Прибытие в Нухурмур. – Зловещее предчувствие. – Анандраен. – Что случилось? – Исчезновение Дианы и ее семьи. – Пленники тхагов.

Когда Сердар и его спутники взобрались на вершину большого пика Вейлор, сол-нце находилось в зените. Обширные леса придавали горам волнистые очертания. Озера отливали заревом пожаров. Каскады ручьев сверкали брильянтами капель, срывающихся в пропасть.

Все было полно такого величия и такой необыкновенной красоты, что даже мало поэтичный человек при взгляде на этот пейзаж останавливался, пораженный его великолепием, и чувствовал, как вокруг него со всех сторон подымаются аккорды безмолвного гимна, прославляющего гармонию природы.

– Какой чудный день! – сказал Барбассон, очарованный открывшимся перед ним видом.

В ту же минуту Оджали, воспитанный поклонником бога Сурьи, три раза воздал почести солнцу, опустившись на одно колено и вытянув хобот вперед.

Затем, узнав издали озеро и очертания Нухурмура, он испустил два радостных трубных гласа, тихих для него, но напоминающих скорее звуки тромбона.

– Невпопад, мой толстый приятель! – сказал провансалец, – тебе бы взять несколько уроков гармонии у соловья.

И после шутки Барбассона, который еще никогда не был в таком хорошем настроении, все двинулись дальше.

Поездка на Цейлон не заняла много времени, а Сердар получил наконец признание полковника Берна, и оно избавляло его от позора всей жизни.

Это предсмертное письмо полковника доказывало неопровержимым образом, что сэр Уильям Браун не только совершил преступление, в котором его обвинял Сердар, но еще в течение многих лет, злоупотребляя своим положением, торговал адмиралтейскими планами защиты и нападения.

Приближаясь к Нухурмуру, Сердар, как бы в контраст окружающей природе, почувствовал, что им снова овладевают мрачные мысли.

Что произошло в пещерах? Что нового он узнает? И затем вспоминал, что найдет пустым обычное место Барнета, так ужасно погибшего. Все это наполняло его мрачными предчувствиями.

– Что с вами, Сердар? Уже несколько часов вы грустите.

– Я очень беспокоюсь, не случилось ли чего-нибудь во время нашего отсутствия, мой милый Барбассон!

– Ничего плохого, Сердар, поверьте мне, мои предчувствия всегда сбываются. Смерть Барнета, например, – я могу сказать, что предвидел ее. А происки Рам-Чаудора? Кто первый почувствовал их, отгадал? А Уильям Браун? Видите ли, когда я говорю: есть что-то в воздухе, надо быть настороже. Когда же я говорю, как сегодня, ничего нет, положительно ничего! Полный поворот, и можно плыть без боязни! Мы придем и застанем Сами за приготовлением своей стряпни, а Нану Сахиба – потягивающим свой вечный кальян. Вот человек, ведущий поистине жизнь ракушки, с той разницей, что она на скале, а он под скалой.

– Хорошо, если ты прав, – отвечал Сердар, улыбаясь.

– Кстати, о Нане, – продолжал провансалец, – надеюсь, он будет очень доволен предложением Ковинда-Шетти, который берется отвезти его на «Диане» на маленький остров около Пуло-Кондора, где у него, кажется, табачная плантация. Нана сможет курить там в свое удовольствие.

– Вряд ли принц согласится на это.

– А придется между тем. Надеюсь, он не пожелает, чтобы мы охраняли его вечно? С бедным Барнетом жизнь в ваше отсутствие была еще сносна. Мы так хорошо понимали друг друга. Но теперь, когда нет Пилада, не останется и Орест. Сколько я наговорил… вот посмеялся бы он, но только через двадцать четыре часа, ведь понимал он туго, не сразу. Но раз, бывало, поймет, так уж не остановишь.

– Вы слишком веселы сегодня, Барбассон, – сказал Сердар, которого так забавляло это южное многословие, – а знаете, это приносит несчастье.

– Нечего бояться, говорю вам… Мои предчувствия, видите ли, Сердар, сбываются… Я только им и верю.

Рама и Нариндра шли молча, задумавшись. Они хорошо знали Кишнаю и понимали, что он не упустит случая и воспользуется их отсутствием, чтобы устроить какой-нибудь фокус.

Они приближались к месту назначения. Еще несколько шагов, и они увидят долину, служившую внутренним садом для жителей пещер. Сердце у всех билось от волнения. Даже Барбассон замолчал, чувствуя общее настроение.

