От радости он был равнодушен ко всему, что происходило вокруг, и не заметил, как факир Утами занял свое место и обменялся знаком с членом Совета семи, игравшим, очевидно, первую роль во всем этом таинственном происшествии.

Немного успокоившись во время речи браматмы, падиал оглянулся и увидел факира, неподвижно стоящего у колонны и перебирающего четки из янтаря и красного дерева. Удивление его еще больше увеличилось, когда он увидел, как этот странный человек поднял на него глаза и медленно поднес палец к губам, как бы призывая к осторожности.

Это движение и все, что падиал перед этим видел и слышал, сразу объяснили ему, чья рука нанесла удар кинжалом правосудия. Но в то время, как общее положение дела выяснилось, мысли его все больше и больше путались.

После многих случаев измены обществу он никак не мог поверить, что один из членов этого общества не остановился перед преступлением, чтобы спасти его. Даже браматма, торжественно обещавший наказать предателя, в последнюю минуту примкнул к его неизвестным защитникам.

Охваченный беспокойством от невозможности найти логическое объяснение, он не заметил, что собрание закончилось.

– Идите, – сказал браматма джемедарам на прощание, – идите и несите священный огонь в провинции, и пусть ни один человек, который в силах держать ружье, не откажется поднять его, когда мы призовем!

– Вперед за веру и отечество! Смерть англичанам! – отвечали ему.

– Да поможет тебе Шива, брат Хамед, – сказал ему верховный вождь. – Отправляйся к Малабарскому берегу и передай принцу решение собрания. Пусть будет осторожным. Все погибнет, если англичане схватят его… Салам! Да разрушат добрые духи все препятствия на твоем пути!

Это краткое напутствие и тон, которым браматма произнес его, так удивили его, что он еле-еле пролепетал несколько слов о своей преданности.

Два человека, которые привели его сюда, уже находились радом, и Дислад машинально последовал за ними. Его мучили противоречия. Неужели браматма ничего не знал, и его внезапное вмешательство явилось только следствием того, что он увидел кинжал правосудия, который открыл ему участие тайного трибунала в этом таинственном деле?..

Не первый раз уже это ужасное судилище, перед которым все преклонялись, действовало против своего номинального вождя, но ему никогда не приходилось объяснять перед собранием этого противоречия между волей Совета и волей браматмы.

Но удивительней всего было то, что по крайней мере один из членов этого трибунала знал имя изменника и спас его от заслуженного наказания. И, более того, он подтвердил через браматму данное ему вначале, когда его недостойное поведение еще не было известно, ответственное поручение.

Дислад-Хамед прекрасно понимал, что эти непонятные поступки не могли быть игрой случая. Он слишком хорошо знал утонченность способов, которыми «Духи вод» подготовляли иногда свою месть, а потому не мог быть спокоен, пока находился в их власти.

Колеблясь весь вечер между страхом и надеждой и не допуская даже мысли, что ему могут вернуть свободу, негодяй ждал каждую минуту, что под ним разверзнется пропасть, ибо измена – такое преступление, которого тайное общество не прощает никогда.

В то время, когда проводники вели его через огромный зал собрания, они нечаянно приблизились к окну. И, хотя они тотчас оттолкнули его от окна, он успел заглянуть в него.

Одного взгляда было достаточно, чтобы увидеть Башню мертвых, черный силуэт которой виднелся в нескольких шагах оттуда. Развалины Биджапура были так хорошо ему знакомы, что он сразу сориентировался и с удивлением прошептал:

– Дворец Омра!

Итак, свет и тени, замеченные им с минарета, а следовательно, и вековая легенда о душах предков, посещающих дворец, объяснялись естественным образом. «Духи вод» нашли способ управлять подъемными мостами, закрывавшими верхние этажи, и с незапамятных времен устраивали там свои торжественные собрания.

Тем временем они подошли к двери, за которую он не имел права переступить с открытым лицом. Проводники надели на него маску из алоэ и, убедившись, что он ничего не видит, повели дальше.

