нейман забрал меня с собой, прошло около месяца. Я продолжаю играть его невесту. Куклу на свадебной машине. Играю, зная, что свадьбы никогда не будет.

Больше он ко мне не приставал. Мы жили, как на разных планетах. Впрочем, он не ленился оказывать мне знаки внимания на людях. Властные собственнические жесты. Прижать к себе. Положить руку на талию. Убрать локоны с шеи. Поцеловать, словно невзначай. Вроде бы не напоказ, но я знала: этот человек ничего не делает просто так.

Стыдно сказать, но я… привыкла. Надевать красивые вещи. Ходить на каблуках. Кутаться в меха. Греть руку в его ладони. Улыбаться ему и людям. Ходить в салон красоты.

Трепаться только ни о чём я так и не научилась. Но, может, и это придёт?.. Я не знала, хочу ли я этого – меняться и словно предавать саму себя, прохлаждаясь на мероприятиях, где я всё равно чувствовала себя инородным предметом.

На одном из таких вечеров мы пересеклись и с Ольгой-Хельгой. Она следила не отрываясь. По мне, так могла бы устроить скандал. Но ничего не случилось. Вежливые фразы, лёгкая улыбка, что застыла у неё на губах. И только змеи в её зрачках говорили о многом. Дай ей волю, она б уничтожила меня – это я тоже чувствовала и понимала.

Мотя всё такая же. Мы приехали в загородный дом впервые за всё время. Я попросила. Нет, умоляла даже. Несколько раз. И вот… свершилось. Я здесь третий день, а он опять куда-то уехал.

– Как вы без меня? – срывается с губ. – Я скучала. Очень-очень. И я бы хотела остаться с вами.

Мотя качает головой. Она почти не разговаривает, хоть я настойчиво гуляю с ней и увожу в оранжерею. Мне не хватает бесед по душам и живого Мотиного голоса.

– Не надо, девочка. Ты ему нужнее там. Мне хорошо. Я счастлива, что он не один.

Мне хочется нажаловаться. Выплеснуть чувства из сердца и кашу из головы, но я не смею. Ей и так нелегко. Зачем её расстраивать? Ведь она думает, что между мной и Нейманом что-то происходит. То, что ей бы понравилось. На самом деле, всё не так.

Дан, как шакал, постоянно вьётся рядом. Он и сейчас здесь, будто ему заняться больше нечем. А это значит, что Нейман так распорядился. Я в таких плотных тисках, что не вырваться. Но никто не виноват. Только я сама. И теперь я каждый день жду, когда же всё закончится.

Ночью пришёл Чертяка. Радовался мне, как ребёнок. Бодал головой руки и ноги, тарахтел, выпрашивал ласку. Я прикрыла воспалённые веки. Момент, чтобы заплакать. Но слёз нет. Не льются. И я жалею об этом, потому что грудь разрывает от эмоций, которые душат и просятся наружу, а я никак не могу их отпустить.

– Я тебя люблю, – говорю коту и прижимаю его к сердцу.

Нейман вернулся ночью. Может, под утро. Я проснулась, как от толчка. Может, научилась его чувствовать. А может, просто сквозняком потянуло от открытой двери. Он стоял в проёме, подсвеченный светильниками из коридора. Покачивался. Пьян? Я никогда не видела его пьяным. Да он и не пил при мне ни разу.

В комнату не вошёл. Но то, что я проснулась, увидел. Наверное, испуганная. Сердце выскакивало, Чертяку я прижала к себе намертво. Как хорошо, что коту нравилось.

– Спи, Ника, – от голоса Неймана – мурашки по коже.

Я послушно закрыла глаза и ждала, что он уйдёт. Но он не ушёл. Стоял. Смотрел. Долго-долго. Не выдержав, я наблюдала за ним сквозь ширму ресниц. Боялась себя и своих чувств.

Хотелось его позвать. Чтобы поцеловал. Посидел со мной. Поговорил. От одиночества я, наверное, свихнулась совсем. Но Нейман уже был не чужой. И уж куда ближе и понятнее, чем Дан, например.

