К счастью, Василиса усаживается за стол. Начав изучать закуски, смеется вместе с подружкой Анфисы. Удивительное дело, другая бы смутилась в кругу всех этих разряженных моделей, а эта держит себя гордо, будто она тут первая красавица.

— Арсений Опаснейший, — обращается она ко мне, — здравствуйте, не заметила.

— Доброго, я тоже не сразу ощутил аромат змеиного яда.

Она дарит мне широкую улыбку, затем отвлекается, отрезает небольшой кусочек языка ягненка с печеным картофелем, и снова поднимает взгляд.

А я почему-то внимательно слежу, как она наслаждается едой, и маленький кусочек исчезает у нее во рту, при этом розовый язычок мелькает между белых зубов. Да что со мной, твою мать, происходит?

И за столом посадили нас конечно напротив, как же иначе:

— Как проходит вечер? — недобро улыбается Василиса.

— Довольно занятно, рад, что теперь нас здесь трое, пенсионеров, — намекаю на то, что я, агент и Василиса очевидно ровесники.

Ведь она постоянно попрекает меня тем, что я старше Фифу, почему бы и мне не напомнить ей о возрасте? Но она не обижается, а смеется, оценив шутку.

За столом начинается живая беседа. Одна из моделей громко рассказывает очень «смешную» историю про какой-то итальянский показ. Шутки про брендовые шмотки и богачей, которые покупают только элитные вещи. Мне откровенно скучно. Фифу прижимается ко мне:

— Спасибо, классный вечер.

Киваю в ответ. Но вечеринка продолжается. Гости разбредаются по залу. Кто-то идет курить. Иногда наши гости заказывают песни и даже поют их караоке, при этом поздравляя мою невесту. Я отхожу к подоконнику, наблюдая за всеми со стороны. Поддерживаю аплодисменты.

Но одиночеством мне насладиться не удается. Ко мне подплывает мой злейший враг, от близости которого, я почему-то машинально выпрямляюсь, меняя позу и становясь ровно.

— Вы не хотите, чтобы она стала всемирно известной моделью? — пьет шампанское, продолжая хитро улыбаться при этом, да ещё и не сводит с меня глаз, наслаждаясь эффектом.

— С чего вы взяли?

— Стоите тут с каменным лицом и хлопаете, как заторможенный.

— Это как?

Она отдаёт мне бокал и начинает медленно хлопать, демонстрируя.

Звук ее хлопков резонирует в уши, вызывая пульсацию в голове.

— Вот так!

— Ха-ха-ха, — произношу медленно. — Вам надо сменить работу, Василиса. Какой же вы бухгалтер? Вы такая смешная, просто описаться можно, — смотрю ей в глаза с серьезной физиономией. — Стендап по вам плачет.

Она пожимает плечами, отводит от меня взгляд. Забирает бокал, случайно касаясь моих пальцев, с легкой улыбкой прижимается губами к хрусталю. Я замечаю, как под кожей длинной белой шеи движется глоток шампанского, Василиса облизывает губы.

А я за всем этим слежу, как идиот.

— А где же Виталий? — решаюсь перейти в наступление.

— Виталий не смог, — заметно тускнеет свояченица. Я ухмыляюсь.

Вот этот разговор мне доставляет удовольствие.

— Так и знал, что у него проблемы с эрекцией.

Она медленно поворачивается и смотрит мне в глаза. Долго так, проникновенно. Как будто я сказал такую несусветную глупость, что теперь меня только госпитализировать нужно в районную психбольницу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Прийти Виталий не смог, остроумный вы наш.

— И часто он вас прокидывает? Забывает про дни рождения, не покупает цветы на международный женский день? Открытки на новый год…

Василиса слегка хмурится, но надо отдать ей должное, виду не подает, держится. Вцепилась в бокал и цедит потихонечку. Только в глаза не смотрит. А прямо перед собой.

— Я, собственно, почему подошла к вам. Хочу предложить поменять мою Анфису на любую другую девицу в этом зале. Они все модельной внешности, все ездят на съемки и умрут от счастья, если вы предложите им руку и сердце. Предлагаю вам сделку. Я благословляю вас на отношения с любой из местных моделей, могу подогнать еще других. Выбирайте, разглядывайте. У Анфисы много подобных приятельниц. А вы оставляете мою сестру в покое.