На скалистом и очень крутом повороте, который Барбассон в своей «географической карте» Нухурмура окрестил «Дорогой в рай», Сердар остановился. Здесь дорога почти вплотную подходила к обрыву, за которым и находилась долина. Сердар слегка наклонился и заглянул туда. Почти вслед за этим он бросился на землю и вытянулся вперед над пропастью, придерживаясь руками за кусты.

– Берегись, – крикнул ему Рама, – я упал таким же образом в тот день, когда открыл наше убежище.

– Держите меня крепче, – отвечал Сердар, – мне кажется, я что-то вижу на верхушке одного фикуса.

Нариндра, самый сильный из всех, взялся держать Сердара, и тот, почти повиснув над пропастью, наконец разглядел то, что хотел… На одной из верхних ветвей сидел неподвижно какой-то туземец.

– Кто этот человек, сидящий в такой странной, выжидательной позе? – сказал Сердар, и в этот момент снизу, из глубины долины, донесся слабый, как шепот, голос.

– Он говорит, – воскликнул Сердар. – Тише, я хочу послушать!

На этот раз голос раздался громче, кричавший делал последние усилия.

– Это я, Сами, ко мне сюда эхо доносит малейшее ваше слово, любой шум в горах.

– Зачем ты забрался туда? – с тревогой спросил Сердар.

– Чтобы первым узнать о твоем приезде. Я со вчерашнего дня то и дело прихожу сюда… Анандраен в пещерах, он хочет сообщить тебе нечто важное.

– Хорошо, мы сейчас спустимся.

Сердар встал с помощью Нариндры и передал товарищам все, что слышал, потому что только он один настолько ясно слышал слова Сами, чтобы понять их.

Странная вещь! Звук передавался только вниз, но не вверх. Сердар был бледен. Слова молодого метиса взволновали его.

– Вот видите, Барбассон, – сказал ему грустно Сердар, – сегодня мои предчувствия вернее ваших.

Они двинулись вперед со всей скоростью, какую только позволял уклон дороги. От этого места у края пропасти до входа в пещеры со стороны озера было добрых полчаса ходьбы.

– Что нужно от нас Анандраену? – говорил Сердар, спускаясь с горы. – Должно быть, что-нибудь срочное, если он решился оставить дом и переселиться в Нухурмур.

Но вот они добрались до входа и вбежали внутрь пещеры, где их уже ждал Анандраен.

– Вот и вы, наконец, – сказал он, увидев их. – Я еще со вчерашнего дня жду вас.

– Что случилось? Говори скорей, – проговорил в волнении Сердар.

– Пароход, на котором приехала ваша сестра с мужем и детьми, прибыл шесть дней тому назад, когда вы уехали на Цейлон. Мне дал знать об этом член нашего общества в Бомбее. Он сказал также, что на настоятельные вопросы вашей сестры, удивленной, что вы не встретили ее, он нашел нужным открыть ей тайну вашего убежища. Она попросила провести ее к вам в Нухурмур.

– Так она здесь?.. Не может этого быть! – прервал его Сердар с криком радости.

– Мужайтесь, Сердар!

– Ну, говори же, не мучь меня.

– Вы сами прерываете меня и задерживаете рассказ, – спокойно отвечал ему индиец.

Сердар замолчал. Анандраен продолжал:

– Меня уведомил ваш связной, что он отправил ко мне маленький караван, который я должен провести в Нухурмур. Леди Кемпуэл, ее муж и дети выехали дня четыре тому назад на повозках, запряженных буйволицами…

– Ну? Ради Бога!

– Ну… с этой минуты о них больше ничего не известно.

– Но это невозможно! – воскликнул Сердар, – они должны были приехать к тебе еще вчера.

– Нет! Иначе мой сын проводил бы их сюда.

– Но откуда ты это знаешь?

– Спокойствие, Сердар, спокойствие! Выслушайте меня сначала, а потом будете спорить, хотя лучше, если вы вместо возражений подумаете, что вам предпринять. Обеспокоенный их отсутствием, я пошел им навстречу и дошел до самого Бомбея, но не встретил их. Тогда я поспешил назад с несколькими членами общества «Духи вод». Мы обыскали дорогу вдоль и поперек, расспросили жителей, с которыми встречались, но не могли узнать, что с ними случилось.