Видимо, успокоиться удалось, но Прыжок все равно показался жутко длинным. Сработали автоматика и защелка крышки, Катрин, не особо доверяя программе, уперлась ногами… ага, ангар! Остатки экспедиции выбрались из капсул и туповато озирались. Да, мгновенная смена обстановки и эпохи объяснимо шокирует. Техники начали разыскивать припрятанную бутылку кальвадоса, Катрин попила выдохшейся минеральной воды и пошла менять шальвары на тюремные джинсы.

…— Но зачем?! Мы вроде как за тебя поручимся, ты же все равно под присмотром, – возмущался Андре. – Глупо сразу в тюрьму бежать.

— Действительно, Кольт, не суетись, – поддержал ZV-инженер. – Сейчас попробую дозвониться, сообщить, что все нормально. И с профессором свяжемся.

— Камилле необходимо передохнуть, – поморщилась Катрин. – Лучше я сразу по месту приписки заявлюсь, может, зачтется дисциплинированность. Ну и процесс сразу пойдет…

Текущую дату архе-зэка успела проверить – профессор прибыла менее суток назад и вряд ли башка де Монтозан успела полноценно проясниться.

До тюряги Катрин докатила на такси (коллеги деньгами скинулись, хотя и строго под расчет, зато счастливый Азис-аль-Азис подарил уезжающей два пакета сока). В «Розамир» несколько удивились внезапному явлению, но по старой памяти пустили погреться. Правда, в свой старый блок заключенной Кольт ходу уже не было, пристроили в одиночном карантинном изоляторе. В комнатушке было скучно – из развлечений только телевизор. Правда, директор тюрьмы распорядилась поставить тренажер,  в деловых телефонных звонках тоже не ограничивали. Первый же звонок адвокату успокоил «досрочно-полу-освобожденную» на полноценные девяносто восемь процентов – дома все было нормально. Оставалось накачивать мышцы бедер-икр и пунктуально названивать адвокату и в комиссию по УДО. По слухам, профессор де Монтозан оклемалась, в психушку Камиллу не заперли, что было хорошо. Правда, профессор выставляла всякие вздорные претензии насчет утери экспедиционных материальных ценностей и подопытных животных. Но в контракте Кольт никаких намеков на материальную ответственность не значилось, так что прицепиться было не к чему. Бывшая архе-зэка крутила педали и ждала поворота рычагов неповоротливой юридической машины. Временами так накатывало, что хоть двери вышибай. Но телефонные звонки смягчали ситуацию. Со скуки (и из иных побуждений) заключенная выкрасилась в брюнетку, выбрав  все же не особо стойкую краску.

Выпустили Катрин через одиннадцать дней.  На свободе туманилось жутко раннее субботнее утро, но для мадам Кольт сделали исключение и не стали мариновать еще целый уик-энд. Отмотавшая свое зэка распрощалась с сонными охранниками КПП, послала воздушный поцелуй всему «Розамир» и направилась к автобусной остановке. Конечно, ее жаждали встретить домашние, но разумнее с этим было пока повременить.

На свободе было прохладно, в автобусах сыро. Катрин покаталась, дважды пересаживалась. «Хвоста» не было, а за свою одежду можно было быть спокойной – в платьице «жучков» попросту некуда втиснуть. Условно-освобожденная прогулялась пешочком, дабы изъять сверток со «складскими» сувенирами. Как ни хотелось домой, уместнее текущие задачи завершить сразу, ибо как раз за домом вполне могут и присматривать.

За забором у ангара было тихо, камеры слежения отключены. Окончательно завершился мутный археологический проект. Решатся ли французские прожектеры повторно привлекать-принуждать невинную девушку к подобным задачам или сочтут результаты откровенно неудачными? Катрин пожала плечами: «откуда нам знать?», как говаривал умный и бесчувственный шеф.

Отставная археологша докатила до Парижа, сделала уже не очень нужный пеший крюк и села в такси. Египет (вместе с Нубией) канул в прошлое, мыслей вообще не имелось, одно нетерпение. Но глупо давать слабину в последний момент. Сейчас основная проблема заключалась в практически гарантированной утечке информации. Реалии подготовки и проведения операции, (да и вообще «французский стиль ведении дел») обещал непременные осложнения. В мире полным полно организаций и отдельных граждан, уверенных, что они точно знают, что необходимо улучшить в будущем и прошлом. О мотивах банального несметного обогащения даже нет смысла упоминать – это всегда и везде. И если прослушкой тюремных телефонов занимаются лица, с пусть ограниченной, но все же служебной ответственностью, то адвокатские и личные телефоны способен слушать кто угодно. На дворе XXI век, все вокруг технически подкованные, да и специальная аппаратура безобразно дешева.