Далее все произошло так же, как и раньше. Падиал вошел в паланкин, а через несколько минут вышел из него и после целого ряда поворотов, бесполезных на этот раз, проводники оставили его около большой пагоды Биджапура, откуда все трое ушли два часа назад.

В ту же минуту сын Дислад-Хамеда возвестил селению, что было пять часов утра и что жители могут спать спокойно.

Служба ночного сторожа закончилась. Через полчаса должно было взойти солнце.

Только теперь падиал почувствовал себя свободным!.. После стольких часов тревог и душевных пыток реакция была так сильна, что кровь прилила ему к голове, ноги подкосились, и он упал без сознания у подножия индийского фикуса, в тени которого часто отдыхал в часы дневного зноя.

Общество «Духов вод». – Факиры-фанатики. – Тайный трибунал и браматма. – Оживленный спор. – Смертельное оскорбление. – Факир Утсара. – Убийство. – Бегство в развалины. – Спрятавшиеся в колодце. – Спасены!

После ухода всех джемедаров, в большом зале дворца Омра остались только семь человек в масках и с ними браматма.

Никакое еще тайное общество не организовывалось на таких странных началах. Основанное семь или восемь веков тому назад, во время нашествия мусульман, для защиты индийцев, оно внушало ужас захватчикам и значительно сокращало власть могольских князей, разделивших между собой всю страну.

Никогда еще факиры, которых общество воспитывало для выполнения своих решений, не отказывались от данных им приказов. Вооруженные кинжалом правосудия, они убивали приговоренных набобов в то время, когда те, окруженные стражей, сидели на тронах, а затем улыбались среди самых ужасных пыток, которые не могли вырвать у них ни слова признания.

Общество это имело своего руководителя, браматму, известного всем, действующего при дневном свете и грозящего раджам даже в их дворцах, а между тем ни один из князей не смел тронуть его. Он находился под покровительством Трибунала трех, приговоры которого наводили страх на всех, ибо не было такой власти в мире, которая могла бы помешать их исполнению.

Комитет трех управлял самим обществом и администрацией одной из пяти провинций. Второе место после него занимал Совет четырех, заведовавший администрацией других провинций.

Затем следовали джемедары, или посвященные первой степени, субедары, или посвященные второй степени, и, наконец, серкары, простые члены-единомышленники. Все это были индусы-немусульмане, которые, начиная уже с шестнадцати лет, спешили получить листок лотоса, знак принадлежности к обществу.

Чтобы уничтожить это общество, мусульманские набобы пытались первое время убивать вождя, и многие браматмы поплатились жизнью за свои смелые выступления.

Но скоро князья были вынуждены прекратить попытки такого рода, ибо за всякого убитого браматму Комитет трех немедленно приговаривал к смерти раджу, отдавшего приказание убить его, и в течение десяти дней кинжал правосудия совершал свое дело…

Тогда набобы пытались уничтожить таинственный трибунал, но все попытки разбивались о чудесную организацию общества.

Добраться до Комитета трех было невозможно, ибо не только сам браматма не знал их, но даже великий Совет семи, состоящий из «Трех» и «Четырех», сам не знал, кто были эти три члена. Каждый месяц «Трое» бросали жребий, кто из «Четырех» должен занять место в тайном трибунале, а выходивший член трибунала заменял собой управляющего перед этим провинцией.

Выборы делались за месяц вперед, чтобы дать обоим членам время подготовиться к перемене занятий. «Три», как и «Семь», заседали всегда в масках на всех торжественных собраниях, вне которых они не встречались, а потому никакие доносы были невозможны при такой организации.

Браматма был, так сказать, конституционный монарх, лишенный самодержавной власти. Он исполнял роль посредника между тайным Комитетом трех и членами общества всех категорий: посвященными первых двух степеней и единомышленниками. Он также передавал царствующим правителям и их сановникам три предостережения, предшествующих окончательному приговору.