Я аж дар речи теряю от такого хамства. Была бы мужиком — врезал бы. Но вместо этого неожиданно для самого себя, разворачиваюсь и сжимаю ее запястье, дергаю руку так, что шампанское проливается на платье. Но она даже не смотрит на пятно, уставилась на меня и, кажется, не дышит.

Глаза в глаза. Карие, глубокие, красивые и коварные до чертиков. В голове мелькает жалкая мысль, что я хочу одновременно оттолкнуть ее, сделать больно и прижать к себе, втирая ладонь в голую спину, где я точно знаю, нет ткани платья. Почувствовать ее кожу. Ощутить, как это гладить ее позвоночник, от верха до самого низа. Хочу, чтобы она реагировала на мою руку, чтобы унизительно стонала, умоляя еще. Мне хочется ее капитуляции, чтобы грязный язык этой женщины, что позволяет себе говорить вещи, которые мне никто раньше не говорил, наконец-то занялся делом. Кровь снова приливает к паху, мозги туманятся. Взять бы ее за волосы и поставить на колени, чтобы наконец узнала вкус мужика.

Море эмоций смешиваются со злостью от ее слов.

— А не пойти бы вам за стол?! На свое место? — цежу сквозь зубы.

Никто не будет указывать с кем мне спать.

— Мое дело предложить, — медленно вытягивает она свою руку, глаз не отводит.

Удаляется, гордо вышагивая к столу.

— Виталию своему предложи, — огрызаюсь.

Но взгляд отвести не могу, потому что теперь она ко мне спиной, и я вижу большую родинку под лопаткой, тонкую нитку позвоночника.

Блестящая цепочка гипнотизирует, привлекая взгляд к аппетитным ягодицам.

Ну что это за д*рьмо такое?



Василиса

— Честно говоря, мне порядком надоели разговоры о твоей сестре и её бандите из казино, — застегивает рубашку Виталий, глядя на меня свысока.

А я лежу на постели, не совсем понимая, почему я с ним.

— Хотят жениться — пусть женятся. Это ее жизнь и её ошибки, — дергает галстук перед зеркалом.

Виталий верен себе. После сладостного воссоединения наступает период отстранения. Почему я снова повелась? Наверное, устала быть одна.

— Куда ты?

— Мне пора. Завтра рано на работу, нужно подготовиться.

К чему подготовиться? Стенды с каминами протереть от пыли?

— Сейчас четыре часа дня, — отвечаю, вздыхая.

— Ну, пока доберусь.

— Ты живёшь в трех кварталах.

Виталий молчит, а я отчего-то вспоминаю слова жениха моей сестры: «Вам стоит переосмыслить свою личную жизнь». Пижон из казино, конечно, прав. Не знаю, почему это делаю с Виталиком. Глупо трачу свою жизнь. Это как радость от алкоголя, людям известно, что будет жёсткое похмелье, но они все равно пьют.

Я включаю телевизор, чтобы показать равнодушие к его уходу, медленно встаю, натягивая шёлковый халатик. Моё тело удовлетворённо, удовольствие получено. Говорят, это полезно для здоровья. Когда-то давно у нас был фееричный первый раз, как раз такой, как я люблю. Он долго ухаживал, носил, можно сказать, на руках. А потом… потом все закрутилось. Никто из женщин не забирает его себе насовсем, а я не умею заводить ничего не значащих интрижек.

Виталик крутится у зеркала, на меня больше не смотрит, а я прикусываю нижнюю губу от обиды. Перевожу взгляд на экран. А там…

Забываю о Виталии. Делаю звук громче, заинтересовавшись.

— Надежда ещё есть, — на экране девушка, которая работает секретаршей в клоповнике жениха моей сестры. — Но действовать надо быстро. Нам нужна помощь каждого, вместе мы справимся. С Верой Ивановой могла случиться беда. Она могла упасть и пораниться, мы ничего не знаем наверняка.

Секретарша, кажется, ее зовут Анна, поднимает фотографию, большую, распечатанную на принтере, по типу таких, что упали на пол в его казино. На ней совсем ещё девочка, на вид ей лет пятнадцать.

Значит, он не продает этих девушек, он их разыскивает. Это немыслимо и совершенно не вяжется с его образом. Он не сутенер, он… Хороший человек?