Ничего я не сделала. А Нейман постоял и ушёл. Больше я не уснула. Ворочалась с боку на бок и злилась. На него. На себя. На весь белый свет.

Наутро выпал снег. И Нейман никуда не уехал. Воскресенье. Решил устроить выходной?

Мы встретились за завтраком в столовой. Он, я и Мотя.

– Можно я заберу кота? – попросила, когда он пил вторую чашку кофе.

– Нет, – отрезал на меня не глядя.

Другого я и не ожидала, но всё же сделала попытку номер два.

– Мне будет о ком заботиться, пока тебя нет.

Нейман поднял глаза. Посмотрел на меня долго и выразительно. Другими словами – холодно и без эмоций.

– Заботься обо мне, Ника, – оригинальный ответ. Тянет на «Оскара».

– Как же о тебе заботиться, когда тебя постоянно нет? – несёт меня без тормозов.

Я слышу, как хмыкает Мотя. У неё глаза блестят. Ей смешно. А ещё радостно, кажется. Сияет. Развлекуха.

– Молча, – Нейману пора давать приз за лаконичность.

Нет, он не заткнёт мне рот.

– Я считаю, что и так слишком много молчу. Надоело.

– Вечером мы уезжаем. У нас запланировано посещение клуба, – Нейману проще перевести стрелки на другое, чем дать возможность мне поспорить.

– А если я не хочу? Мне нравится здесь.

– Я не спрашиваю, что тебе нравится, Ника. Мы вечером едем в клуб.

Он встал и вышел. А я… всё звенело во мне и возмущалось.

До вечера мы не виделись. Но я зря время не теряла. Съездила в салон. Выбрала самое провокационное платье.

Я должна быть холодной и недоступной, – твердила себе, но успокоиться не могла. Дошла до какой-то критической точки, за которой – сбой системы. Одно неверное движение – и хрусталь вдребезги. Взрыв на химзаводе. Запуск ядерной боеголовки, что способна уничтожить мир.

– Ника.

Мне стоило большого труда, чтобы не вздрогнуть. Кажется, я смогла. Но по телу – горячая волна прокатилась от его голоса.

Нейман стоял, протянув ко мне ладонь. Ничего просящего в его жесте не было. Властное приглашение, от которого не отказываются.

Я вкладываю свою руку в его. Пальцы мгновенно согреваются от его лёгкого пожатия. У Неймана всегда горячие руки. Вечный контраст, которому волей-неволей поражаешься.

– Это закрытая вечеринка, – инструктирует он меня в машине. – Для своих. У моего друга – день рождения.

– У тебя есть друзья? – посмела я выразить собственное сомнение.

– Возможно, тебя это удивит, но да. У меня есть друзья.

Невольно всплывает лицо Влада. Но о брате лучше не думать. Не хочу. Не сейчас.

– Мне кажется, тебе нужно расслабиться. Отдохнуть. Там будет весело.

Он будто уговаривает. Я предпочитаю молчать, а для себя решаю напиться и потанцевать. В конце концов, он же хочет, чтобы я раскрепостилась? Есть великолепная возможность ни в чём себе не отказывать.

Мы приезжаем в клуб почти последние из приглашённых. Никаких длинных столов, торжественных тостов. Здесь гремит музыка, мигают огни, танцуют разгорячённые люди.

Почему-то сразу становится легко. И… это другая ступень. Совершенно другая. Я сразу понимаю, что это не бомонд в прямом понимании слова, а люди, которые общаются гораздо теснее, душевнее, что ли.

– Ника – моя невеста, – привычно представляет Нейман меня собравшимся, как только музыка чуть утихает.

– Уи-и-и-и! – визжит эффектная блондинка и виснет у Неймана на шее. – Неужели мы тебя женим, Стефан? Ника, – это она мне, – как вам удалось пробить его шкуру?

– Одним ударом из снайперской винтовки, – произношу я быстрее, чем соображаю, что я сказала. Все ржут. Им понравилось. И только сам Нейман смотрит на меня долгим и пристальным взглядом, от которого мне становится не по себе.