— Уверяю вас. — Филипп помолчал. — Элоиза, будь моя воля, я бы не стал спешить со свадьбой, но с братьями вашими мне трудно спорить. Впрочем, я могу их понять. Скажу даже больше: они, я считаю, еще проявили снисходительность к вам, позволив выждать неделю или две. Я бы на их месте заставил вас обвенчаться в тот же вечер.

Элоиза огляделась вокруг, словно надеясь увидеть своих братьев. И действительно увидела их — они спускались с пригорка, направляясь к ним. Однако подошли бы они не раньше чем через полминуты, и Элоиза решила, что за это время она успеет задать Филиппу еще, по крайней мере, один вопрос. Но какой именно? Нужно задать тот, который был бы самым главным… Мысли Элоизы лихорадочно заработали, ей казалось, что Филиппу слышно, как в голове у нее бешено вращаются шестеренки.

— Почему вы решили, что мы с вами подходим друг другу? — спросила она.

— Что? — переспросил он. На самом деле Филипп преотлично расслышал ее, но ему хотелось выгадать хотя бы несколько лишних секунд для обдумывания ответа. На такой вопрос так сразу не ответить!

Но вообще-то Филипп отлично знал ответ: “Потому что вы — это вы”.

— Почему вы решили, что мы с вами друг другу подходим? — Тон Элоизы был тверд и категоричен.

Такой же была и сама Элоиза. Филипп знал, что эта девушка не из тех, кто, желая что-нибудь узнать, станет ходить вокруг да около. Элоиза формулировала вопросы четко, кратко, стремясь проникнуть в самую суть дела.

— Видите ли, я… — нерешительно начал он.

— Все ясно, — резко и сердито прервала она его. — Сейчас вы скажете: “Право же, сам не знаю, возможно, интуиция…”

— Нет, я знаю, — попытался возразить он. Какому мужчине понравится, если ему говорят, что он сам не знает, чего хочет от жизни?

— Не знаете, — отрезала она. — Знали бы — сразу же четко сформулировали бы, безо всяких “видите ли”.

— Ну знаете, — взорвался Филипп, — человек все-таки не машина, чтобы всегда так сразу, ясно и четко… Если вы будете придираться к каждому слову…

Неизвестно, что произошло бы дальше, если бы рядом вдруг не раздался веселый голос Бенедикта:

— А вот и наша парочка! Что, никак уже первая семейная ссора? Ничего, ничего! Милые бранятся — только тешатся!

Филипп был рад, что братья подошли к ним — в этот момент он обрадовался бы и самому дьяволу, если бы тот прервал его ссору с Элоизой.

— Проголодался? — Фамильярно похлопав Филиппа по плечу, Бенедикт опустился в кресло. — Я решил, будет лучше, если мы позавтракаем на свежем воздухе. Правда?

Филипп поднял взгляд. Над ним стоял лакей, еле удерживающий поднос, груженный таким количеством еды, что ее хватило бы на целый полк. Бедняга едва не падал под тяжестью своей ноши.

— Ну, как ты? — обратился Энтони к Элоизе, присаживаясь рядом с ней.

— Нормально, — коротко ответила она.

—

Проголодалась?

—

Нет.

— Как настроение?

— Лучше не бывает! — огрызнулась Элоиза.

— Что это на нее сегодня нашло? — спросил Энтони, то ли обращаясь к Филиппу, то ли просто в пространство. — Обычно она куда разговорчивее!

Филипп промолчал. Если бы Элоиза ударила сейчас Энтони, Филипп только одобрил бы этот поступок.

Лакей с большим трудом поставил поднос на стол, извинившись за свою неловкость.

— Ничего страшного, — успокоил его Энтони. — Для того, чтобы принести столько еды, сколько поглощает за раз один только Колин, не хватило бы и силы самого Геркулеса!

Усевшись, братья тотчас же принялись за еду.

— Я смотрю, голубки, вы уже успели отлично поладить между собой! — пробасил Энтони с набитым ртом, обращаясь к сестре и Филиппу.

— С чего это ты взял? — Элоиза посмотрела на брата с нескрываемой враждебностью.

— Да с того, что вы уже ссоритесь! Я же говорю, милые бранятся — только тешатся!

— Ну спасибо, ты меня успокоил! — усмехнулся Филипп.

— Моя жена тоже все время меня пилит: и то ей якобы не так, и это не этак. Но я-то знаю, что на самом деле мы без ума друг от друга!

Элоиза снова кинула на брата сердитый взгляд.