…Еще одна пересадка, прогулка. Накрапывал дождь, этак того и гляди простудишься. Пришлось развернуть сверток с сомнительной добычей, и применить использованную вместо мешка сорочку как верхний утепляющий слой. (Не особо гламурно, но здесь граждане и в одежках попроще разгуливают). Аэропорт уже рядом, трафик на трассе частый, да и телефонов-автоматов хватает. Пора было окунуться в гражданскую жизнь.

Катрин набрала номер. Ответили почти сразу.

— Ты не спишь? – уточнила бывшая архе-зэка, удивляясь спокойствию собственного голоса. Сердце колотилось просто невозможно…

  Вот и все. Подкатил «фольксваген» и странница оказалась в тепле и уюте. Ну, о счастье можно много порассказывать, да все без толку – трудноописуемое состояние.

В тот же год и чуть позже

Несомненно, о нильском странствии вспоминалось. Но редко. Сначала отвлекали решения личных-домашних проблем. (Возможно, кто-то не поверит, но такие задачи кажутся куда актуальнее нудных разборов деталей всяких там наполеоновских кампаний).

Серьезно о египетской эпопее архе-зэка вспомнила только через год, когда обстоятельства заставили всецело сосредоточиться на собственном здоровье. Катрин скучала в больнице на вполне плановом обследовании. Серые сны давно не беспокоили, так, разок в месяц символически напоминали о себе. Обычно этот неприятный момент случался в новолуние. Конечно, тщательное и всестороннее медицинское исследование ничего не дало – Катрин Кольт была признана оскорбительно и стопроцентно здоровой.

Но делать было нечего, и мысли невольно возвращались к неспокойному круизу. По большей части думалось о психическом здоровье некоторых участников экспедиции.

 О бывшем шефе Катрин узнала почти все. Ну, кроме отдельных деталей службы полковника Жака Дюкре Вейля, подробностей, так и не просочившихся в болтливые французские СМИ. Человек из известной и весьма обеспеченной семьи. Учился целеустремленно: военное училище с отличием, спорт, далее прямая офицерская карьера. Имел отношение к секретной службе с труднопроизносимой и мутно расшифровываемой аббревиатурой, означавшей, то ли «Наземное управление координации военно-морских и военно-воздушных сил», то ли «Воздушное обеспечение сухопутных и военно-морских специальных операций» – не суть важно, заезжая гостья Франции все равно в тончайших нюансах организационной архитектуры чужой армии не разбиралась. Но служил Вейль неплохо: к тридцати трем годам полковник, награды за участие в конфликтах «во имя демократии и иных ценностей беспощадной гуманности-человечности». В общем, это когда бомбы и ракеты с невидимых самолетов прилетают в дома дурно воспитанных невежественных плохишей-туземцев. Видимо, Вейль отвечал не собственно за работу самолетов, а за точное наведение миротворческих боеголовок в агрессивные домашние очаги и тандыры, и посему частенько лично оказывался вплотную с местом действия. Ну, это было достаточно давно – фоток той поры в Сети осталось не так много, но Катрин затруднилась бы узнать в подтянутом симпатичном, сдержанно улыбающемся офицере занудливого начальника экспедиционной охраны. Пять лет – это срок. Поворот случился, когда полковник помогал становлению свободы в одной североафриканской стране (там лидер-тиран был абсолютно неправильный, его освобожденные сограждане самолично голыми руками разорвали, а уж потом дострелили). Нужно признать, Вейль проявлял искреннее неравнодушие к тому региону мира, поскольку был женат на девушке полу-египетского происхождения. Вернее, его супруга родилась натуральной француженкой, но ее отец был выходцем из Египта, точнее, коптом. Семейство Вейлей себя не афишировало, но фотография молодой супруги в Сети нашлась. Симпатичная молодая дама, после появления дочери слегка пополневшая, но так вполне-вполне. Муж гонял по командировкам, жена сидела дома, светскую жизнь игнорировала, кроме благотворительности и финансовой помощи реставраторам храмов в Луксоре и Карнаке  ничем себя не проявляла. Видимо, весьма почитала историю прародины и религию предков, (дело благое, хотя порой приводящее к непредсказуемым последствиям). Дважды-трижды в год семейство бывало на Ниле; тогда там еще было спокойно, никаких «братьев-мусульман» и прочих беспокойств…