Была ли вся эта чистота работой слуг? Разумеется. Но Балор самолично руководил каждым их шагом, указывая на малейшие пятнышки грязи, пропущенные этими бедолагами. Обычно лорд Соладара не опускался до таких низменных вещей, как контроль за работой слуг… но обычные дни прошли, а на смену им пришли дни скуки и безделья.

Маховики истории, раскрученные его силами и стараниями, не нуждались в смазке. События идут своим чередом и необходимость в Балоре отпала после того как он закончил последнюю из поставленных самому себе задач — разжечь мятеж в Корантаре и Бакорте, а затем максимально кроваво подавить его. Теперь, когда его работа была закончена и в дело вступил Эрхен, ему оставалось лишь покинуть этот мир, отправившись на завоевание новых душ для Огненных Богов. Должен. Но оставлять игру, на которую он потратил столько сил и времени, так и не увидев результата… нет, Балор просто не мог так поступить, особенно учитывая появление его неблагонадёжного сына в северных землях.

Игра принимала новый оборот, и Балор просто обязан был продолжить участвовать в ней. Но тут возникало сразу несколько проблем, и во многих из них был повинен Эрхен — амал-аш, несколько сотен лет носивший личину Короля-Жреца южан, а всего несколько месяцев назад сменивший её на сына Императора. Этот набожный ублюдок всегда портил планы Балора самим своим существованием. А теперь ещё и приходится уступать ему верховенство власти в Империи. Пути Богов, возжелавших этого, конечно, неисповедимы, но все это очень походило на месть одному не самому покорному их воле амал-аш. Балору. Будучи первым из амал-аш, сейчас ему приходилось прислуживать… жрецу. Фу.

— Нет, так никуда не годится, — пробормотал Балор, встав с кресла, — так никуда не годится! Я прав, ребята?

Последние его слова обращались к дракончикам из бумаги, безмолвно взиравшим на своего создателя.

— Этот жречишка приходит в мой мир, забирает мою Империю. Кто вообще подумал, что я смирюсь с этим?!

Дракончики молчали.

— Что-что? — Балор наклонился над столом. — Вы говорите, что первый из амал-аш никогда не будет подчиняться Красному Эрхену?

Дракончики всё ещё молчали.

— Нет, — Балор отошёл от стола и подошёл к камину, — я не могу так поступить. Идти против воли Богов… что ты говоришь Бари?

Балор вновь вернулся к столу и, взяв в руки одного из дракончиков, поднёс его к самому уху.

— Да… — протянул он, через несколько секунд поставив дракончика на место, — ты прав. Боги вполне могут послать Эрхену испытание. Ведь плох тот жрец, которому не приходиться преодолевать различные трудности на пути к… Что они там делают? Ах да, к "укреплению веры"! И Боги хотят, чтобы при покорении этого мира Эрхена ждало как можно больше суровых испытаний. Конечно, Бари, я исполню волю Харэн. А теперь… избавимся от свидетелей.

Балор взмахнул рукой и сотня дракончиков, стоявших у него на столе, вспыхнули и осыпались пеплом.

— Но с чего же начать эти испытания? — задумчиво протянул Балор, неторопливо прохаживаясь к двери и обратно. Он ещё несколько минут расхаживал по кабинету, раздумывая над тем, как ему усложнить жизнь Эрхена и какую свинью ему подложить, как вдруг, неожиданно, ответ пришёл к нему с небес. Женский крик раздался из покоев расположенных прямо над кабинетом Балора.

Роскошь. Бесконечная, поражающая, ослепляющая роскошь — вот что окружало её все эти дни, проведённые в плену во дворце Императора. Под ногами её лежали ковры привезённые купцами из далёкого юга, стены украшали гобелены, расшитые жемчугом с берегов Нешорта, и всюду это золото, золото, золото!

Велена бы с радостью заняла другую, куда более простую комнату, но её мнения никто не спрашивал. Эти покои были её тюрьмой, в которую она попала после плена. Тюрьмой, в которой ей только и оставалось, что дожидаться часа, когда покрытые изысканной резьбой двери распахнутся и за ней придут палачи.