— Я уже давно выработал стратегию, как вести себя в подобных случаях, — с видом знатока сообщил Энтони. — Я поступаю по-своему, но обставляю дело так, что ей кажется, будто я послушался ее.

Филипп тайком покосился на Элоизу. Похоже, ей хотелось ответить брату какой-нибудь колкостью, но она сдерживалась, хотя это и стоило ей больших усилий.

— Ты давно здесь? — спросил Энтони у Филиппа.

— Не больше пары минут.

— Да, — словно вдруг вспомнила Элоиза, — должна сказать, что сэр Филипп только что сделал мне предложение.

Филипп вдруг закашлялся, словно чем-то подавился.

— Простите? — переспросил он.

— Вы же сами сказали: “Пожениться мы, разумеется, должны!” — заявила Элоиза.

— Он прав, — проговорил Энтони, пристально глядя на Элоизу, — пожениться вам придется. И к чести сэра Филиппа, должен заметить, что он без колебаний признал это.

— Кто-нибудь еще будет эти пшеничные лепешки? — спросил Колин. — Нет желающих? Отлично — мне же больше достанется!

Энтони дружески подмигнул Филиппу:

— Не обращай внимания, приятель, она просто злится, что мы все решили за нее. Через пару дней, будь уверен, отойдет!

— Со мной все в порядке! — проворчала Элоиза.

— Выглядишь ты, во всяком случае, неплохо, — подтвердил Энтони.

— Шел бы ты… — огрызнулась она.

— А куда мне идти? — словно бы и не обидевшись, пожал плечами тот. — Я в гостях у Бенедикта! Не так ли, Бенедикт?

Элоиза молчала.

— Тебе, между прочим, письмо! — Энтони протянул Элоизе конверт.

Та взглянула на него и сразу же, как понял Филипп, узнала почерк.

— От мамы, — сказал Энтони, хотя Элоиза и сама уже это поняла.

— Вы хотите прочитать его? — спросил у нее Филипп.

— Не сейчас.

Филиппу было ясно, что она не хочет читать его при братьях.

Он вдруг понял, что ему следует сделать, и быстро поднялся.

— Лорд Бриджертон, — официально обратился Филипп к Энтони, — позвольте мне поговорить с вашей сестрой наедине.

— Ты только что говорил с ней наедине! — пробурчал, не отрываясь от пищи, Колин, но Филипп, проигнорировал его, вновь обращаясь к Энтони:

— Лорд?

— Разумеется, — кивнул тот, — если, конечно, Элоиза сама не против.

— Она не против, — продолжая жевать, усмехнулся Колин. Филиппу вдруг сильно захотелось набить морду всем членам семейства Бриджертон.

— Пойдемте. — Филипп потянул Элоизу за руку, не оставляя ей времени для спора.

Он шел через лужайку так быстро, что Элоиза едва поспевала за ним.

— Куда вы меня тащите? — проворчала она.

— Сам не знаю.

— Не знаете? Кто ж тогда знает?

Филипп вдруг остановился так резко, что Элоиза, не успев затормозить, налетела на него всем телом, что, впрочем, Филипп нашел вполне приятным. Но Элоиза, не дав ему насладиться этой случайной близостью, тут же отпрянула от него.

— Как я могу знать, куда я вас тащу, — усмехнулся он, — если я в первый раз в этом чертовом поместье? Вы должны здесь ориентироваться лучше меня!

— Ладно, — обреченно вздохнула она, — тащите, куда хотите.

Филипп повел ее к дому.

— Куда ведет эта дверь? — спросил он, остановившись у заднего крыльца.

— В дом.

— Не умничайте, это и так ясно! Конкретнее?

— Через кабинет Софи в коридор.

— Софи сейчас в своем кабинете? — прищурился он.

— Вряд ли. Она ведь пошла вам за лимонадом, верно?

— Отлично. — Филипп рванул дверь, мысленно поблагодарив Бога, что та оказалась не заперта, и заглянул внутрь. Кабинет Софи был пуст, но дверь в коридор открыта. Отпустив руку Элоизы и пройдя через кабинет, Филипп закрыл дверь. Когда он вернулся, Элоиза по-прежнему стояла в проеме наружной двери, с любопытством ожидая, что же будет дальше.

— Закройте дверь, — приказал он.

— Что? — заморгала она.

— Закройте дверь, я сказал!

Филипп редко разговаривал с кем бы то ни было таким приказным тоном. Но сейчас, после целого года пассивного ожидания того, что же принесет ему судьба, Филипп, наконец, почувствовал, что настало время брать быка за рога.