Единственным развлечением опальной леди в последние две недели было смотреть в окно, точнее не в само окно, ведь его предусмотрительно закрыли плотными ставнями, а в мелкую щёлку между досками. Через неё Велена видела город, когда-то поражавший её своей красотой и величием. Соладар и сейчас, когда на севере бушевала настоящая война, жил полной жизнью. Потоки людей запруживали улицы, торговцы на площадях нахваливали товары… и жрецы в красных робах распевали свои проклятые молитвы.

До Велены доносились лишь еле слышимые обрывки фраз, но и из них она прекрасно могла понять, что люди, не так давно проповедовавшие о мире и свете, призывают граждан Империи на войну с еретиками и предателями. Они говорят, что Боги жаждут крови тех, кто осмелился восстать против правления Императора, и самое страшное было в том, что люди слушали их. Вокруг каждого из проповедников собиралась небольшая толпа, то и дело взрывающаяся яростными криками. Все они проклинали корантарцев, все они проклинали её.

Велена, слишком увлечённая созерцанием Соладара не заметила как дверь, тихо скрипнув, распахнулась, и в покои вошёл молодой, светловолосый мужчина в красной робе жреца.

— Велена, — негромко сказал Эрхен, проходя в покои. Дверь за ним в ту же секунду закрылась. Двое ангатаров охраняли знатную пленницу.

Обернувшись, Велена не поверила своим глазам. За три недели, проведённые во дворце, ей не довелось увидеть никого из знакомых раньше людей. Только бесконечные дознаватели, старавшиеся получить от неё раскаянье за мятеж, учинённый в Корантаре. Никто не считал нужным посетить её — ни Император, ни даже этот ублюдок Балор. А сейчас она видела перед собой принца Эрхена, того самого молодого мужчину, чья робкая симпатия до сих пор не вызывала у неё тёплую улыбку.

— Принц Эрхен, — выдохнув, сказала она, отойдя от окна и, сама не понимая, что делает, поклонилась. Только потом до Велены дошло, что фактически он более не был её принцем и ей уж точно не стоило кланяться этому человеку.

— С вами хорошо обращаются? — осведомился Эрхен, подойдя к ней. — Никто не причинил вам вреда?

— Нет, милорд, — покачала головой Велена, — слуги, стражники и дознаватели были милы со мной… насколько это возможно в данной ситуации.

— Да, — грустная улыбка коснулась лица Эрхена, — в данной ситуации. Именно о ней я хотел поговорить с вами.

— Боюсь, время разговоров уже прошло.

— Вы не правы, леди, — сказал Эрхен, сделав особый упор на последнем слове. До этого никто в Соладаре не называл её "леди". — Присядем.

Принц, подавая пример, первым сел на кожаный диван, стоящий у камина, а спустя несколько секунд и Велена последовала его примеру. Напряжение, по крайней мере, с её стороны, все ещё сохранялась, но Эрхен… его взгляд, улыбка, слова, тон, каким он их произносил… Всё это заставляло её почувствовать, что этот человек желает ей только добра.

— Прежде всего, я хочу вас уверить, — заговорил Эрхен, — что я ничего не желаю так сильно, чтобы безумие, охватившее северные провинции, утихло. Мы же люди одной крови! Мы граждане Империи и только в кошмарном сне мне виделось, что имперец будет проливать кровь имперца. Я поклялся себе, что решу эту проблему, решу её мирным путём.

— Это… — Велена просто не знала, что сказать. Слова принца просто обескуражили её. Оказывается, в Соладаре ещё были люди, не поддавшиеся общему безумию. — Это прекрасное желание, милорд, — наконец-то нашлась она.

— Разумеется. Мой батюшка страдает от болезни, медленно разрушающей его разум, и теперь на мои плечи упала вся полнота власти и ответственности. Отныне я являюсь фактическим правителем Катарской Империи и я, как правитель, прошу вас помочь мне остановить кровопролитие и вернуть нашим гражданам мир.

С трудом проглотив готовящееся вырваться "согласна", Велена всё-таки вняла голосу разума и задала Эрхену вопрос, блуждавший где-то на задворках разума.

— Что вы потребуете от меня, милорд?

— Немногое, — улыбнулся ей Эрхен. — Совсем немногое. Вы должны объявить о том, что Корантар будет частью Империи, должны попросить своих сторонников сложить оружие и вернуться по домам и, как последнее подтверждение вашей жажды мира, вы должны будете принять Новую Веру, и потребовать того же от каждого жителя Корантара.